Мила (СИ) - "Чистая Надежда" - Страница 29

Заснула я на плече у Нэбироса, наверное, посреди разговора. Сон был странным. Я была в каком-то подвале и смотрела на арену, где дрались две тёмные фигуры. Я не знала, кто это, но понимала, что это мужчины, один из которых мой. Вокруг слышались выкрики и свисты. Вот один из мужчин упал, а у его противника в руках блеснуло остриё ножа. Оружие вошло ровно в сердце и посторонний шум стих. Или это я оглохла от переполняющей меня боли?.. Я кричала, хотела броситься вперёд, но не могла сделать и шага в том направлении. Всё, что мне оставалось — это умирать вместе с моим истинным. То, что это он, осознала только в момент удара ножа, но уже не могла ничего сделать.

Проснулась я от собственного крика. К кровати меня прижимали чьи-то руки, а нежный голос оборотня на ушко, шептал успокаивающие, ничего не значащие фразы.

— Это сон, милая. Просто страшный сон. Всё хорошо.

Но я, каким-то чувством знала, что это не сон. Это будущие одного из моих истинных, которое я обязана изменить, если не хочу его потерять. Но кто это был, когда видела только расплывающиеся фигуры? Не найдя сил что-либо ответить, просто обняла оборотня и тихо заплакала. Последний раз я плакала, когда была на родах Кристи. Но там слёзы были другие. Это были слёзы счастья и облегчение, что всё обошлось. Сейчас же я выплакивала всю усталость, переживания и боль, что хранились в теле все эти дни и не находили выхода. Как, оказывается, становиться легче, когда солёные дорожки стекая по щекам, стирают черноту с проблемы, делаю её более блёклой и решаемой.

— Мила, ты расскажешь, что произошло? — Селим с нежностью убрал с моего лица пружинку волос. Его губы ласково прошлись по скуле и спустились на оголённое плечо.

— Нельзя. — шмыгнув носом, стёрла слёзы и ободряюще улыбнулась истинным.

Будущее, действительно, нельзя рассказывать. От этого судьба меняется, образуя другие, порой, даже более худшие варианты развития. Мужчины перечить и выпытывать подробности не стали, хотя я видела по глазам, как их обеспокоило моё состояние. Узнав, что уже утро, предложила выдвигаться в столицу, перед этим перекусив. Пока мы принимали утренние процедуры, встал вопрос в чём мне ехать? Те тряпицы, как вчера сказал Селим, годились только для спальни, раскрашивать вечера с мужем, но никак не для скачки на коне. Но всё решилось благодаря заботливому Нуру. Когда я сидела на кровати в пушистом мужском халате, а мужчины с матом перебирали безобразие гардеробной, в спальню ввалился вампир, неся в руках какой-то свёрток.

— Мила, смотри, что я купил в деревне! — Нур радовался, словно ребёнок, но стоило мне увидеть содержимое свёртка, как градус веселья подскочил и у меня.

Схватив принесённое, будто кто-то пытался забрать, и прижимая к груди, побежала в гардеробную. Помещение два на три, отделанным бежевым шероховатым камнем, было пустым, не считая платьев на вешалках и ящика с бельём. Два зеркала в пол по правую сторону от входа, небольшое туалетный столик, заставленный всякими тюбиками неизвестного, пока, содержания и низкий, мягкий пуфик. Одевшись, радостно крутилась вокруг оси, любуясь своим отражением. Чёрные штаны, сидевшие словно вторая кожа, петельки, которые должны быть для ремня, оказались для юбки-амазонки. Хотя я и не понимала, зачем она нужна, когда вчера весь вечер просидела без каких-либо дополнительных тряпок. Красная рубашка из шёлка с затянутым на талии широким поясом, с вышивкой из цветов. На ноги обула вчерашние сапоги для тренировки. Захватив с вешалки, на всякий случай, плащ, в котором переместилась сюда, вышла на обозрение публики. А в комнате никого и не было, видимо, тоже ушли переодеваться в дорожное.

Решав, что всё равно никто ещё не завтракал, пошла в столовую. Слоило мне там появиться, как стала объектом наблюдения слуг.

— Доброе утро, хозяйка! — через чур радостно поздоровались они. Мы так с братьями раньше родителей встречали, когда накосячим.

— Доброе. Что-то случилось? — подозрительно уточнила, опасаясь подходить ближе.

— Всё прекрасно! — что-то не уверена. — Мы очень рады, что наш хозяин женился! Что вы хотите на завтрак, хозяйка?

