Гнев Севера (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 63

— А кто ты такой, чтобы Господь ради тебя законы мироздания нарушал? — поинтересовался со свойственным ему бесстрашием отец Бернар.

Ивар не обиделся — удивился.

Как это кто? Великий могучий непобедимый Ивар Рагнарсон! Да он столько христиан и нехристей порешил лично и с помощью верных людей, что у Одина для него персональное кресло за пиршественным столом стоит, героя дожидается.

— Об Одине мне ведомо немногое, — дипломатично ответствовал отец Бернар. — А для Господа Иисуса убиение людей— не заслуга. Жизни человеческие — в Его Руке. И без Его воли никто не умирает.

— А если я вот сейчас горло тебе перережу? — вкрадчиво поинтересовался Ивар.

— Значит, пришел мой срок, — спокойно ответил монах.

Я, впрочем, тоже не забеспокоился. Не станет Ивар такой интересный разговор прерывать.

А вот Мурха все же решил вмешаться.

— Ты говоришь: чудо — нарушение законов мироздания, — сказал он. — Почему?

— Потому что так и есть. То, чего быть не может, но оно есть, — это и есть чудо. Хотя бывают и ложные чудеса, — добавил монах, подумав.

— Это как? — спросил Ивар, уже забывший о своем предложении.

— Когда невежественный крестьянин видит великий храм, он думает, что это чудо. Кажется ему, что людским рукам не создать такое. Однако ж строили храм такие же люди, как он. Божьим попущением, но не чудом. И когда человек думает, что сам храм и есть чудо, то это плохо.

— Почему? — спросил уже Мурха.

— А по мне, ваши храмы — это хорошо, — хохотнул кто-то из ярлов. — Все богатства в одном месте!

Ивар метнул в его сторону недовольный взгляд, и ярл заткнулся.

— Потому что дивится крестьянин не величию Господа, которого он не ведает, а величию храма.

— И что в этом плохого? — спросил уже я.

А что? Мне интересно. Мы на эту тему с отцом Бернаром ни разу не говорили.

— Что есть творение людских рук в сравнении с миром? — задал риторический вопрос бывший шевалье. И тут же привел более доступный пример: — Драккар прекрасен. Всякий увидевший, как летит он по волнам, замрет в восхищении. Но что есть драккар в сравнении с красотой моря? С его мощью, его простором, его гневом? Крохотное семечко, не более.

В палате возник легкий одобрительный ропот. Присутствующие отлично понимали, о чем речь.

— Велик океан, — сказал отец Бернар. — Но великая вера в Господа, в силу Его способна смирить волны. Это чудо, которого ты просишь, Ивар-конунг?

— Пожалуй, — согласился Бескостный. — Я бы согласился взглянуть, как ты усмиряешь шторм.

Отец Бернар засмеялся. Хорошо так, по-доброму.

— Шторм, Ивар-конунг, это испытание. А испытания ты любишь. Зачем тебе в них помощь Господа? Когда ты учишь сына держаться в седле, ты не держишь его за руку, хотя тебе это нетрудно. Почему?

— Это как раз понятно, — махнул рукой Ивар. — Но те монахи, которые раньше стояли здесь, передо мной, не говорили о лошадях. Они говорили о том, как мучили любимцев вашего бога, и о том, что это хорошо, потому что теперь они все в месте, в котором их уже никто не будет мучить, в вашем раю. Как по мне, это довольно скучное место, — Ивар усмехнулся. — Петь песни и хорошо питаться мы можем и здесь, но эти ваши жрецы… Они горазды болтать о смерти, но когда приходит время умирать, они визжат как свиньи и просят пощады.

— Не все, — уронил отец Бернар.

Ивар улыбнулся. И на этот раз его улыбка мне очень не понравилась.

— А ты не такой? — спросил Бескостный.

Монах пожал плечами:

— Откуда я знаю? Я ведь не умираю. Когда придет мое время, тогда и будет ясно.

И ответ, и спокойствие монаха пришлись конунгу по душе. И ему, и всем остальным. Потому что это был ответ настоящего викинга.

— Говорят, ты хорошо играешь в фигуры? — спросил Ивар.

— Умею немного, — скромно ответил монах.

