Позывной «Душман» - Аввакумов Александр - Страница 3

— Как вас зовут? — еле слышно прошептал он.

— Надежда, — коротко произнесла она и снова поднесла ему смоченную в воде ватку.

— Какое красивое у вас имя, — прошептал, обессилено он и снова потерял сознание.

Окончательно пришел он в себя лишь через два дня. Все это время около него неотступно находилась Надежда. Он до сих пор помнил запах ее волос, ее нежные и мягкие пальцы. Они много говорили, рассказывая о себе интересные и забавные истории. Но, самое интересное было то, что они оба оказались из одного города Казани, в котором жили не так далеко друг от друга. Мама Надежды работала учительницей в его школе и вела уроки истории. За полторы недели, что он провел в этом медсанбате, он сильно привязался к этой девушке. В какие-то моменты он стал даже ее ревновать к другим раненным, которые лежали в его палатке.

Как-то вечером она сообщила ему, что завтра его отправят в Кабул. Этот последний вечер запомнился ему на всю оставшуюся жизнь. Надежда сидела у него в изголовье и рассказывала ему что-то веселое, пытаясь скрыть от него слезы.

— Что с тобой Надежда? Почему у тебя на глазах слезы? Кто тебя обидел? — поинтересовался у нее Лавров. — Скажи, может, я могу тебе в чем-то помочь?

— Нет, Павел, ты мне в этом не поможешь, — тихо произнесла она. — Мне очень жалко, что тебя отправляют в Кабул. Жалко, немного в другом смысле этого слова. Скорей в том, что больше я тебя, наверное, не увижу. Ты не поверишь мне, но мне кажется, что я в тебя влюбилась. Вот так просто, взяла и влюбилась. Кому расскажешь об этом, не поверят.

Лавров был удивлен ее признанием, так как тоже, похоже, влюбился в эту красивую девушку. Он, молча, взял в руки ее ладони и прижал их к своим губам.

— Надя! Если я не погибну на этой войне, то я обязательно разыщу тебя, — тихо произнес он. — Ты напиши мне номер вашей воинской части. Я обязательно напишу тебе.

Прошло более трех лет после их расставания, и сегодня, заметив эту девушку на Казанском вокзале города Москвы, он снова вспомнил Надежду, и от этих воспоминаний у него защемило сердце.

Поезд, несколько раз дернулся и, лязгая металлом, тронулся. Мимо окон вагона медленно поплыли привокзальные постройки. Состав, стуча колесами на стыках рельс, стал медленно набирать скорость и вскоре мимо окон замелькали уже пригородные станции.

Павел снял с себя куртку и расстелил постель. Он быстро переоделся и вернулся обратно к себе в купе. Лавров невольно удивился тому, что не смотря на отсутствие билетов в кассе вокзала, три места в купе оказалось пустыми. Он вышел из купе и, закрыв за собой дверь, направился в конец вагона. Выйдя в тамбур, он достал сигареты и закурил. Глубоко затянувшись дымом, он мысленно снова вернулся все к той же женщине, которую случайно увидел в зале ожидания.

«Дурак! Нужно было подойти к ней и поинтересоваться, — подумал он. — А, вдруг это она? Нет, это исключено. Снаряд дважды не падает в одно место дважды. Если это была бы она, то она по всей вероятности подошла бы к нему».

Он выпустил струю голубого дыма в потолок вагона и, загасив сигарету, направился в свое купе. Он лег на полку и закрыл глаза. Перед глазами снова возник образ Надежды.

«Смотри парень, так легко соскочить и с катушек», — с улыбкой подумал он.

Павел не заметил, как задремал. Очнулся он оттого, что состав сильно дернулся и остановился. Он отодвинул шторку и посмотрел на перрон. На белом здании вокзала красовалась надпись «Арзамас».

На перроне, около вагона стояла группа местной молодежи и что-то громко обсуждала. До ушей Лаврова доносилась нецензурная брань и хохот. Он снова отодвинул занавеску и посмотрел на перрон. Похоже, стоявшая группа молодежи, кого-то провожала. Один из молодых парней, взяв в руки гитару, с надрывом затянул что-то из тюремного шансона.

