Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Лебедева Ива - Страница 44

Да, Михаил Федорович, конечно Первый, будет землю рыть и через день-другой выйдет на разбойников, а уж те выведут на персиян. Вот только где я буду, в Казани? Или еще ниже? Телеграфа нет, про хорошие шоссейные прибрежные дороги я не слышала. Катером на подводных крыльях этот мир еще не осчастливила. Так что у похитителей будет фора дня в три, и они ей, конечно, воспользуются.

Значит, надо что-то соображать этим вечером и ночью. Я категорически не хочу превращать свое уже привычное попадание в прошлое в эротическую сказку о восточном гареме. Страшную, если отвлечься от медовой сладости адаптированного для детей варианта «Тысячи и одной ночи» и вспомнить настоящий текст этой занимательной книги…

Ладно, пока что это еще не гарем, да и надеюсь, я в статусе не красавицы, а технического консультанта. От этого не легче, но все же…

Меня поместили в небольшой комнате по соседству с залом. То, что само здание — дворец лишь по сравнению с разбойничьим притоном, я поняла сразу. Зал, в который внесли паланкин, судя по уличным звукам, прямо выходил на улицу, так что в случае побега блуждать по коридорам не пришлось бы. Да и комнату не заперли. Но ее охранял страж, и я догадывалась, что попытка будет лишь одна — потом цепи, веревки и прочие нюансы строго режима.

Чего бы такое придумать? Для этого лучше прилечь на небольшую кровать — думаете, я выспалась в разбойничьей телеге, на сумке вместо подушки? Сумка — она здесь, и скляночка целая. Но лучше положить голову на мягкий валик, закрыть глаза и подумать, подумать, подума…

* * *

Проснулась я в легком блаженстве, быстро превратившемся в ужас, когда секунды через две вспомнила, где нахожусь и что случилось.

Ладно, хоть в голове легко. Вот тазик, кувшин, полотенце. Умыться и думать, как покинуть этот уютный уголок восточного мира.

Все мои заказы были внесены в комнату. Подготовились персидские гости от души. Спасибо, надеюсь, ничего не пригодится.

Так. Хватит сидеть сиднем. Для начала надо установить контакт с охранником. Официально он пыхтит у дверей, чтобы исполнять мои просьбы. Вот сейчас и попрошу.

Среди прочих скромных комплиментов от тюремщиков была тарелка с фруктами, благоразумно лишенная ножика. А как же раскрыть гранат?

Охранник понимающе кивнул, достал устрашающий нож — надеюсь, прежде им барана или вообще неверного не резали — и стал чистить фрукт. Это дало мне возможность рассмотреть его мордашку и сделать выводы. Простенький парнишка, почти симпатичный, если бы не жесточайшие последствия оспы — частая история в эте времена. Даже в его умвельте, где невест покупают, это не может не привести к затруднениям и комплексам.

Будет вот такая комбинация. Господи, помоги!

— У меня еще одна просьба, — беспечно сказала я.

— Я слушаю, госпожа, — ответил парень, явно не первый раз торговавший в России и говоривший почти без акцента.

— Мне нужна бумага, чернила или карандаш, а также чтобы ты отнес мое письмо, куда я скажу.

— Я спрошу бега, — сказал юноша и сделал вид, что хочет уйти. Но так лениво, что я успела сказать «тсс, подожди!».

Рябой парнишка с интересом взглянул на меня, ожидая интересное предложение.

И я постаралась его не разочаровать. Рассказала почти правду, точнее, просто правду: меня похитили как премудрую ханум-знахарку, изобретательницу удивительных зелий. Одно из них у меня в сумке. Это дым любострастья. Тот, кто вдохнет его, на год станет самым привлекательным мужчиной.

— Принеси мне бумагу, карандаш и маленькую склянку, — закончила я, — и ты получишь средство, перед которым не устоит ни одна женщина.

На простоватом рябом лице, едва прикрытом бородой, появилась хитрая улыбка, которая без слов отражала его мысли: если эта женщина меня хочет обмануть, то я знаю, что делать.

— Ханум-госпожа, это правда, что не устоит ни одна женщина? — сказал он, безуспешно пытаясь скрыть предвкушение торжества.

Я мило похлопала ресницами и ответила — да, ни одна.

— Конечно, я исполню вашу просьбу. Но позвольте мне проверить ваш удивительный дым, — застенчиво сказал юноша.

