Война (СИ) - Минин Андрей - Страница 13

— Уже что-то, — сплюнул я вязкую слюну с кровью на землю, щеку прокусил. Больно, блин. Я стал смотреть по сторонам, в поисках тех, кому еще нужна моя помощь.

Творился сущий бардак.

Нас спасло то, что англы уже дрогнули и побежали и то, что воздействие было оказано только на пехоту. Артиллерия продолжала бить по врагу, как и самолеты, и расчеты танков, иначе бы...

Люди стали самостоятельно приходить в себя и больше не рвались в бой как безумцы. Воздействие что на нас оказывали, ушло.

— Вперед! — Прозвучали голоса со всех сторон. — Не останавливаться! Гоним их к морю! Они бегут!

— За мной!

— Парни! Вперед!

Несмотря на чудесную магию, защитившую обычных солдат в начале боя, пока я шел за всеми, ориентируясь на крики, и пытался организовать какое-то подобие порядка в наших рядах, я переступил через десятки трупов своих солдат. Чужих я не считал. Их было слишком много.

— На!

Притворяющийся мертвым негр в форме военных сил англичан попытался пырнуть меня штыком автомата в брюхо, но я держал свой собственный, личный щит. Он хоть и замерцал, став видимым, но удержал сталь в нескольких сантиметрах от моего живота. Выстрел в упор из АК и негр мертв, а я за секунду, не задумываясь, ставлю новый щит и иду дальше, собирая всех, кто выжил по пути.

Мы прошли окопы насквозь и выбрались из них. Шли, наступая на пятки убегающим англичанам и по их трупам.

— Старшина! — Поприветствовали меня наши ребята из роты, которых взяли к себе на бронетранспортер танкисты. На их лицах сияли улыбки.

Я не успел их остановить. Они уже умчались в сторону Таганрога, догонять англов, а я только покачал головой. Дисциплина, бля. Взяли и отправились вперед с чужим взводом, оставив нас здесь одних с ранеными на руках.

— Прием. Старшина, Смирнов. На связь, — прозвучал голос комроты в рацию. — Прием?

Наконец-то. Я снял рацию с пояса и ответил.

— Слышу вас, командир, прием.

— Где ты? Как обстановка?

Я оглянулся по сторонам.

— В двух километрах позади вражеских окопов. Обыскиваем местность. Со мной рядом двадцать или тридцать солдат, есть раненые. Половину я узнаю, а другая половина из соседних рот как я понимаю. Потерялись.

— Иди вперед, Смирнов. Не жди. Приказ гнать англичан до самого моря. Как понял? Прием.

— Понял вас, командир. Прием.

— Встретимся под Таганрогом, Семен. Отбой связи.

— Слышали парни? Гоним этих тварей к морю.

— Да-а-а-а!

Все мы держались на адреналине. Радостные, несмотря на раны и потери среди друзей-товарищей и однополчан.

Сорок километров пешком. Вся дорога была усеяна трупами. Часть полей горели. Воспламенилась пожухлая трава. Отступая, англичане теряли технику, и она осталась здесь, в полях, полуразрушенная и превращенная в мусор.

Раненых англичан мы добивали. Времени, возиться с ними не было, а оставлять их за спиной нельзя. Да и не хотел никто брать их в плен. Слишком многих мы сегодня потеряли, чтобы жалеть врагов.

Несмотря на то, что англы бежали, они не были трусами. Пару раз мы попадали в засады, которые пропустили те, кто шел впереди, и нас обстреливали из оврагов и из других мест, в которых можно спрятаться. Это был жест отчаянья. Выжить те, кто сидел в засаде не надеялся.

Убитых с нашей стороны не было, но раненых стало больше и теперь мы не поспевали за фронтом и шли с опозданием, так как своих не бросали. Я подлечил их на скорую руку, но их все равно пришлось нести на себе. Потихоньку к нам прибивались другие солдаты, что потеряли своих товарищей во всей это неразберихе.

К восьми утра мы вышли к морю. Корабли англичан уже отходили от берегов и уходили.

— Куда это они? — Спросил я тех, кто сидел прямо тут, на берегу и смотрел вслед кораблям.

Здесь остановился отдохнуть взвод танкистов, окружив себя своими закопченными машинами.

Мне ответил незнакомый капитан, что лежал на холодной земле, пока ему перевязывали ногу бинтом, пропитавшимся кровью. Помочь я не мог. Средоточие опустело. Потратился на своих раненых, которых мы подбирали по дороге.