«Кому, что, — подумал Лавров. — Кто-то головы клал в Афганистане, а кто-то в это же время грустил об усталом закате».

Локомотив засвистел. Состав лязгнул металлическими буферами и тихо тронулся. Мимо окна медленно поплыли какие-то непонятные в темноте постройки. Еще секунда, другая и все это потонуло в черном бархате летней ночи. Он снова закрыл глаза и отвернулся к стене, стараясь заснуть. Однако, громкий разговор пьяных людей около его двери, заставил его открыть глаза. Дверь купе резко распахнулась и в внутрь купе вошли двое молодых людей.

— Эй, мужик! А, ну встал быстро и мухой на верхнюю полку! — произнес один из них. — Ты, наверное, тоже не хочешь, чтобы я сломал себе шею, падая с верхней полки?

Павел сел и посмотрел на них. От парней разило алкоголем и дешевым табаком.

— Извините ребята, но это мое место. Я хорошо вижу, что среди вас двоих стариков и инвалидов нет, — ответил Лавров. — Если боишься упасть, то поменяйся местом со своим товарищем.

— Я, что-то не понял? — с угрозой в голосе произнес парень. — Это ты козел драный, кому сказал, ему или мне?

— Мужики! Давайте, не будем шуметь, ночь на улице Люди устали и отдыхают.

— А, ты кто такой, чтобы здесь качать права? Вот, ты скажи, кто ты, чтобы учить нас хорошим манерам? — произнес все тот же молодой человек. — Ты, что учитель или воспитатель?

Взгляд его упал на куртку Лаврова, которая висела на плечиках.

— Да, ты, похоже, «сапог»? — произнес второй. — Видишь, сколько значков навесил! Наверняка, продукты без очереди будет приобретать? Они сейчас все борзые, чуть, что тычут себя в грудь, я, мол, воевал в Афганистане и такой же фронтовик, как и те старики, что воевали за родину.

Павел промолчал. Ему стало обидно за тех ребят, которые сложили свои головы в Афганистане. Он стал, молча, наблюдать, как эти двое, пальцы рук которых пестрели синими наколками, стали изгаляться в его купе.

— Ты, что мужик набычился? Я же сказал тебе, чтобы ты перебирался на верхнюю полку. Ты, что меня не понял? Может, хочешь, чтобы мы тебя пинками загнали туда?

— Ребята, может, не стоит скандалить? В купе три свободных места, занимайте любые, что вы пристали ко мне?

Парни уложили свои вещи под нижнее сиденье и сели напротив него. Один из них, что был пониже ростом, достал из сумки початую бутылку водки и поставил ее на стол. Он снова нагнулся к сумке и достал из нее закуску, которую разложил на столе. Заметив пустой стакан из-под чая, стоявший на столе, он пододвинул его к себе. Налив полстакана водки, парень протянул его своему товарищу.

— Пей, Гера! — произнес он. — Я думаю, что нам с тобой не стоит обращать внимание на этого «козла». Если он не понимает по-русски, то ему стоит просто посшибать рога.

Гера опрокинул в себя водку и захрустел малосольным огурцом. Теперь уже он налил в стакан водку и протянул его своему другу. Друг долго гонял водку из стакана в рот, пока не проглотил ее. Лицо его приобрело пунцовый цвет, а глаза стали такими большими и круглыми, что Лаврову показалось, что они готовы были вывалиться из его большой головы прямо в стакан.

— Ты, что уставился? — спросил его Гера. — Не видишь, что ли, что тяжело человеку? Отвернись и не смотри на нас, а то я сам тебе глаза закрою.

Его большая рука, густо покрытая рыжими волосами, потянулась к лицу Павла. Что он хотел ему сделать, он не понял. Лавров схватил его за кисть руки и ловким движением руки, заломил ему пальцы. Гера охнул и стал медленно сползать с полки, скрепя зубами от сильной боли.

— Отпусти пальцы, «козел»! — закричал он. — Сломаешь же!

Павел на какой-то миг ослабил хватку, и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Гера вырвал из его рук свои пальцы. В следующую секунду, громадный кулак просвистел мимо его головы и грохотом ударился в стенку купе.