— Приходи ко мне завтра. Сыграешь со мной.

Я мысленно выдохнул. С облегчением. Если Ивар обратился к отцу Бернару напрямую, а не через меня, значит, Бескостный признал его своим. Угроза миновала. Разве что мой монах учудит что-то из ряда вон. Но этого не случится. Он мудр, отец Бернар. Этак он, глядишь, и в христианскую веру Бескостного обратит…

Не обратил. Даже не пробовал.

— Ивар совершенен в своем язычестве, — сказал мне отец Бернар. — Его душа полна. В ней нет места для Святого Духа. Но в шахматы он играет хорошо. Лучше меня, — добавил монах самокритично. 

Первые осмысленные вести об английской армии мы получили только с приходом весны. Нельзя сказать, что эти вести были радостными. Короли сумели собрать очень неслабую армию. В разы больше нашей.

Позже выяснилось, что к Элле с Осбертом присоединилось целых восемь олдерменов, включая папу нашего марионеточного королька Озрика.

Еще с ними было какое-то усиление от мерсийцев, у которых, насколько мне известно, обосновался покинувший Йорвик архиепископ Вулфер.

И все это войско двигалось к нам. То есть к Йорвику. Нетрудно угадать, с какой целью.

Нельзя сказать, что Рагнарсоны расстроились. Зиму мы все провели неплохо. В покое и довольстве. Местных особо не обижали. Коней в храмах не ставили, и более того — христианским богослужениям не препятствовали. Что же касается благосостояния горожан, то в среднем оно даже поднялось. Простой народ мы не ущемляли, ремесленникам и купцам платили, и щедро, так что уже к середине зимы надобность в «продразверстке» исчезла. Всем всего хватало. Свинина, сыр, эль, доступные девки. Что еще надо викингу на отдыхе? Немного веселых зимних игр, пожалуй, чтобы выпустить парок…

В общем, единственный минус зимовки на чужой территории — северная братва несколько обленилась. Правда, к моим это не относилось. У нас практически каждый день — тренировки. В первую очередь — стрелковые. Каждый день не меньше двух сотен выстрелов. Так сказал Бури, и, выражаясь красиво, «стало по слову его».

Кстати, английские тисовые луки мой степняк одобрил. Сказал: для пеших — сгодится. Тем более других здесь нет.

В общем, тренировались. Стрел извели — море. Вернее, лес. Но со стрелами в Йорвике было неплохо. Нам отошла значительная часть королевских запасов. И на тренировки хватило, и повоевать осталось.

Все остальное языческое воинство в основном пребывало в праздности, но лишь до того дня, когда пришли известия о вражеской армии. Тут уж конунги встрепенулись и заставили хирдманов побегать. И отдельными хирдами, и во взаимодействии. Как на открытой местности, так и здесь, в крепости. Оборона стен, уличные бои…

Последнее меня удивило. Я даже поинтересовался у Ивара: неужели Рагнарсоны предпочтут оборонную тактику старой доброй традиции «стенка на стенку»?

Ивар похлопал меня по плечу и сказал неопределенно:

— Подожди и увидишь.

Заинтриговал.

И ободрил. Выходило, что у братьев есть какой-то конкретный план будущего сражения.

Союзное английское воинство подошло к Йорвику в начале предпоследней недели Великого поста. Понятно, пост был только у христиан. Мы пировали и развлекались, как обычно.

Даже издали вражеское войско выглядело внушительно. Много, очень много. И фирд, то есть ополчение, — немногим больше половины. Остальные — воины-профессионалы. Большинство из них уступили бы викингу в схватке один на один, но если не один на один, а один к трем, да еще и в традиционном строю, результат будет не так очевиден. Вот не факт, что нам удастся их разгромить. Тем более что у англичан полно легкой конницы, а ополченцы, если использовать их не в качестве мяса, а в качестве стрелков и пращников, могут создать проблемы даже для монолитного строя.

Опять-таки и в городе начались брожения. Пришлось Ивару провести разъяснительную беседу с духовным и светским лидерами. Святоша вроде проникся, а вот насчет Озрика — не уверен. Нет, отвечал он правильно, но как-то… в сторону косил, что ли.