Ага, рассчитывает, что сейчас вдохнет и будет стряхивать меня со своей шеи, а я примусь гладить его оспины, приговаривая: «Мой принц». А если это уловка — разоблачит он ее сразу, потому что увидит результат. Что ему, трудно зелье понюхать? От этого никакого вреда. Даже хитрые яды надо либо выпить, либо коснуться голой кожей. Зато если вдруг…

Я осторожно вынула склянку. Объяснила, какое это серьезное снадобье, что оно терпкое и резкое, как настоящая любовь. Намочила платок…

Глава 49

Через минуту юноша, имя которого я так и не узнала, лежал на диване. Его лицо выражало не только удивление, но и восторженную мечтательность. Похоже, во сне перед ним не устоял целый гарем.

Я еще раз намочила платок и направилась к выходу. Честное слово, если бы действовала по обдуманному плану, то успела бы перепугаться и отказаться. А так — пьянящая импровизация.

Вперед и наружу. И не терять темп. А то испугаюсь.

У прикрытых дверей на улицу был еще один сторож, разморенный прощальной августовской жарой мужик гораздо старше и серьезнее моего первого охранника.

Конечно же, он страшно удивился, увидев меня. Конечно же, еще больше удивился, когда я сделала испуганное лицо, притопнула ногой и протянула ему ткань, ткнула в нее пальцем — приглядись! Это что за безобразие? Меня тут для принца украли или для водоноса?!

Сторож даже рот открыл, но все же склонился к тряпице.

Это был самый сложный момент. Он здоровый мужик с бородищей, в которой я вся целиком могу запутаться, не только моя рука с платком. И если доза эфира окажется мала, он отбросит меня как кутенка, без всякого труда. Помогут только ловкость, быстрота и неожиданность.

Когда ткань соприкоснулась с его лицом, он удивился еще больше, даже поднял руки, оттолкнуть меня, но я другой рукой вцепилась в черную с проседью бороду и напрочь перекрыла ему дыхание на такие нужные пару секунд.

Сама не знаю, как у меня все получилось, но охранник сполз по стене, погруженный в сон.

Теперь — наружу, из полупрохладной духоты темницы в ветреную, наверное предгрозовую, жару. Сначала надо убраться подальше от этого караван-сарая, потом сообразить, куда именно спрятаться.

Пожалуй, не стоит мудрить, а поскорее в полицейскую контору. Или обратиться к первому же мужчине в форме, даже просто будочнику, заявить о попытке похищения потомственной русской дворянки. И поскорее организовать конного вестового к моему обозу — успокоить всех, начиная с Лизоньки.

А не встречу полицию — бегом в контору Никитиных. Там-то уж меня узнают и помогут с экипажем. Потому как никакие весточки не сравнятся с моим личным появлением.

С этими мыслями я спешила в центр ярмарочного городка. Улочки были безлюдны — торги окончились, да и кому охота шастать по такой жаре. Кроме меня, такой умной.

Кому-то еще, впрочем, охота. Даже не шастать, а бегать. Передо мной из-за складской стены выскочил мужичок в неприметном сером армяке и устремился по проулку. Гонится за ним кто-то?

— Пожар, пожар!

Я не успела удивиться — мужичок шуструет здесь, а кричат где-то вдали. И тут почуяла запах, услышала треск и увидела клубы черного дыма и высокие языки, яркие даже днем.

Полыхнуло так полыхнуло! И жарища, и сушь — дождей две недели не было. Деревянные лавки, склады, в которых полно соломы, обрывков бумаги, мешковины, прочего мусора. Самое горючее топливо.

Как-то я поторопилась со своим везением, да и не поблагодарила все ведомые и неведомые силы. Мои товары далеко, но в буйстве огненной стихии полицейским чинам будет не до жалоб похищенных дворянок. Тем более самоосвободившихся. Придется спасаться своими силами.

Зато окончательно сложился исторический пазл. Да, я вспомнила — Макарьевская ярмарка переместилась в Нижний, потому что погорела. Ее и так хотели переносить, за это ратовал сам всесильный канцлер Румянцев. Но бросить наторгованное место непросто. А тут — случайный пожар. Или совсем не случайный. Были тогда подозрения, были кляузы, прошения на высочайшее имя. Сам князь Грузинский, чьи владения граничат с территорией Макарьевского монастыря, хлопотал и даже, кажется, судился. Он, если мне не изменяет память и рассказы Мишеньки, увлекавшегося историей, был личным врагом всесильного канцлера, стараниями которого и лишился поста предводителя нижегородского дворянства…