Княжья воля (СИ) - "Константин" - Страница 27

— Я так понимаю ты не со стула упал? — осторожно спрашиваю. — Расскажешь?

— Долго же тебя не было, — говорит вроде как с облегчением. — А мы, видишь, не убереглись. Отлупили нас со старухой, Роську ссильничали прямо в корчме. Выручку забрали, разгромили все в щепки. Грозили прирезать, если скажу кому.

— Когда это случилось?

— На следующий день как ты уехал.

— Знаешь кто?

— Не видел раньше, не наши…

От злости темнеет в глазах, слышу как скрипят собственные зубы. Суки, твари дикие, дышло вам в задницу! Со старичьем и девками геройствуют упыри недоразвитые!

Усмиряю гнев и волнение приемами из китайской дыхательной гимнастики. Полезная, кстати, штука. Вообще, правильно дышать должен уметь любой человек, не только спортсмен или неуравновешенный тип с горячим темпераментом.

— Вы хоть лечитесь чем? — возвращаюсь к волнующей теме.

— Роська настойки от знахаря приволокла да мази.

Хм, подорожник да мухоморы отбитый ливер ни разу не исцелят, тут более продуманная система требуется. Болеутоляющие, витамины, антибиотики и все такое…

— А Неждан что же?

— Утек твой Неждан. Как только началось, так и исчез.

— Может за помощью побежал? — делаю несмелое предположение.

— Может. Только не было никакой помощи. Ты прости, Стяр, немощно мне стоять, лягу пойду. Ты проходи, оставайся, Роська тебе постель приготовит.

— Да, конечно, иди отдыхай, я со всем разберусь, не переживай. Ключ от корчмы дашь? И кресало с лучиной.

Отомкнув ключом замок и проникнув в корчму с запаленной лучиной, я обомлел, так как совершенно не узнал уже ставшую привычной внутреннюю обстановку. Везде, где доставал свет огня, я видел обломки изрубленных столов и лавок, разбросанную по углам испорченную посуду, разбитые горшки. В поварне на верстаке смердит огромная куча дерьма (не лень было корячиться?), даже каменный очаг чем-то расковыряли. Сундук с моим личными вещами перевернут и пуст как головы орудовавших здесь гамадрилов.

Ущерб большой, но непоправимым его не назову. Хорошо не подпалили. С плотниками договорюсь, сварганят мебель лучше прежней, посудой на торге разживемся, очаг поправим. Делов на неделю максимум, переживать на счет этого я и не думал. Гораздо важнее озадачиться возмездием. Оставлять подобный беспредел безнаказанным — себя не уважать. Это же косвенный наезд на князя. Семья Диканя законопослушные граждане. Корчмарь исправно платит мзду, несет, так сказать, общественную нагрузку — потчует Рогволдову паству и гостей города.

Возникает вопрос: что это было? Спланированная акция против заведения Диканя или стая отмороженных дебилов от нечего делать порезвилась? Больше склоняюсь к первому варианту. Разгром чужой собственности в присутствии хозяев тянет на вооруженный налет, ограбление и изнасилование плюсом. Срок за такие "художества" от любого прокурора прилетит не хилый, а как по мне, так высшая мера социальной ответственности здесь будет наиболее уместной, тем более, что исправительных колоний и лагерей местной администрации не предусмотрено. Либо кол, либо вира, денежный штраф, то бишь. А я не за деньги, мне за справедливость обидно.

И головы на заборе развесить…

С этими кровожадными мыслями я и уснул с мечом в руке на приведенном в порядок топчане в своей каморке. Наутро голодный и злой двинул на лодейный двор, где без труда нашел Неждана.

Сидит себе на бревнышке, на солнышко щурится, из кринки млеко козье потягивает, хлебушком свежим закусывает. Разбирает меня такой псих, никакая дыхательная гимнастика не поможет. Чувствую как кровь к лицу приливает, заодно и к кулакам, аж чесаться начинают. Народу в рабочий час полно, слышу приветствия, но не отвечаю, быстрым шагом рублю утоптанный песок строительной площадки. Видимо, рожа у меня была еще та, остановить никто не рискнул. Узрев меня, Неждан вскочил на ноги и попытался улыбнуться.

— Здрав будь, десятник…

— Буду, — говорю и с ходу выкидываю в пухлые, дрожащие губы правую с подсадкой. Нежданчик для Неждана получился отменный. Копытами кверху он перелетает через бревно, по пути щедро окропляет себя молоком из кринки и заканчивает свое маленькое путешествие задницей на куче снятой с дуба коры.

