Советник - Демина Карина - Страница 2

– Как? – уточнил Миха.

– Муж погиб. Клятвы остались. Жены будут верны роду, но клятвы не помешают написать письмо, скажем, отцу. С просьбой о помощи. Слабой женщине тяжело одной в этом ужасном сложном мире, – Миара откровенно издевалась. – И тогда в башню пришлют кого-нибудь из родни.

– Одной уже прислали, – Миха поскреб спину. – Ладно. Суть я уловил. Они или сожрут друг друга, или сперва объединятся, чтобы убрать лишних. Лишнего.

Винченцо прикрыл глаза, притворяясь умирающим.

– Соваться ему в город нельзя… – мысль крутилась в голове. Какая-то такая на диво удачная, но ускользающая. Вот же… – Тебя, как понимаю, отправлять бесполезно.

– Скорее бессмысленно. Женщина не может выступать главой рода.

Это они, конечно, зря.

– Целитель – ценный трофей, – сказал Винченцо, по-прежнему не открывая глаз. – Её просто-напросто запрут. Выдадут замуж. И…

– Не поеду я туда, – Миара вернулась в кресло.

– Хорошо. Насколько вы опасны для них?

– Не знаю, – Миара чуть поморщилась. – Можно, конечно, обратиться к вассалам. Потребовать исполнения клятвы. Написать письма союзникам. Пообещать что-нибудь… и навстречу пойдут. Но это будет означать долги. Такие долги возвращают столетиями.

– То есть, победить у вас не получится, но проблем доставить вы способны?

– Именно.

– Тогда надо написать письмо.

– Кому?

– Кто там за главного?

– Полагаю, Ахбет. Это мать старшего сына Алефа. Она не слишком умна, но за ней стоит род Ульца, а они весьма сильны и уважаемы.

– Не важно. Надо… – Миха встал и заложил руки за спину. – Надо написать ей, что вы готовы договариваться. Скажем, Винченцо отречется от власти в пользу этого вот наследника.

На него поглядели с интересом.

– От власти не отрекаются, – уточнила Миара.

– Это вас просто еще не прижало по-настоящему. Надо донести до нее и тех, кто стоит за ней, простую мысль, что дружить – лучше чем воевать.

– И это ты считаешь простой мыслью?

– Не перебивай. Надо дать понять, что вы можете доставить неприятности. И тогда вся эта возня с наследством затянется. Особенно, если ты вдруг решишь поддержать другого наследника. Или другой род.

– Не думала, что дикари настолько коварны.

А глаза блеснули. Явно уже сочиняет письмецо.

Пускай.

– И потребовать… сделки. Пусть доставят тот аппарат, пластины, что-нибудь еще… да, пожалуй, может и получиться. Но они все одно не отстанут. Пока Вин жив, есть опасность, что он вернется и заявит свои права.

А кому это надо?

Правильно. Никому не надо.

– Только если… – она прикусила губу. – Но уже довольно давно никто не заявлял об отсечении.

– Чего?

– Раньше. Сотни лет тому. Когда род становился слишком большим, то младшие ветви отделялись. И основывали собственные дома. Сейчас можно получить право на башню, и только. Но род. Герб… Совет не слишком обрадуется.

– И им напиши, – предложил Миха. – Объясни, что новому роду – новые земли, что вы не претендуете на возвращение, башни эти…

– Нас сочтут безумцами.

– Пускай. Главное, чтобы под ногами не мешались.

– А это вряд ли, – Винченцо пошевелил пальцами. – Уничтожить попытаются. На всякий случай.

– Но не сразу, – Миара встала. – Пожалуй, в этом есть смысл… пока будут решать дела с наследством. Это их займет. Ульца придется договариваться с Михарами, да и дети Теона… для них потребуют малую долю. С этой долей не согласятся представители других родов. Плюс остальные бастарды… маги – это ценность, стоят дорого. А ведь не только одаренные, есть еще артефакты Алефа. Лаборатории. Мастерские. И многое, многое…

Отлично. Чем больше имущества, тем надольше затянется дележка.

– Твое прошение должны будут рассмотреть в Совете, и уже, что Ульца, что остальные костьми лягут, чтобы это прошение удовлетворили. И Советники это знают, а стало быть, будут торговаться… потом уже поздняя осень. И зима. Зимой никто не ходит воевать.

