Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович - Страница 9

И вот в этом прославленном и воспетом как светоч свободы городе, куда стремятся все передовые умы Европы, происходит событие, заставляющее вспомнить о средневековых ужасах инквизиции. Кто же такой этот молодой и никому не известный Барух Спиноза? Чем заслужил он проклятие, произнесенное с кафедры синагоги в наисвободнейшем Амстердаме?..

Глава III

ГОДЫ ВЗРАСТАНИЯ

1

Барух Спиноза родился 24 ноября 1632 года в еврейском квартале голландского города Амстердама.

Родители его принадлежали к одной из знатнейших фамилий португальской общины города, и в прошлом фамилия их звучала и писалась — Эспиноза. Это объяснялось тем, что предки будущего великого мыслителя были выходцами из Португалии: Что же привело их с южной окраины Европы на ее северо-запад?

Дело в том, что с тех пор как мавританская Испания стала христианской, католической, жизнь евреев в этой стране, как и в соседней Португалии, стала бесконечным и неизбывным страданием.

Не было города, где бы чернь, предводительствуемая монахами, не подвергала евреев самым страшным гонениям, а последним не оставалось ничего другого, как искать спасения в бегстве. Многие из беглецов попадали в руки преследователей, и те из них, кто отказывался перейти в христианство, продавались с аукциона на всех рынках Пиренейского полуострова.

Чтобы спасти свою жизнь и сохранить свободу, тысячи евреев стали обращаться в христианскую религию, представителей которой ненавидели как своих заклятых врагов и притеснителен.

Большинство новообращенных воспринимало католицизм как маску, в душе же они оставались иудеями и втайне сохраняли обряды и обычаи, предписываемые религией предков. При любом же удобном случае они старались покинуть страну, населенную фанатиками и дышащую религиозной нетерпимостью.

Таких «новообращенных» евреев называли в Испании маранами, или марранами. Одним из них был дед Баруха Спинозы, который покинул Португалию и обосновался в самой свободной европейской стране XVII века — Голландии, освободившейся в 1609 году от испанского владычества.

Беглые мараны были первыми евреями, поселившимися в Амстердаме. При своем появлении на голландской земле они возбудили подозрение — не являются ли они католиками, так как при всей веротерпимости, господствовавшей в Голландской республике, отношение к католикам как к недавним врагам и угнетателям было настороженным. Однако когда недоразумение разъяснилось, голландское правительство даровало вновь прибывающим евреям совершенную свободу богослужения. Из еврейской общины за короткий срок выделилась верхушка из зажиточных граждан, которые пользовались большим авторитетом в среде горожан. Именно к этой верхушке общины и принадлежали родители Спинозы.

Как поступить тем, кого на протяжении столетий преследовали за стремление сохранить веру и обычаи отцов, когда они наконец получили свободу вероисповедания и полную безопасность? Проникнуться терпимостью и закрепить свободу человеческого духа, свободу совести как одно из неотъемлемых прав свободной личности?

Нет, на деле произошло другое, совершенно противоположное. Гонимые прежде, они сами превратились в гонителей по отношению к тем, кто допускал малейшее отклонение от догм иудаизма. Их преследовали безжалостно и беспощадно.

Если бы португальские евреи считали свободу мысли высочайшим благом, они бы ее уважали и в других. Но в том-то и дело, что они не только не уважали ее, но даже преследовали малейшее ее проявление в каждом члене своей общины. Именно это обстоятельство стало причиной драмы, пережитой молодым Барухом Спинозой.

Все церковные общины, как придерживавшиеся средневековых традиций, так и восстававшие против них, несмотря на все разногласия и обусловленную ими взаимную ненависть, нисколько не уступали друг другу в фанатизме. Все они с одинаковой беспощадностью старались подавить всякое проявление свободомыслия, всякое отступление от догматов, и по части «охоты на ведьм» ультрапротестантская Англия во время республики Кромвеля даже превзошла, если только это было возможно, и католические, и евангелические государства континента.

С помощью прибывающих в Голландию евреев была основана знаменитая Ост-Индская компания, имевшая огромное значение для экономического развития страны, а сами евреи, благодаря своей опытности и знанию света, сделались необходимыми процветающему Амстердаму, так как в этом городе их собралось больше всего.

С ростом благосостояния государства, подарившего изгнанникам новую родину, росло уважение к жившим там евреям, среди которых было много не только крупных торговцев, но и выдающихся врачей и ученых. Поселенцы выгодно отличались от местного населения своей образованностью и нравственным образом жизни, так что все предубеждения против них скоро рассеялись. Уже в первой половине XVII века евреи владели в Амстердаме тремя сотнями роскошных домов и отправляли религиозные обряды в трех синагогах.

2

Отец Спинозы Михоэл был торговцем, достаточно состоятельным и обеспеченным, хотя и не имевшим баснословных барышей. В жизни еврейской общины Амстердама он принимал активное участие и занимал в ней видные посты.

Жена его, которую звали Эсфирь, была доброй и заботливой матерью, однако отличалась слабым здоровьем и умерла от туберкулеза, когда Баруху не исполнилось еще шести лет. От матери мальчик унаследовал склонность к легочным заболеваниям, которые также сократили ему жизнь.

Семья Спинозы была обычной религиозной еврейской семьей, в которой неукоснительно соблюдались и выполнялись многочисленные иудейские религиозные обряды.

Кроме сына, в семье было еще две дочери — сестры Баруха Ревекка и Мириам. Первая из них была старше брата, вторая — младше.

В детстве Барух был слабым, болезненным ребенком. Его не увлекали шумные детские игры, уже с ранних лет мальчик был склонен к задумчивости и сосредоточенности.

В подобных условиях ребенок нередко оказывается не по летам развитым, а при наличии незаурядных способностей становится вундеркиндом. Таким и был Барух. Его называли илуем, что по-еврейски означает «гениальный ребенок».

Родители гордились дарованиями сына, а отец готовил его к профессии раввина. Он надеялся, что со временем его сын сделается украшением еврейской общины и проявит такую же преданность вере отцов, как и его предки, доказывавшие ее неоднократно во время жестоких гонений на евреев.

В таком духе его и воспитывали в раннем детстве, уделяя особое внимание тому, чтобы ребенок изучал и неуклонно соблюдал все мелкие религиозные обычаи, регулирующие жизнь правоверного еврея, чтобы в будущем стать образцом для подражания рядовым членам община.

И на первых порах, по-видимому, ребенок оправдывал надежды. Учителя не могли нарадоваться на мальчика и умиленно сообщали родителям, что их отпрыск вполне соответствует данному ему имени Барух («благословенный»).

Множество религиозных предписаний, касающихся мельчайших подробностей житейского обихода, предписаний, возведенных в закон и неукоснительно выполняемых всеми членами общины, обратили на себя внимание не по годам развитого мальчика уже в раннем возрасте, а его ум, отличающийся критическим складом, не мог игнорировать то, что казалось странным и непонятным. Так, Баруха не могло не поразить, что повторяющиеся еженедельно праздничные дни положено посвящать исключительно молитвам и религиозным упражнениям, а любые другие занятия, обычные для буднего дня, в субботний считаются недопустимыми.

В то время у амстердамских евреев общественное воспитание было исключительно религиозным. Существовали благоустроенные школы с классами. В каждом классе преподавал особый учитель. Программа обучения была достаточно обширной: в нее входила не только талмудическая, но и вся известная тогдашнему миру еврейская письменность. В высшем классе даже велись диспуты о Маймониде, Ибн Эзре и других догматиках.