Наследник фортуны 2 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 15

Камышов пафосно отсалютовал бокалом с шампанским, после чего мы втроём сделали по несколько мелких глотков.

— А вы, Дмитрий Васильевич, стало быть, зоокинезом владеете, как и ваш прославленный дедушка? — с небольшой торопливостью спросил я, заметив движение парня в сторону другой группке гостей.

— Да, именно так. Двенадцатая ступень, — не смог не похвастаться парень и победно улыбнулся.

— Поздравляю. Мне до вас далеко, — картинно тяжело вздохнул я, заметив короткий одобрительный взгляд Романовой, улыбающейся так, словно у неё губы заклинило.

— А вы, значится, мастер проклятий, как и… ваш папенька? — многозначительно сказал Камышов, поправив цепочку карманных часов, покоящихся в кармане фрака из дорогой материи. — Весьма редкий магический дар. Мне всего пару раз доводилось видеть работу магов этой направленности.

— Ну, ежели у вас будет желание, то я с удовольствием продемонстрирую вам свою магию. Например, прокляну вон ту вазу с цветами, — указал я взглядом на фарфоровое изделие, украшающее подоконник.

— Да ну? — удивлённо выгнул брови парень. — Так она же метрах в трёх от вас, сударь, а вы, судя по возрасту, только-только открыли свой дар. Или вы подойдёте к ней?

— Нет, я вполне могу проклясть её с такого расстояния, — беззаботно заверил я дворянина и украдкой посмотрел на Романову.

Та всё поняла, слегка кивнула и прощебетала:

— Прошу меня простить, судари, я отлучусь на пару минуток, дабы перемолвиться со своей давней подругой.

Лиза посеменила к троице шушукающихся девушек, чьи любопытные взгляды, кажется, обшарили каждого в зале, а бойкие язычки наверняка обсудили всех гостей. Они явно были ещё теми сплетницами. И Лиза действительно давно знала одну из них. У неё не будет проблем с аудиторией, а мне надо потрудиться.

— Хотя, может, и не прокляну. Вы правильно заметили, сударь, что я совсем недавно открыл свой дар. Но всё же попробую… Интересно, получится ли?

— Не знаю, не знаю, — возбуждённо облизал губы дворянин, загоревшись азартом. — А что вы думаете насчёт дружеского пари, Никита Алексеевич? Скажем, на сто целковых. Проклянёте вазу — я заплачу сполна, а ежели не сумеете, то уж не обессудьте, будете мне должны. Только вот за эту линию не переступайте, — парень рукой прочертил воображаемую линию, проходящую как раз метрах в трёх от вазы.

— По рукам, сударь, — с напускным энтузиазмом согласился я и протянул кисть своему новому знакомому. Тот крепко пожал её, огляделся и удовлетворённо кивнул, не обнаружив рядом гостей, могущих заметить нашу забаву. Однако Камышов не обратил внимания на тех самых востроглазых девиц, а они по наущению Романовой уже стали с любопытством коситься в нашу сторону.

Я же сперва хотел протянуть Дмитрию Васильевичу свой бокал с шампанским, дабы он его подержал, избавляя меня от лишнего отвлекающего фактора, но потом смекнул, что с хрустальной тарой в руке, да с открытыми глазами и беззаботной улыбкой на юном лице… Это будет просто песня, ежели у меня всё выйдет как по писанному. Блин, сравнения какие поэтичные! Кондратьев меня вроде не кусал. Видать, это память Никитоса подсунула мне словечки.

Но ладно, пора вышвырнуть из головы лишние мысли. Камышов вон уже нижнюю губу кусает от волнения, будто поставил на кон семейное имение. Азартен! Ещё как азартен, если с такой страстью относится даже к подобному пустяковому пари.

Залихватски подмигнув ему, я не без доли труда ухнул в транс, прям как репетировал у зеркала, а затем направил в руку довольно слабо заряженное заклинание, которое растеклось по моей ладони светло-чёрным туманом. Конечно, я бы мог соорудить и гораздо более сильное проклятие, но мне нужно было показать лишь четвёртую ступень дара, а не всю свою силу. Посему я швырнул в вазу именно это заклятие. Туман бесформенным облачком сорвался с ладони и понёсся к цели, постепенно светлея, поскольку часть энергии тратилась на полёт. Из-за этого до вазы добрался уже бледно-серый туман, впившийся в фарфоровую плоть. Ваза пошла мелкими трещинами, а буквально через миг она с тихим шелестом рассыпалась на десятки крупных осколков, кои накрыли цветы, ставшие эдаким прощальным букетом на могилу.