Что дальше? В обычных условиях в мое время он не отделался бы одним мордобоем. Если сразу не закопают, то пинком под копчик из бригады, еще и на бабки поставят, невзирая на былые заслуги. Неждан местный, полоцкого разлива, дружинит лет пять уже, живет не в самом городе, неподалеку где-то. За заслуги перед князем не скажу, скорее всего их попросту нет, а вот залет у парня серьезный по-любому.

Уронить я его уронил, но не вырубил. Все еще находясь в неестественной для воина позе, широкой ладонью цапает с пояса нож. Я переступаю бревно, подхожу ближе.

— Ну ты чего окислился, братан? Давай, спытай здоровье, покажи, что дерешься не хуже, чем бегаешь.

Кладу руку на рукоять меча. Если дернется — зарублю, падлой буду и плевать на последствия.

— Что мне было на пятерых бросаться? — брызгая кровавой слюной кричит Неждан.

Он ко всему еще и туповатый. Вины не чует, отмазки глупые лепит внаглую. Я свирепею.

— Для чего тебе оружие дали, тварь!? Тут десять парней было, мог бы их свистнуть, коль про свой меч от страха забыл! Не доводи до греха, убирайся, чтоб я тебя больше не видел, мне ссыкуны в десятке не нужны.

— Это десяток князя Рогволда, — зло возражает Неждан.

— Вряд ли князю пригодится в дружине такой дристун. Вали по-хорошему, надоел ты мне, дешевка!

Собравшийся вокруг работный и дружинный люд озадаченно сопит, кто-то одобрительно хмыкает, кивает. Под гробовое молчание недавних сослуживцев Неждан медленно покидает лодейный двор. Не слишком красивый сюжет, но что характерно, номинально главный на строительстве Ольдар не промолвил и слова, пытливо заглянул мне в глаза и удалился по своим делам. Сологубу и остальным любопытным пришлось объяснять причину произошедших в судьбе Неждана кардинальных изменений. Как я и предполагал, в дружинной среде я нашел стопроцентное понимание. Извинился, что не предупредил о грядущей расправе заранее — некогда было рассказывать.

Я упросил парочку плотников смотаться в корчму, снять мерки и начать изготовление столов и лавок. Обещаю хорошо заплатить за сверхурочные.

Что ж первый акт трагедии сыгран. Нужно приступать ко второму, самому трудному.

Так и сказал Гольцу.

— Я этого так не оставлю. Ты понял, Голец? Найди этих уродов. Я сам с ними разберусь.

— Как разберешься?

— Как обещал. Я в корчме все объявил, кто не спрятался я не виноват. Плакатов вешать не собираюсь. Найди, понял меня? Людей поспрашай, наверняка кто-то что-то видел или слышал. Мне нужны все пятеро.

— А если они уже покинули город?

— Ты поищи, вдруг не покинули.

Вдвоем с Жилой навещаем бортника и сборщика даров Матушки Природы Жоха. Отпрашиваю у него ненадолго Рыка — дополнительные руки на восстановление корчмы требуются мне как воздух. Остаток недели чистим, скоблим, выносим мусор. Плотники сваяли два первых стола с лавками, починили очаг, вскладчину с парнями приобрели деревянной и берестяной посуды да два новых медных котла. Роса навела порядок на кухне, на выделенные Диканем средства начала закупать непортящиеся продукты.

Корчмарь со старухой оставались дома под присмотром лучшего на подоле знахаря. Они не могли видеть какую мы навели в заведении красотищу, лучше, чем было, зуб даю! Ничего, оклемаются — увидят, все, что мог по медицинской части я для них сделал.

Через три дня Голец нашел тех отморозков. Всех пятерых. Прибыли в город ранней весной, подвизаются в помощниках у одного торгаша с подола. Склады охраняют, обозы, группа поддержки, так сказать. На постоянной основе таскают при себе оружие и очень любят им пользоваться. Вчера за торгом у реки нашли изрубленные, обезображенные тела двух мужичков с вывернутыми поясными торбами. Голец склонен полагать — их это рук дело, уж больно борзые. Компания разношерстная: два дана, кривич, вятич и один варяг. Связывающие их узы для меня значения не имеют, как безразличны и движущие ими мотивы. Народ, способный избить стариков, взять силой девку, осквернить и порушить чужую собственность лечить разговорами бесполезно, это неискоренимо. Отлично помогает только палка с гвоздем на конце, в нашем случае — острый меч и копье.