– Почему? – удивился Миха.

На него поглядели, как на идиота.

– Холодно, – сказала Миара. – Очень.

Аргумент, однако.

С другой стороны, что Миха знает о здешних зимах?

– До весны дотянем, – Миара потерла щеку. Раны на коже её почти затянулись, оставив, правда, мелкие следы, словно ямки. – А там, глядишь, огненный дождь начнется…

И всеобщий апокалипсис.

Чудесная перспектива, если подумать.

– Запасы, – Миха тоже поднялся. – Надо сказать, чтобы подвалы в порядок привели. И рассказать придется. Обо всем. Баронессе. Джеру. Пусть наведут порядок в замке. Зерно стоит закупать. И не только его. Мясо. Соль. Орехи.

Мать его, что еще можно заготовить так, чтобы прокормить людей?

И скольких людей?

Как рассчитать, что понадобится? В каком количестве? Ведь не факт, что… даже скорее всего не получится…

– Огненный дождь длился дюжину лет, – сказала Миара, отводя взгляд. – По одним летописям.

– А по другим?

– Дюжину дюжин.

– Первый вариант мне нравится больше.

Она прошла мимо, подобрав полы длинного темного одеяния. И темнота его подчеркивала неестественную бледность кожи. Да и сама магичка изрядно похудела.

Изменилась?

Не стоит обольщаться.

– Сердце, – Ица создала на стекле рисунок. Теперь над чудовищем поднималась пирамида. – Нам нужно найти сердце бога.

– Найдем, – вздохнул Миха. – Куда мы, нафиг, денемся-то?

Верховный жрец опустился на колени перед девочкой, которая раскладывала по полу золотые монеты. Их принесли в сундуках, и сундуки теперь стояли раскрытые. Девочка брала монетку, крутила в пальцах и клала на пол.

Узор, ею создаваемый, несомненно, был странен.

Но еще в нем виделся какой-то скрытый, недоступный пониманию простого смертного, смысл.

– И давно она так? – тихо спросил Верховный, когда колени заныли. А дитя и головы не повернуло. Оно выглядело всецело увлеченным странным этим занятием.

Что пугало.

– С рассвета, – столь же тихо ответила Ксочитл. – Она поднялась и потребовала… золото.

– Просто золото?

– Ей принесли золотой песок, слитки и монеты. Выбрала их.

Тонкие пальчики ныряли в золотую гору. И девочка замирала. Потом зачерпывала монеты, поднимала руку, позволяя им скатываться сквозь пальцы. А потом из оставшихся на ладони выбирала одну. Прочие летели в сундук.

Монета же занимала место в рисунке.

И все повторялось.

– Она ничего не ела и не пила, – пожаловалась Ксочитл, прижимая руки к щекам. – Когда же я осмелилась проявить настойчивость, то она просто… просто…

Ксочитл протянула руку, на которой виднелись синие отметины.

– Тогда я решилась обратиться к вам, господин.

– И правильно сделала. Кто-нибудь еще знает?

– Брат, – она потупилась, а на щеках женщины вспыхнул румянец. – Он… велел сообщать… он не причинит зла.

– Не сомневаюсь, дитя, – Верховный говорил ласково.

– Вы не сердитесь?

– Нет.

Он и вправду не испытывал ни злости, ни раздражения, ибо с самого начала было очевидно, что привели эту женщину не только затем, чтобы приглядывала она за юной Императрицей.

Вернее сказать, что говорить об увиденном она будет не только Верховному.

– Мага надо позвать, – Верховный провел ладонью перед глазами ребенка, но та будто и не заметила. – Весьма похоже на какой-то транс, но…

Монета.

И еще монета.

Девочка чуть приподнимается, чтобы дотянуться дальше. Губы её плотно сжаты. Выражение лица сосредоточенное. И ощущение такое, что она где-то весьма далеко.

Монетки становятся друг на друга… и что-то рисунок их напоминает.

Что-то донельзя знакомое.

Верховный поднялся не без помощи.

– Я опасаюсь за её здоровье, – пожаловалась Ксочитл. – Она ведь еще маленькая, и болела так долго.

Её волнение было искренним.

Впрочем, не только её. Маг. Нужен маг. Если это последствия наложенных заклятий, то… то что делать? Они не могут позволить себе остаться без Императрицы. Это породит смуту.