— Браво! — впечатлено выдохнул Камышов, глянув на лужицу воды, растёкшуюся вокруг разбившейся вазы. — Признаться, я до конца не верил в то, что вы на такое способны в столь юном возрасте. У вас большое будущее, Никита Алексеевич. Какая у вас нынче ступень?

— Четвёртая, сударь, — сказал я с той скромностью, что паче гордыни, и украдкой глянул на девиц. Те тоже были впечатлены моей силой. Разинули ротики и хлопали глазками. А Романова легонько кивнула мне: мол, всё в ажуре, уже завтра по Петрограду поползёт ещё один слух.

— Граф Врангель должен гордиться вами, — горячо сказал Камышов и протянул мне свой бокал. — Прошу, сударь, подержите, я же должен с вами расплатиться. Всё честь по чести.

Я взял бокал и с полминуты держал его, пока дворянин отсчитывал красные червонцы. А потом вернул бокал владельцу, принял десять купюр и с безразличной миной на лице нарочито небрежно сунул их в карман фрака.

— Никита Алексеевич, был безмерно рад знакомству. Но сейчас прошу меня простить. Я на правах одного из хозяев дома обязан уделить своё внимание и другим гостям.

— Я тоже был рад с вами познакомиться.

Камышов улыбнулся мне и удалился. А его место заняла Романова.

— Mignon ami, ты был бесподобен, — восторженно прошептала она, взяв меня под руку. — Ты с такой лёгкостью проклял эту вазу, словно имеешь колоссальный опыт подобного толка. А как она разлетелась на куски? Минимум четвёртая ступень. Поздравляю, душа моя, твой план удался.

— Благодарю, — улыбнулся я и медленным шагом вместе с девушкой двинулся через зал.

В это же время нам навстречу торопливо шли две служанки. Видимо, они сами заметили, что ваза разбилась, либо же их прислал внук графа, а может, и кто-то из глазастых гостей. В любом случае осколки были убраны, вода вытерта, а цветы поставлены в новую почти такую же вазу. И всё это произошло быстро и ловко. Кажется, старый граф держит прислугу в ежовых рукавицах и вышколил её не хуже солдат, коими когда-то командовал.

Мы же с Романовой ещё немного побродили по залу, а потом откланялись, попрощавшись с графом, который взял с нас слово в ближайшее время снова посетить его, поскольку в этот раз нам не удалось перекинуться даже парой словечек, а ему есть что рассказать о моём деде. На этой ноте мы и покинули особняк его сиятельства. А возле крыльца нас уже ждала карета.

— Кто сказал кучеру, что мы решили покинуть приём? — удивился я, чувствуя на щеках холодный ветерок, сопровождающий противный мелкий дождик, который заволок округу серой пеленой, почти скрывшей жёлтые огоньки соседних домов. Благо над ступенями красовался козырёк, позволивший нашему с Романовой дуэту не попасть под удар небесной влаги.

— Душа моя, право слово, ты иногда удивляешь меня, — округлила глазки магичка. — Так за кучером сразу же бросился слуга графа, стоило нам выйти из зала. На таких мероприятиях это распространённая практика.

— Оперативно, — хмыкнул я, глянув на дверцу кареты, открытую сухопарым дворецким с военной выправкой. — Что ж, прошу внутрь, сударыня.

Лиза с моей помощью проникла в карету, а уже следом и я плюхнулся на сиденье.

— Куда править, ваше благородие? — хрипло спросил через переговорное окошко кучер в плаще с капюшоном, по которому стекали струйки воды.

Романова поправила шляпку и вопросительно посмотрела на меня.

— Везите туда откуда взяли.

— Площадь Трёх императоров, Панфил, — приказала кучеру девушка.

— Будь сделано, госпожа.

Кучер свистнул и тряхнул вожжами, давая понять понурым из-за дождя лошадям, что пора двигать копытами. Ну те и двинули, потащив за собой легонько заскрипевшую карету.

— Как тебе приём? — поинтересовалась Лиза, когда карета выбралась на практически пустую улицу. По ней лишь изредка проносились машины и проезжали повозки. Прохожих же совсем не было. Позднее время и ненастье разогнали их по домам.