Испорченный... Книга 2 (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 83

— Она к тебе липла. А ты был не против. Ты спишь с ней? Да?

— Ты хотя бы понимаешь, какой бред сейчас говоришь?

— А что я должна говорить, после того, как она откровенно висела на тебе?

— Во-первых, мы с тобой порвали и тебя не должно волновать то, кто висит на мне. Во-вторых, мы разговаривали, а не делали что-то такое из-за чего хоть кто-то может сказать, что мы трахаемся.

— Хорошо. Я тогда пойду поговорю со Смертью. Точно так же, как эта медсестра разговаривала с тобой. Мало ли к чему это приведет. Может, мы действительно просто поговорим, а, может, и нет.

Я уже собиралась встать, как Помпей резко надавил на мое плечо.

— Сиди, — он рыкнул и я в его глазах увидела злость. Она ощущалась и в голосе альфы и в его движениях, с которыми он достал из кармана сигареты. Подкурил одну. В голос выругался, а потом снял с себя толстовку и кинул ее мне на голову.

— Что-то чувствуешь к Смерти? — спросил он. Будто бы говорил спокойно, но в каждом слове я ощущала гнев и нечто надрывное. Внутри меня тоже все бурлило. В это мгновение мы спокойствием не отличались.

— Ничего. Помимо того, что он мой друг, — я тут же надела на себя толстовку парня. От ткани пахло им.

— Тогда, с хрена ли ты решила пойти и «поговорить» с ним?

— Повторяю — у меня к нему нет ни каких-либо чувств, как у девушки к парню, ни каких-то особых намерений, — буркнула. — Просто ты говоришь, что просто разговаривал с той медсестрой и… и…

Я запнулась. И что? Раз после разрыва он решил начать новые отношения, то и мне следует это сделать? Как это глупо. Моя реакция, мысли, поведение.

— И что? — Помпей опустил голову и, выдыхая дым, посмотрел на меня. Хотел, чтобы я закончила фразу, а я понятия не имела, как это сделать. Во всяком случае, как выказать свои глупые мысли, чтобы при этом не выглядеть идиоткой.

Даже попыталась подобрать слова, а потом оборвала их. Я и так долго «подбирала». Скрывала. Пошло все к черту. Теперь я имела то, что раньше для меня было запрещено — возможность сказать все прямо.

— Я помню, что ты со мной порвал, — сказала, опять упираясь лбом о коленки. — Поверь, такое я забыть точно не смогла бы, но меня вывело из себя то, что на тебе висла эта медсестра. Смотреть на такое больно.

— Ревнуешь? — Помпей опять присел рядом со мной и я на себе ощутила его взгляд.

— Да.

Признаться в ревности было очень трудно. Я будто бы разрывала барьер, который создавала годами и надеялась на то, что альфа хоть что-то скажет, но он очень долго молчал.

— Давай расставим все точки. Я об этом и хотел поговорить с тобой.

— Какие точки?

— Те, которые должны стоять между нами. Ты не можешь меня ревновать, так как ты меня ненавидишь. Возможно, тебе просто жаль меня, но, Лиса, я не тот человек, которого нужно жалеть. Особенно тебе.

Я сжала ладони в кулаки и подняла злой взгляд.

— И каким образом ты связал жалость к тебе с тем, что меня разозлило наличие другой девушки рядом с тобой?

— Никаким, — он зубами стиснул сигарету. — Скажи, Лиса, тебе сейчас тяжело?

Мне хотелось сказать «нет». В конце концов, Помпею сейчас куда хуже, чем мне, но, уже разомкнув губы, я поняла, что такой ответ не будет честным, а мне сейчас хотелось именно прямого разговора. Без утаивания чего либо.

— Да.

— Я уже говорил тебе, что решу все вопросы и тебе не о чем переживать. Не веришь мне?

Логичнее было бы сказать «нет, не верю», ведь уже сейчас мы находились в том тупике, в котором решение вопросов было равноценно тому, что Помпей сказал бы, что достанет звезду с неба. Понятное дело, что он этого не сделает.

Но в данном случае вся логика шла к черту. Вопреки всему я не сомневалась в нем.

— Нет, верю.

— Тогда, почему тебе тяжело?

— Из-за тебя.

— Хорошо. Что я опять сделал не так?

— Отдалился.

