Особое задание (СИ) - Горъ Василий - Страница 38

Грант потерянно встал, поклонился и вышел из зала, тихонько затворив за собой дверь.

— Теперь Вы, мистер Панайотис! — обратился я к седому старому греку с хитрыми, как у лисы, глазами. — За последние три года вы показали совокупный доход в два миллиона триста сорок две тысячи триста пятьдесят один доллар и сорок четыре цента. Вроде бы честь вам и хвала. Однако вы умудрились скрыть от руководства за первый год четыреста сорок девять тысяч двадцать девять долларов. За второй год, — девятьсот тридцать тысяч сто семьдесят шесть долларов и три цента! За последний год — миллион семьсот одну тысячу шестьсот сорок долларов ровно. Ваши аппетиты растут не по дням, а по часам! Вы купили два дома на подставных лиц. Один в пригороде Нью-Йорка, второй — на Мальдивах! Имеете четыре счета на предъявителя в Швейцарском банке, и так далее и тому подобное! Мне просто неохота читать все, что тут написано. Мне достаточно и этого. Мое решение таково: все ваши дома, включая и тот, в котором вы живете в Лос-Анджелесе, продаются с молотка. Счета закрываются! За вами остается небольшой должок! — я сверился с записями и перевел дух, — всего в двадцать тысяч! Вы, кстати, неплохо оборачивали свои деньги! Его я вам прощаю! Кроме того, я распорядился положить на счет вашей младшей дочери сто тысяч долларов. С правом получения фиксированных сумм до ее совершеннолетия. На этом с вами — все! А сами вы мне не нужны: Вас уже не перевоспитать!

Два дюжих охранника выволокли сопротивляющегося грека из кабинета, а я, осушив бокал минералки, вовремя оказавшийся под рукой, продолжил…

К одиннадцати часам вечера я огласил последнее свое решение, и в завершение всего сказанного отметил:

— Как видите, я стараюсь быть справедливым! Может, не очень удачно, но я не господь бог. Я не собираюсь постоянно контролировать и направлять ваш бизнес. Я просто хочу, чтобы каждый из вас твердо знал: преданность и честность будут вознаграждены, а глупость, нечистоплотность и подлость — жестоко наказаны. И еще! Завтра можете получить рекомендации по изменению технологии делопроизводства, уплаты налогов и т. д. у моего секретаря. Хватит платить лишнее, и зря тратить свое и наше время и деньги! Вы свободны, господа!

Ошалевшие от смены должностей, полученных премий или выговоров, и окончательно поверившие в приход сильной руки бизнесмены в полном молчании покидали конференц-зал. Внутри остались лишь мы трое. Я, Татьяна, неизвестно как сохраняющая свежесть после такого сумасшедшего дня, и почти мертвый от усталости Левик. Я облегченно откинулся в кресле, посмотрел на черные круги под глазами бедного бухгалтера, и сочувственно его спросил:

— А ты когда в последний раз спал? Только честно!

— В Москве! — тихо ответил мне он.

— Понятно! Кстати, я кое-что забыл! — сказал я, глядя на него. — Завтра же открой еще один счет, переведи на него двести тысяч и пользуйся этими деньгами!

Левик тупо посмотрел на меня:

— Сэр, я не совсем расслышал, что вы мне сказали!

— Я выдаю тебе премию! В размере двухсот тысяч долларов! Теперь понял?

— А зачем так много? — испуганно посмотрел он на меня. — У меня зарплата есть! Восемьсот долларов в месяц! В Москве!

— И что? Ты мне сэкономил за эту неделю больше семи миллионов! И кроме этого, я просто тебе благодарен! Без вас я бы не справился! А теперь — по домам!

Видеоотчет о совещании я отправил Толяну в Москву с Левиком на следующий же день, немного волнуясь в ожидании его решения. Однако вместо возможного разноса за превышение полномочий я по телефону услышал следующее:

— Молодец, мой мальчик! Великолепная работа! Мы с Вованом всю ночь смотрели это шоу, и решили, что ты почти во всем прав. Кроме одного: не поощрил девочек и себя!

— Неправда! — возмутился я. — Девочкам я предложил работу! С хорошим окладами! Просто этого нет на пленке! Они сейчас решают вопросы с родителями! А сам я еще успею получить зарплату! Куда торопиться!