— На Крым двинули, собаки, — прошипел сквозь зубы капитан. — Мы отбросили их везде, кроме Крыма. Все кто выжил, отступают туда.

Прошло несколько часов.

Налбат сам нашел меня, когда я прогуливался по песчаной бухте Таганрога, омывая ноги холодной водичкой. Хотелось помимо усталости смыть с себя и кровь.

— Любуешься? — Спросил он меня, показывая на последние корабли англичан, что ушли из Азовского моря, засев в Севастополе.

Я был раздражен.

— Что это было? — Задал я встречный вопрос и наш комроты понял, о чем я говорю.

— Сила семьи Рюриковичей. Кто-то из них тайно прибыл на фронт и показал нам свой знаменитый «золотой щит».

Я съязвил.

— Помимо щита, там было кое-что еще.

Налбат кивнул.

— Их сила знатно бьет по мозгам, вынуждая действовать безрассудно. Зато на три минуты, все воиска, что пошли в атаку стали неуязвимы для любого вида оружия.

— Это был сам Василий III?

Старший лейтенант пожал плечами.

— Кто его знает? Может он, а может кто-то из его сыновей или братьев.

Солнце поднялось достаточно высоко над бухтой и осветило море и трупы, что прибило к берегу. Мыть ножки в этой воде сразу расхотелось.

— Выходит, следующая наша цель — Крым? Так, да?

На душе было тяжело. Позади развалины Таганрога, а что впереди непонятно. Я понимал, что Англия не простит нам свой разгром и пришлет сюда новый флот и новых солдат.

— Он родимый, — кивнул мне Налбат. — Но так легко как здесь нам победить не удастся. Они сдержали нас в том направлении не только потому, что хорошо там укрепились, но и по причине того, что там, на фронте сидят два члена королевской семьи Виндзоров, сыны королевы Анны Марии и сам адмирал лорд Дрейк. У их семьи, как и у Рюриковичей, свои секреты. Легко не будет, Смирнов. А пока пошли, хватит тут мокнуть. Нужно собрать то, что осталось от роты и похоронить ребят по-человечески.

Глава 3

Одинокая, далекая от городов деревня во Франции. Ночь. Сарай для кур.

Воздух пошел рябью. Спящие птицы проснулись и стали кудахтать, но хозяйский дом был далеко и никто их не услышал.

Пространство по центру курятника изгибалось. Его выворачивало и корежило. Выглядело это мерзко и противоестественно. Из места, откуда в наш мир пробивали ход начали просачиваться запахи разложения и тухлятины. Невероятный смрад.

Пространственная щель начала разрастаться и воздух того мира проник в наш мир. Куры, вздохнув его, умерли в муках. Это дало излому необходимую энергию, и пространственная аномалия исторгла из себя человека, выплюнув его перед собой, а потом аномалия закрылась.

Человек, что упал на землю, поднялся на ноги и отряхнулся. Он был обычным, ничем не примечательным. Серым. Одежда, лицо, глаза. Просто человек. Осмотревшись по сторонам, он улыбнулся своим мыслям и сделал шаг, исчезнув в воздухе и оставив после себя запах кислятины.

Первый эмиссар Энея, полубога червей вступил в этот мир.

* * *

— Паны! Паны!

Это кричал растрепанный генерал армии Польши, Януш Западловский, пытаясь вразумить заседателей сейма, всех этих магнатов и панов-волшебников.

— Паны! — Еще раз крикнул генерал, и его, наконец, услышали.

— Чего ты орешь, идиот? Помогай собирать документы!

Генерал стал заламывать себе руки, не зная как быть. Что они творят? Что?

— Но как же так, паны, как же так? Мы еще можем...

— МОЛЧАТЬ! Ты проиграл, тупая ты собака и теперь русские двигаются сюда! Они уже взяли Гданьск, Ольштын, Люблин и Жешув. Варшава уже практически окружена. Мы отступаем в Краков и Вроцлав. Будем ждать помощи от Европы. Карл Великий заверил нас что не оставит вторжение русских просто так. А теперь заткнись и помогай.

Януш растерялся и запротестовал.

— Но это мы вторглись к ним, и пошли на Минск. Мы. Они просто отбросили нас назад. Разбили и идут мстить за сожженные деревни.