Сво(бо)дные (СИ) - Шварц Анна - Страница 28

Отец возвращается спустя минуту и, схватив меня за футболку, что даже ткань начинает трещать, шипит:

— Пойдем-ка, поговорим, Крис, — и вталкивает меня на кухню. Он впечатывает меня в холодильник спиной, и сжимает кулаки. — Объясни мне, Кристиан! Просто объясни, как такое вышло!

— Отец, успокойся для начала. Я все объясню и расскажу, — я киваю на стул, приглашая присесть, но папа еще сильнее стискивает челюсти.

— Я хочу услышать это сейчас. Не думай, что у тебя получится заболтать меня! Ты не можешь удержать член в штанах даже рядом со сводной сестрой?! Я был о тебе лучшего мнения. Ты хоть представляешь, какой удар это для Светланы?! И для Оксаны! Ты женат, Кристиан! Зачем ты пудришь девчонке мозги?!

— Я не пудрю ей, блядь, мозги! Ты дашь мне хоть что-то сказать, прежде чем набрасываться с обвинениями?!

Кулак отца врезается со стуком в стену.

— У тебя нет и не может быть оправданий, Крис! Сегодня прилетает твоя законная жена! А ты тянешь свои лапы к сводной сестре за ее спиной! Тебе нет оправдания! Если ты не можешь сдержать свою кобелиную натуру, то разведись для начала и не обманывай девчонку, которая мечтает о семье с тобой и не сделала тебе ничего плохого!

При упоминании о Лане внутри меня поднимается темная ярость. Прекрасно. Я сам себе выкопал яму, пока пытался не тревожить отца рассказами о нашем браке. Пока я пытался сохранить видимость, что у меня все прекрасно, чтобы он не беспокоился.

Я смотрю ему в глаза, чувствуя, что мне стоит закруглять разговор, иначе меня понесет.

— Ты плохо знаешь Лану, отец. Я не могу с ней развестись. Или твой сын лишится лицензии врача, и сядет в тюрьму.

— Что?!

— Я тебе ничего не рассказывал, чтобы не беспокоить попусту, — спокойно отвечаю я. — Лана не хочет со мной разводиться. Брак с ней — это ад для меня. Я откупаюсь от нее баблом, а она меня шантажирует. Так что все, что ты о нас знаешь — всего лишь лживая красивая картинка, которую я и она выдумали.

— Какой бред, — медленно произносит отец. — Я ни за что не поверю, что эта девочка такая, какой ты ее описываешь. Ты тот еще кобель, Крис. Но придумать такое, чтобы оправдать себя...

— Блядь! — рычу я сквозь зубы, и затыкаюсь, потому что в кухню заходят Окси со Светланой. Нимфа поддерживает свою мать за талию. Лицо Светланы бледное и потерянное.

Отец тихо выдыхает.

— Свет, прости... я не думал, что... — произносит тихо и виновато он, а моя будущая мачеха качает в ответ головой.

— Паш, мы поедем домой. Извини. Мне надо... успокоиться и переварить это.

Мне становится еще дерьмовее. Как же все запутались из-за лжи. Я хотел разрушить их брак, считая, что Светлана всего лишь охотница за баблом, но она бы никогда так не отреагировала бы, будь это действительно правдой. Скорее бы она сама подложила дочь под меня, или сейчас охала бы, пытаясь нас женить. Но она, видимо, хотела семью. Обычную, нормальную семью.

— Свет, я тебя отвезу, — произносит отец, но та останавливает его жестом.

— Не надо, Паша. Оксана вызвала уже такси.

Они разворачиваются и уходят, а отец беспомощно провожает их взглядом.

— Девочка моя, что же тебе так с мужчинами порядочными не везет?.. — доносится до меня тихий голос матери Оксаны, и я сжимаю кулаки. После чего хлопает входная дверь.

Отец опирается спиной на стену и обреченно трет лицо руками.

— Это будет только на твоей совести, Кристиан, если Света уйдет от меня после всего, что она увидела, — глухо говорит он. — Ты понимаешь, что натворил? Ты бросишь ее дочь, попользовавшись ею. Уже сегодня ты будешь сидеть за одним столом со своей женой, обнимая ее, а Оксана будет на это смотреть. И ее мать будет на это смотреть. О каких семейных ужинах будет идти речь, Кристиан?

— Я не собираюсь ее бросать, — произношу я, выдыхая. — Я собираюсь развестись с Ланой.

— Только собираешься. Собираться можно хоть всю жизнь, Крис, — отец разворачивается и медленно идет к выходу из кухни.

— Ты куда?