Альфа шумно выдохнул. Отбросил в сторону окурок и подкурил новую сигарету, после чего сел рядом со мной, опираясь спиной о перегородку.

— Ты же понимаешь, что это вынужденная мера?

— В чем она вынужденная?

— В том, что нам обоим так легче.

— Не решай за обоих. Может, быть, легче только для тебя. Ты слишком просто забыл про мое существование. С такой легкостью начал игнорировать и позволять другим девушкам виться вокруг тебя.

— Говоришь, легко? — на его губах появился оскал. — Как, блядь, я могу забыть про твое существование, если весь дом насквозь пахнет тобой? Даже когда я, черт раздери, уезжаю, твой запах исходит от моей одежды. От всего меня.

— Уж прости, что мой запах мешает тебе жить, — фыркнула. На самом деле, я понимала, о чем говорил Помпей. Я тоже постоянно ощущала «его». Везде, куда бы не пошла.

— Не мешает. И дело не только в запахе.

— Тогда в чем?

— В том, что я не понимаю тебя и тех причин, по которым ты постоянно находишься рядом со мной. И я не хочу их узнавать.

— Почему?

— Потому, что блядь, охуеть, как опасаюсь того, что ты ответишь мне взаимностью и, например, если я сейчас поцелую тебя, ты не станешь меня отталкивать.

— Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я совсем скоро сдохну, а ты внезапно решила стать охуеть какой мягкой. Признаться в любви. Начать ревновать. Лиса, я не хочу узнавать, как это могло бы быть между нами. Иначе. Обоюдно. Потому, что после этого я не захочу умирать, а ебаного выбора у меня уже нет.

— Значит, твой выбор отдалиться? — я задержала дыхание. Пока что вовсе не могла дышать. По большей степени, я все еще не верила, что Помпей скоро умрет. Нечто такое просто отказывалось укладываться в голове. Я все еще верила в чудо. В то, что произойдет нечто невероятное и наша клятва исцелится. — Мой выбор другой. Знаешь, да, черт возьми, я ревную. Всегда тебя ревновала, но раньше об этом сказать не могла, а ты постоянно был в окружении девушек. Они липли на тебе, как эта медсестра.

— Мы только разговаривали, — Помпей обернулся и опять положил ладонь мне на лицо. Пальцами сжал подбородок и своим лбом прикоснулся к моему. — Я скажу это только раз — у меня стоит только на тебя.

— Уже… уже проверял встанет ли на другую? — меня опять неприятно кольнуло.

— Мне кажется, или ты и сейчас ревнуешь?

— Нет, не кажется. Да, я ревную. Я вообще очень ревнивая, но раньше об этом сказать не могла, а теперь, уж извини, я молчать не буду и, если рядом с тобой опять будут крутиться другие девушки, я буду выговаривать. А ревность у меня страшная. Поэтому готовься и бойся.

— Мы с тобой порвали отношения, — лоб Помпея все еще прикасался к моему и его взгляд буквально впивался в мои глаза.

— Мы истинные, а истинность не рвется. Поэтому, чтобы ты не говорил, ты принадлежишь только мне.

Помпей отстранился. Посмотрел куда-то в сторону и опять поднес к губам сигарету.

— Еще неделю назад я бы отдал все, чтобы услышать эти слова. Ты умеешь бить по больному, Лиса. Но ведь совпадений не бывает. Верно?

— Каких совпадений?

— То, что ты чувствовала по отношению ко мне до разрыва метки, было настоящим. Теперь тебя просто путает то, что скоро мы не больше не увидимся. Девушки сентиментальные создания.

— Ты прав и не прав одновременно, — я положила ладони в карманы его толстовки. — Разрыв метки повлиял на меня, но лишь тем, что она намекнула о том, что времени слишком мало и стоит обратить внимание на то, что я раньше не замечала. А такого слишком много. Я не предлагаю возобновлять отношения, но мне хочется разговаривать с тобой. Лучше понимать тебя. Перестань меня игнорировать и позволь заботиться о тебе. Больше чем это я не требую.

Помпей опять долго молчал. Даже не смотрел на меня, но все же кивнул.

— Как хочешь, Лиса.

Я начала понимать, что происходит нечто более глобальное, когда однажды вечером, спустившись вниз, увидела Норда, стоящего посреди гостиной с каким-то письмом в руках.

— Норд? — я позвала его, потому что впервые видела такую глубокую задумчивость на лице этого мужчины. — Все в порядке?