— О Татьяне я спрашивать не буду! — усмехнулся Толян. — Она и так мне про тебя все уши прожужжала. С ее премией разбирайся сам. А вот о тебе мы тут подумаем с Вованом, и, может, к концу месяца, когда я окончательно оправлюсь от ранения, приедем к тебе в гости!

Мы тепло попрощались, и на этом закончили разговор.

А в среду ко мне в гости приехала налоговая служба. Вернее, не ко мне, а в клуб. Не вся, а только четверо. Но, по имеющейся у меня от Мигелито информации, самые опытные и битые работники. Через час туда же был отправлен Левик, и в течение трех дней я о них не слышал. До вечера пятницы. А когда услышал голос своего бухгалтера по телефону, то тут же позвонил своему мексиканскому другу:

— Мигелито! Ты какой соус любишь больше всего?

— Смотря к чему, Джонни! А что, у тебя сегодня званый ужин? — поинтересовался он. — Я в последнее время прямо пристрастился у вас питаться! Все так вкусно, что просто пальчики оближешь! Впрочем, соус карри я ем почти со всеми блюдами!

— Ты почти угадал! Будь к восьми! Карри я тебе обеспечу!

— Договорились! — Мигелито, заранее предвкушая наслаждение, радостнозапел себе под нос какую-то заводную песенку и отключился.

Вечером, когда Мигелито вошел в дом, Людмила с милой улыбочкой предложила ему домашние тапочки:

— Дорогой друг! Не мог бы ты переодеть обувь, так как мы к твоему приезду сделали во всем доме генеральную уборку?

— Все, что угодно, Людочка! — Мигелито был сама любезность. Одев тапочки, он вслед за ней поднялся в столовую и тут же уселся в пододвинутое кресло: — Кого-нибудь еще ждем?

— Да нет, собственно! — улыбнулся я. — Ужин в тесном семейном кругу! Не более!

— А что, есть причина? — заинтриговано спросил он, принюхиваясь к запахам, доносящимся с кухни.

— А как же! Только ее я оглашу во время ужина. А пока не хочешь ли аперитива?

— Не откажусь, дружище! Там у тебя еще осталось то вино из Грузии?

— Для тебя найдется! — радушно хлопнул я его по плечу и занялся выпивкой.

Через десять минут девочки подали закуску. Голодные после напряженного рабочего дня, мы все набросились на еду, но салатиков, на удивление Мигелито, в этот раз оказалось непривычно мало, и его голод стал еще злее. Я поставил на стол огромную пластмассовую бутылку с заказанным соусом карри и спросил удивленного ее размерами парня:

— Столько хватит?

— Я же не слона есть-то собрался! Зачем так много?

— Ой, я думаю, пригодится! — вздохнула Юлька и положила перед ним на стол пачку бумаг: — Ты пока почитай, а я схожу проверю основное блюдо! По-моему, оно уже сварилось!

— А что там? — он принюхался к запахам, не обращая внимания на бумаги, лежащие перед ним. — Что-то не узнаю!

— Только занесу, узнаешь! — пообещала ему девушка и упорхнула на кухню.

— Ты читай, читай! Тебе будет интересно! — ткнула его в бок Татьяна, улыбаясь такими добрыми глазами, что Мигелито стало не по себе.

— Хорошо! Как скажете! — он взял бумаги со стола и пробежал их взглядом. — Не может быть! Вот это да! — заорал он через минуту! — Они решили выплатить вам ошибочно взысканную сумму в размере двухсот тридцати трех тысяч пятисот долларов! Ну, и зверь же ваш Левик!

— Разве зверь он? — ухмыльнулась Людмила. — Зверь у нас один! Ты!

— Это почему это? — испуганно посмотрел на меня он.

— А я откуда знаю? Ты сам говорил! Впрочем, по-моему, Юлька идет… Все встали… Таня, музыку!

Татьяна врубила какой-то бравурный марш, и в комнату вплыла Юлька с красивым деревянным подносом, на котором исходил паром хорошо проваренный ботинок Мигелито, украшенный пучками зелени и редисом. Поставив его на стол перед обалдевшим парнем, она скромно потупилась и спросила:

— А ничего, что он левый? Я просто не знала, какой тебе нравится больше. Но, исходя из того, что нормального мужчину всегда тянет именно на лево, выбрала этот!

— Что вы сделали с моим ботинком? — взвыл Мигелито.