Любовь предусмотрена контрактом (СИ) - "Китра-Л" - Страница 16

— Он разумен?

— Настолько, насколько разумен сквозняк, магнитные бури и перепады давления.

— И что, этот абаракс просто появляется то здесь, то там, и нападает на кого — то? Это обычное явление?

Парень кивнул.

Утром — черный шар — кальмар. Вечером — белый вихрь со змеями.

Совпадение?

Не верю я в них. А вот в несчастные случаи — запросто. Сколько раз на дорогах в сырую погоду меня обливала из лужи проносящаяся машина? Сколько раз я попадала под дождь на открытом пространстве? От природных катаклизмов никто не застрахован.

Абаракс…

В конце концов, сколько наводнений и пожаров происходило в моем мире из — за вырубки лесов, постройки плотин и прочего вмешательство человека? Чего удивляться тому, что в мире магии из — за действий магов появилась такая штука, как абаракс?

Но, что за голос я слышала?

Снаружи что — то зазвенело, загрохотало, зажужжало.

Я невольно вжала голову в плечи.

Совсем забыла, что с той стороны абаракса старается обуздать парочка магов. Один точно.

— Ле Мералль справится? — заволновалась я. Не хотелось остаться с мертвым женихом на руках. Во — первых, не существует официального статуса для той, кто потеряла жениха. Во — вторых, наследство не полагается. В — третьих, я не знала, что предписывает магический контракт в данном случае. Вдруг, по правилам Крэйстана мне полагается следующие пятьдесят лет носить траур и не покидать пределов особняка. — Как избавиться от абаракса?

— Их рассеивают маги высшей категории. Господин ле Мералль как раз один из таких. — Парень задумался. — Правда этот абаракс немного странный. Большой. Активный. Защита «Чиз — Лим» раньше не поддавалась. Ее структура слишком сложная, чтобы к плетению можно было подключиться. А тут… — махнул он рукой и тяжело вздохнул.

Хм…

Абаракс тянется к силе, но Тинхе его до сих пор не встречал.

— А почему…

Задать очередной вопрос я не успела.

Задребезжало стекло. Бокалы в держателях разразились звоном. Тарелки полетели со стоек. Скрежет прогибающегося металла ударил по перепонкам.

Подобно шаровой молнии в помещение влетел вихрь света.

Все, что я успела сделать, — выставить перед собой руки, защищая голову.

Следующее, что ощутила, — падение. Но падало не тело. Равновесие потеряло мое сознание.

Оно плавно покачнулось и исчезло.

— 14 -

По солнечному сплетению разливалось тепло, будто кто — то положил мне на грудь маленькую печку. Заворочавшись на мягких простынях, я постаралась сбросить навалившуюся тяжесть. Но, как только я начала двигаться, давление на сплетение усилилось.

Марево отступило.

Сознание прояснилась, позволяя вспомнить, что я не в Центре, а значит — не в безопасности.

Я резко распахнула глаза.

Чья — то рука лежала на моей грудной клетке. Из — под незнакомой ладони исходил теплый голубоватый свет. Он поднимался вверх, просачивался сквозь пальцы и терялся в драгоценных камнях, запертых в перстнях, нанизанных на средний и безымянный палец.

— Эй! — прозвучало хрипло. Язык едва слушался. — Прочь!

Рука исчезла.

Содрогнувшись всем телом, я вцепилась в одеяло и потянула к подбородку.

В комнате было светло и пахло сиренью. Приоткрытое окно пропускало ветерок, прогоняя духоту. Ненавистные шторки были раздвинуты, позволяя светившему солнцу пробиваться жгучими лучами через стекло, растекаться по лакированной мебели, скользить по балдахину, подушкам и, наконец, слепить глаза.

Не «Чиз — Лим». Не летняя кухня. Даже не вечер.

Спальная комната в доме ле Мералля.

Сам хозяин сидит рядом в кресле, отложив книгу на тумбочку.

Не поняла…

Рядом с кроватью стоял еще один мужчина. В серебристом балахоне, подвязанным пояском на талии. Голову человека покрывала невысокая остроконечная шапка того же цвета, с двумя длинными полосами материи, спускающимися на плечи.

— Что происходит? — спросила я, садясь на кровати. Продолжая удерживать одеяло, с подозрением перевела взгляд с одного мужчины на другого. — Кто вы? Рэйн, кто он такой?

Мужчина в кресле сменил позу.

Осознав, что я действительно пришла в себя, маг потянулся к знакомому уже мне графину, и плеснул в стакан воды.

