Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Лебедева Ива - Страница 5

Со двора послышался шум, заскрипели ворота. Вернулся мой возок. С Лизонькой, Прошей и Степкой?

Едва накинув на плечи и голову теплый платок, я вылетела на крыльцо, хотела бежать навстречу.

Но Еремей издали замахал на меня руками и закричал:

— Барыня, стойте! Один я! Его превосходительство коня у дяденьки вашего взяли и уехали, а мне возвращаться велели!

— Куда уехал? — Я чуть не села на крыльцо. — Зачем?!

— Не могу знать, барыня. — Хмурый Еремей подъехал к самому дому и закинул вожжи на балясину перил. — Велел передать, чтоб дома ждали, дескать, скоро будет с новостями. Якобы что-то он то ли нашел, то ли выспросил, то ли догадался.

— И не подумаю! — Меня словно ветром на ноги подняло. — Едем обратно, в дядюшкину усадьбу. Сейчас же!

— Да вы ж хоть оденьтесь, барыня! — вздохнул и покачал головой кучер. Понимал, что спорить и держать меня бесполезно. — Не дай бог, застудитесь. Кто ж о детках позаботится, когда они вернутся?

— Да, Ерема, надо одеться, — рассеянно ответила я, стараясь вынырнуть из волны ужаса. Как пассажирка утонувшего корабля, очутившаяся в спасательной шлюпке и узнавшая, что в ней тоже пробоина.

«Велел ждать… скоро будет с новостями». Нет ничего хуже таких обещаний.

Удивительно, во мне жили два человека. Один дрейфовал в прострации, другой — распоряжался. И не только подать мне шубу. Нет, я обязательно поговорю с Дарьей, если не встречу этого… не знаю, как его называть. Героя? Обманщика?

— Нельзя тебе одной ехать, Эммушка, — вздохнула Павловна, от волнения забыв про всю местную субординацию. — Не ровен час, сама пропадешь.

— Твоя правда, Павловна, — вздохнула я.

Задержаться пришлось еще на полчаса. За это время из двадцати добровольцев, готовых ехать спасать «ребенка барынькина и деток остальных», я отобрала четырех, наиболее крепких, вооружив их самым сподручным оружием — дубьем и топорами. Велела обзавестись факелами — уже темнело. Еремей запряг вторую тройку, из лучших коней, оставшихся в усадьбе, чтобы мои помощники не очень отставали от меня.

И мы пустились в путь.

— Хорошо сделали, Эмма Марковна, что оделись тепло, — сказал Еремей, — мести начинает.

Я спросила кучера, кто, по его представлению, мог совершить злодейство.

— Дворовые по барскому приказу — вряд ли. Вы их, барыня, так однажды застращали, что они уж не осмелятся. Разбойников настоящих в уезде давно нет. Но иногда скрываются беглые некруты да каторжники, что до Сибири не дошли, сбежали. Живут, работают за корм. Если такому денег пообещать, столько, что хватит пачпорт выправить, они за всякое дело возьмутся.

Уж не знаю, утешила меня эта информация или нет. Я выглядывала из-под полога, глядя на крутящуюся поземку.

Мы не доехали до дома дяденьки Ивана Платоновича где-то треть пути. Пурга мела уже вовсю, словно зима напоследок решила показать всю свою лютость. И вот из этой снежной круговерти откуда-то со стороны смутно темнеющего леса вылетел всадник и бросился наперерез возку.

— Сударыня! — сердито крикнул Михаил Второй, откидывая полог. — Вы же обещали!

— Куда вы ездили? — Не обращая внимания на его сердитость, я жадно вглядывалась в лицо чиновника. — Вы что-то узнали? Ну не молчите же!

— Может, так и к лучшему. — После секундной паузы губернский чиновник отряхнул воротник шубы от летевшего снега и пригляделся ко вторым саням. — Сколько с вами людей? Четверо и кучер? Достаточно. Я напал на след похитителей.

— Где?! Что с детьми?! — Вопросы рвались сами собой, да и я бы следом из возка выскочила, удержалась последними проблесками сознания. — Как?! Откуда? Дарья призналась?

— Все вопросы потом, — резко мотнул головой Михаил. — Я правильно понимаю, заставить вас ждать здесь в возке не получится? Так и думал. Значит, так. Еремей, мужики, езжайте след в след за мной. У леса спешусь, и вы из саней вон. Не шуметь! Вперед не соваться! — И вынул из-под полы пистолет. Во всяком случае, мне так показалось.