— Я обычно не завтракаю, поэтому буду чай и что-то сладкое. Но соберите с собой еды в дорогу, для меня и моих истин…

— Милка! — дверь столовой распахнулось будто с ноги. Резко развернувшись, увидела, как в помещение вбегает Басти, а за ним, в пару сантиметров от пола, летит какой-то паренёк. — Дом рехнулся! — с этими словами он запрыгнул мне в руки. И ведь долетел, летяга фигов!

— Я не рехнулся! Я с вами хочу! Мила, придумай что-нибудь, иначе пока вас не будет, буду играть с жителями замка! — так этот парень — дух замка? Ничего себе он за ночь подрос!

— Тронешь жителе замка — прокляну. — удерживая одной рукой присмиревшего кролика, второй схватила за ухо престарелого шантажиста. — Они тебя моют, чистят, лелеют, а ты играть? В конце концов, ты дух и не можешь покидать место, к которому привязан.

Отпустив ухо, прошла к столу, размышляя, почему боги посылают мне психов? Мало мне было кролика-извращенца, так они мне и духа-авантюриста для комплекта подсунули. Положив Басти на тарелку бутерброд и дождавшись довольного писка, перевела всё внимание на духа.

— Имя есть?

— Есть. Но не скажу, пока не придумаешь, как меня взять с собой! — скрестив на груди руки, он вздёрнул аккуратный носик в потолок.

— Ну и не говори. Будешь Занозой. — и пока он возмущённо глотал воздух, налила себе чаю.

— А мы тебя обыска…лись. — в столовую вошли истинные. А чего это Сеер так нехорошо смотрит на духа? — Мила, почему он тут?

— Потому что я хочу с вами! — не дав мне ответить, Заноза в миг оказался около мужа. — Ну ты то хоть скажи своей жене. Пусть что-нибудь сделает, и я отправился с вами!

Интересно, за кого он меня принимает? Не могу я взмахнуть ресничками и тут же что-то наколдовать. Но не зря всё-таки дала такое имя. Идеально ему подходит! Он всё что-то бубнил и бубнил, но я перестала обращать на него внимание, и стараясь абстрагироваться от жужжания, перевела взгляд на истинных, с улыбкой указывая на места рядом с собой. Пусть и в обстановке дурдома на минималках, но им стоит подкрепиться. Как учила меня мама — сытый мужчина, добрый мужчина. А у меня их трое. Как оказалось, после завтрака, в подсчётах я ошиблась. С нами решили отправиться близнецы и Стэн. Но перечить не стала и так была благодарна, что не организовали маленький отряд, человек так на сто.

Конюшня была большой, стойл на пятьдесят. Мужчины сразу же выбрали себе коней. Те ластились, словно были маленьким щенками, а не могучими, породистыми жеребцами. Я же, пройдя почти до конца конюшни, остановилась напротив молодой кобылки. Она была черна, словно ночь, а в глазах было такое безумие, что каждый здравомыслящий человек, обошёл бы её пятой дорогой. Но, наверное, я тоже немного больна, раз встала около лошади словно вкопанная. Мы смотрели друг другу в глаза и казалось боролись за главенствующую роль в паре. Она будто говорила: «Попробуй меня оседлать, и ты полетишь дальше, чем видишь». Было ли мне страшно? Нет. В теле чувствовалась дрожь предвкушения, как когда я в первый раз села на мотоцикл. Я хоть и была пассажиром, но всё равно, то чувство «полёта», оставила свой след в душе. В какой-то момент подумывала отучиться и получить права на вождение, но мама пообещала в таком случае отходить меня полотенцем, и я передумала. Мне и с обычными правами хорошо. Сейчас же, я не хотела отступать, даже если мама, каким-то чудом переместиться сюда, прихватив с собой и отца. Что-то было такого в лошадке, не дающего мне покоя.

Протянув одну руку в дверце стойла, а вторую к морде лошадке, зашептала слова, которым когда-то учила меня бабушка, чтобы приручить даже самого строптивого коня. Для посторонних они звучали, как что-то чужеродное слуху, но наша семья их знала наизусть. И именно они помогали нашей семье оставаться на первом месте среди коневодов. Так произошло и сейчас. Кобылка внимательно вслушивалась в слова и начинала приближать морду к руке, а затем осторожно её коснулась, обдавая горячим дыханием. Её ноздри трепетали, впитывая и запоминая мой запах, я же чувствовала, как между нами устанавливается незримая связь. Это немного настораживало, но не более. Такое чувство, что я вообще перестала бояться проявление способностей, о которых раннее и не подозревала.