— Встречать из аэропорта Лану, — хмыкает невесело отец. — Твою все еще жену, Кристиан. Она очень попросила меня об этом.

Я провожаю его взглядом. Блядь, если сегодня Варя не сделает ничего, честное слово, я сам придушу суку-Лану.

Я помогаю маме обуться в туфли, которые в порыве страсти не заметила, когда мы с Крисом ввалились в квартиру. Беру клатч, на секунду задерживаюсь, вынимаю из него связку ключей и оставляю их на тумбочке. Мне следовало бы вступиться за Криса, ведь в произошедшем мы оба виноваты. Я сама на него, как ненасытная, кидаюсь. Но если влезу в их разговор с Павлом Георгиевичем, я унижу Криса и окончательно опозорю маму. Да и ей я сейчас нужнее.

В такси мама замечает, что я расплачиваюсь с водителем купюрой из приличной пачки, но не задает мне ни единого вопроса. Достаточно с нее того, что она видела. Боже, как стыдно-то!

Я ввожу маму в ее квартиру, укладываю в постель и даю ей настойку валерьянки. Она уже подуспокоилась и смотрит на меня с улыбкой, а мне все еще сквозь землю провалиться хочется.

— Маникюр, — произносит она, указывая на мои ноготки, — и волосы в приличном виде... Одежда новая… Глазки горят… Ты участвовала в передаче «Перезагрузка»?

— Скорее в реалити-шоу, — вздыхаю я, глядя на дно стакана и думая, не накапать ли себе валерьяночки. — Мам, прости, пожалуйста… Ты не представляешь, как мне стыдно.

— Да, неловко вышло, — без намека на укор говорит она и кладет свою ладонь на мою руку. — Оксан, что происходит? Мы виделись всего три дня назад, а мне кажется, прошла целая вечность.

— Мне тоже так кажется. Я даже не знаю, с чего начать.

— А ты по порядку. Знаю, ты со мной редко делишься наболевшим. Я сама виновата: все работала, чтобы мы по миру не пошли, тебе совсем время не уделяла, и ты научилась все держать в себе. Но может, пришла пора нам сблизиться?

— Мам, я с Васькой развелась, — отвечаю я, посмотрев ей в глаза. — Да, вот так! Развелась несколько часов назад. Надоело. Он не изменится, а я пропадаю рядом с ним.

— Девочка моя, так это же прекрасно! — светится радостью мама, сжимая мою руку. — Только как тебе удалось так быстро развестись?

— Ох, это долгая история…

— А мы никуда и не торопимся. Давай, чайку согреем? У меня тортик шоколадный есть. И ты мне все-все расскажешь.

Отказать маме я не могу. Все равно придется во всем признаваться. Поэтому за чашкой-другой чая я выкладываю ей все от начала и до конца. Как Ваську прикрыли, как его дружки пивнуху в нашей квартире устроили, как я Крису «помогала», как с Полинкой помирилась, как с Робертом познакомилась. Мама слушает, не перебивая, и ни разу не взглянув на меня неодобрительно. Хотя за многое меня следовало бы выпороть.

— Да-а-а, Оксан, даже не знаю, что сказать, — вздыхает мама после нашего долгого молчания. — То, что развелась, правильно. С Полиной помирилась — тоже прекрасно. Она хорошая девчонка. Нечего было вам из-за Доронина цапаться. За меня с Пашей тоже не переживай. Он сам сейчас наверняка дергается, думает, брошу его. Не брошу. Он человек хороший, добрый, справедливый…

— Ага, — мычу я.

— Он в людях часто ошибается из-за своей наивности, Оксан. Уверен, что женушка Кристиана белая и пушистая. А я ее фотографии видела. Уж что-что, а сучья сущность у нее прямо на лице написана. Просто так она, что ли, с ним не прилетела? — Мама глотает чаю. — Кристиан, конечно, и сам не подарок. Паша себя ругает, что не доглядел вовремя, и теперь сын гуляет, даже браком не привязанный к дому. Но ведь он уже многого добился. У отца ни копейки не берет…

— Мам, — перебиваю я ее, опять чувствуя, как меня ревность захлестывает, — давай не о них.

— Влюбилась, значит, — констатирует она.

— Что? Нет! — нервно усмехаюсь я, взяв свою чашку и отвернувшись с ней к раковине. — Просто он единственный мужчина, оказавший мне знаки внимания после Васьки.

— Да-а-а? — удивленно протягивает мама, и я приглушаю ее голос открытой водой. — То-то ты сразу так заволновалась. Не первый, не заговаривай мне тут зубки. Сама говоришь, что адвокат тебя на Мальдивы звал.