Все по его слову и вышло. До леса по еще не шибко занесенному полю сани домчались вмиг, а дальше пришлось пробираться на своих двоих. Вот где впору было порадоваться шубе и высоким войлочным сапогам на шнуровке, какие в пору моего детства продавались в каждом советском магазине и назывались «прощай, молодость». Лезть через сугробы и кусты пришлось чуть ли не по пояс в снегу. Но я упорно не отставала от мужиков, благо Михаил сразу взял меня под локоть и всю дорогу поддерживал.

Путь казался бесконечным. В завитках пурги и сумерках рассмотреть что-то было сложно. Старая избушка на крохотной поляне вынырнула из-за деревьев неожиданно, когда мы подошли почти вплотную. Часть мужиков уже без команды двинулись в обход, к двери и крохотному оконцу. Михаил Второй пинком распахнул дверь и исчез в темном проеме.

Я прислонилась к мерзлой березе и затаила дыхание. Ну же, ну!

— Пусто тут, — сказал кто-то из мужиков. — Нет никого.

Глава 6

Я рванулась вперед, оттолкнула кого-то и оказалась в домике. В полутьме не очень-то видно было и снаружи, а здесь удавалось разглядеть только то, что избушка пуста.

Скрежетнуло кресало, мелькнули искры, разгорелся факел и осветил убогую избенку без мебели, только солома и тряпье на полу.

А это что?

Да, Амелька, Лизонькина кукла. Моя дочка была здесь совсем недавно. Но где она сейчас?

Михаил Второй что-то говорил о том, что девочка и другие дети непременно живы. Что в избушке все эти дни было тепло — да, я сама разглядела простенькую курную печь. Даже меланхолически тронула ее неостывший бок.

Но каким упавшим голосом говорил особый чиновник! Еще минут десять назад он все понимал, все держал под контролем. А сейчас напоминал сдувшийся воздушный шарик. Всё пошло не так! Он столкнулся с чем-то непонятным, и его отчаяние передалось мне.

— По следам поискать бы, — неуверенно сказал кто-то из мужиков.

— Сейчас наши следы занесет, — ответили ему.

И это было так. За дверью избушки шуршала белая стена. А когда я выглянула, то еле различила нашу недавнюю тропинку. Никогда не увлекалась экстремальным туризмом, но поняла: еще немного — и придется либо остаться в избушке до утра, либо сейчас же спешить к саням.

Что хуже — я не знала. Что делать — не знала тоже.

Поэтому, когда Михаил Второй взял меня за руку, всхлипнула и побрела за ним. Шла, сжимая Лизонькину куклу.

Как мы ехали домой, я просто не помнила. Тяжелая душная хмарь навалилась темным одеялом. Помню только, что было очень холодно. Невыносимо. И мне было все равно, я одна или рядом особый чиновник. Он же ехал верхом. Наверное, привязал лошадь к саням и укрылся под пологом.

Но потом сквозь слегка утихнувшую пургу засветились огни. В поместье никто не спал, там запалили все факелы и зажгли все лампы. Не знаю почему, но сердце забилось сильнее, словно свет в конце пути обещал надежду.

— Кто-то приехал, барыня! — крикнул Еремей, стукнув кулаком в переднюю стенку возка. — Чужие в поместье! Мундиры, вашбродь!

Михаил Второй, о котором я успела позабыть, высунулся из возка, потом и вовсе выпрыгнул. И канул в снег, даже руки не подал. Хотя понятно, понесся проверять, кто там пожаловал.

Но и я не собиралась ждать. Что, по снегу впервые пробираться? А вдруг там…

— Не стоит торопиться, сударыня. — Едва я высунулась из возка, как меня под белы ручки подхватил… Михаил Первый.

Откуда он тут взялся? И почему…

— Не волнуйтесь. Дети живы, они в доме.

Ох… Дурной медведь! Кто же так новости сообщает! Даже хорошие. Самые восхитительные. У меня от его слов мгновенно закружилась голова. Как в дурном французском романчике, колени подкосились, и я упала на руки капитана-исправника, словно созревшее яблоко в шубе.

Злой февраль исчез. Остались только голоса.

— Отпустите даму! Вы что себе позволяете?!

— Мне ее что, на снег положить? Ваше высокоблагородие, вы в этой истории и злодеев постарались спугнуть, и деток чуть не погубили. Так теперь надо и Эмму Марковну заморозить?