— Как самочувствие, дорогая? — Ровно спросил он, добавляя в воду содержимое темного пузырька. — Получилось отдохнуть?

Я чувствовала себя половой тряпкой, которой всю ночь елозили по паркету поместья ле Мералля, выжимали, споласкивали и вот, наконец, повесили сушиться. Отдохнула ли эта тряпка? Вовсе нет.

— Я проспала часов шестнадцать, — ворчливо отозвалась. «Дорогая» в устах Рэйна неприятно царапнула слух, но, должно быть, это была реакция на то, что я назвала мужчину по имени. — Кто это?

Ле Мералль засунул пузырек обратно в карман. За время моего сна он успел сменить вечерний выходной костюм на похожую одежду в светлых оттенках. Лениво поднявшись с кресла, мужчина протянул мне стакан.

— Два дня и шестнадцать часов. — Улыбнулся он, заставляя принять подозрительную жидкость. — Пей. Поможет организму вернуться в норму. Итак, — обратился он уже не ко мне.

— Мастер священных дел Айрэма, — представился человек в балахоне, который несколько минут назад что — то колдовал с моим телом. На вид ему было около пятидесяти. Глубокие морщины обосновались на его лице, не старя, но добавляя почтенной мудрости. Он был немного ниже Рэйна, но даже в балахоне производил впечатление крепко сложенного мужчины, способного подняться на девятый этаж, не сбив дыхание. При этом его будто окружала аура тайн и секретов закрытых библиотек и вековых знаний. — Хат — Тэм.

— Дробь, — представилась я, делая глоток. Если ле Мералль собирался меня отравить, то… время подобрано удачно!

На умиротворенном лице то ли священника, то ли монаха, то ли еще какого священнослужителя, отразилось легкое недоумение.

— Анна, — вмешался хозяин дома, возвращаясь в кресло. Закинув ногу на ногу, он пояснил. — Ее зовут Анна. Дробь — это прозвище.

— И мне оно нравится больше чем имя, — влезла я.

Жидкость приятно растекалась по телу, возвращая голосу былую звонкость.

— Обсудим позже, — отмахнулся будущий муж. Где — то между строк прозвучало, что обсуждению ничего не подлежит. Рэйн принял решение и чужое мнение его интересует чуть меньше, чем преподавание в малоизвестной вечерней школе. Скажи спасибо, что оставили Анну, а не тянули фанты. — Мастер Хат — Тэм, вам хватило времени для осмотра?

Мужчина в балахоне величественно кивнул.

— Отлично. Коли так…

— Погодите, — встрепенулась я. — Что вчера произошло? То есть, два дня назад. Где официант? Где… — запнулась, глянув на мастера. Является он священником или нет, но говорить при нем про Тинхе показалось неуместным. Да и Рэйну напоминать о самопровозглашенном любовнике его невесты пока не хотелось. — …остальные люди? Никто не пострадал?

Вместо господина мага ответил мастер.

— Благодаря господину ле Мераллю трагедии не произошло. — Мужчина в балахоне церемониальным жестом поднял руку и начертил в воздухе непонятный символ. Дохнуло магией. Волоски на загривки дрогнули. В груди заныло. Я задрожала и подтянула ноги к подбородку. — Вам невероятно повезло с супругом, госпожа. А вам, господин ле Мералль, с супругой.

Мой темноволосый спаситель в кресле недоверчиво вскинул бровь. Мастер Хат — Тэм либо этого не заметил, либо деликатно не обратил внимание.

— Дар прекрасен. Оболочка гладкая, нетронутая. В своей изначальной форме. — Радостно перечислил храмовник. — Еще не созрел и определить назначение пока нельзя, но прогнозы самые оптимистичные.

Тинхе в прошлом несколько раз проверял Малыша. Говорил, что тот развивается правильно и без отклонений. И эти уверения могли бы заставить меня переживать, если бы я не знала наверняка, что ничего ужасного с даром произойти не могло.

Я имею в виду, что никогда особо не беспокоилась об этой силе. Если бы существовала реальная проблема с магией, мне бы об этом сказали забытые боги Центра. Наверное. То есть, вряд ли бы это был Клод. Он ненавидел магию Врага и один раз вышвырнул ее в междумирье. А вот Лёша любил магию, вне зависимости от ее цвета и назначения. Правда ему слова обычно не давали и мнение его почти не учитывали. Да и пропадал он постоянно в других мирах. Но Атрос! Атрос являлся первопричиной существования золотой магии. Он бы не позволил случиться чему — то плохому. Разве что, это самое плохое должно произойти ради благой цели.