Котёнок на тропе войны (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 11

Всё умещается в рюкзаке. Иду дальше. Вот и булочная. Беру хлеб и пару булочек. Одну сразу отщипываю. Свежая… Вкусно. Выйдя из хлебного, свернул в ближайший дворик. Сел на лавочку, ем булку. Никого не трогаю…

Вот я одного не понимаю: У меня что, на спине трафарет сзади? С крупной надписью яркими буквами: «Жертва!»

Сижу. Никого не трогаю. Поглощаю калорийную булочку. Рядом на лавочке рюкзак с банкой яблочного сока и продуктами дней на несколько….

— Эй! Пацан! Ты откуда такой нарисовался?

Всё как обычно. Трое не слишком взрослых парня. На вид, так примерно, лет пятнадцать, ну может и шестнадцать… Но судя по гонору — это целая мафия, гроза района, местные короли.

Драться неохота. Оцениваю свои шансы на мирный исход. Могут слегка побить… Не хочу. К тому же, я сижу на лавочке. Сижу культурно, не на спинке, а как положено. А они стоят напротив. Окружили типа. И подрываться с лавочки неудобно. Неудобно для старта. Сидя, не очень-то повоюешь. Надо встать. Но как?

Так. Спрогнозируем развитие событий… Что дальше? Могут отобрать рюкзак с продуктами. Это не смертельно. Но… Не хочу. Денег на кармане: Червонец с мелочью. Отдать? Тоже не хочу. Но может это остудит их пыл и они отвяжутся от меня?

— Парни! А в чём проблема?

— Это у тебя проблема! Ты откуда?

— Я не местный. Здесь проездом. Вот сейчас булочку дохаваю, и дальше пойду.

— А поделиться с пацанами не хочешь?

— Тебе дать вторую булочку?

Тут в разговор вписывается второй, с уродливым шрамом на лице. Похоже, что ему «розочкой» морду распахали. Видел я такие шрамы. Только разбитая бутылка может так красиво на лице сделать такой абстрактный шрам:

— Ты чё, гонишь, мелкий? Деньги давай!

— Какие деньги? — ухмыляюсь в лицо парнишке, что наклонился ко мне.

Меня хватают «за грудки» и поднимают с лавочки, ставя вертикально…

Спасибо! Спасибо, что помогли подняться.

Коленом в пах. Руки, держащие меня, разжались. Резко бью в солнышко и отпихиваю от себя.

Минус один.

На меня замахивается другой, который до меня докопался первым.

Медленно. Как медленно двигается нападающий. Или это я стал быстрее?

Подныриваю под руку, снизу вверх пробиваю в челюсть. С хриплым «хык», ещё один валится на землю.

Минус два.

Резко оборачиваюсь к третьему… Не успеваю…. Мне прилетает кулаком в лицо. Спотыкаюсь через кого-то из упавших. Лечу на землю. Перекатываюсь. Снова на ногах.

Первый зашевелился. Второй лежит в отключке. Ну а третий летит на меня. Успеваю захватить его руку, подставить плечо и перекинуть через себя. Он шмякается на землю. Руку на излом. Ногой пробиваю в голову.

Минус три.

Поворачиваюсь к остальным. Снова поле боя за мной. Куча едва шевелящихся полутрупов…

Но… Появились новые участники событий. В знакомой серой форме. Менты. Как не вовремя… Эй, а где раньше была наша доблестная милиция, когда меня эти гопники пытались ограбить?

Теперь вот они, родимые. Стоят и смотрят на меня…

Ну а теперь как всегда… Два извечных русских вопроса: «Что делать?» и «Кто виноват?»

Виноват скорее всего я. Потому что не местный. Побил хороших местных мальчиков. И вообще… Ты кто такой, мальчик? Что ты тут делаешь? Откуда приехал?

В принципе, почти те же вопросы, что и эти задавали. Только теперь люди в форме, могут и проблемы создать… Что же делать?

Но тут усатый мент в звании сержанта решил мне «помочь». Без замаха он заехал мне кулаком под дых. Меня согнуло пополам, а потом ещё и стошнило свежесъеденной булочкой прямо на милицейские сапоги. В результате чего, я получил ещё и оплеуху в лицо. Меня отшвырнуло на лавочку. Я сильно ударился спиной. Что-то хрустнуло. Боль пронзила спину. А сознание услужливо меня покинуло.

Как будто сквозь туман до меня доносились какие-то слова…

— Ту, о*уел? Ты на кой пацана у*бал?

— Да, он, *ля, моего Гришку, *ля, ногой, *ля…

— Этот мелкий?

— Да, *ля…

— Ты его не убил?

- *уй его знает, *ля…

— Смотри! Кровь…

- *ля…

— Вызывай скорую!

— Сам вызывай! А я Гришку с его… этими… дружками… домой…

— Ты уже достал со своим Гришкой. Он у тебя сядет, когда-нибудь. Ведь это они втроём на пацана напали. Но не по зубам он им оказался…

— Да я… *ля, этого пацана, *ля…

— Ничего ты ему не сделаешь, понял, сержант!

— Понял, *ля…

— Не *ля, а товарищ капитан. Понял? Убирай своего! Быстро! В последний раз прикрою тебя… и твоего…

А дальше куда-то в сторону, наверное, в рацию: «Город! Седьмой на связи. Драка. Скорую по адресу…»

Я то уплывал куда-то, то снова выныривал… меня опять куда-то тащили, крутили, переворачивали, раздевали… запахло больницей.

— Инга!

— Я здесь.

— Где мы?

— А ты не знаешь?…

— Я отключился. Что со мной.

— Ну, ни фига себе. То есть ты отключился, а я нет. Но я не могла ничего делать. я только смотрела. Да и то… одним глазком.

— Где мы?

— В больнице.

— Что с нами?

— Тебя об лавку спиной приложило. Банка с соком в рюкзаке разбилась. Стёкла в спину…

— Шо? Опять?

— Да, не… Только слегка по рёбрам. Даже зашивать не стали. Заклеили чем-то. Теперь лежим на животе…

— А чего так холодно? Откуда дует?

— Оттуда… Ты голая лежишь, кверху *опой.

— Ты тоже…

— Да. Они уже переписали в бумаге. Сначала нас написали: Неизвестный. Мальчик. На вид примерно 13 лет.

— А теперь?

— Зачеркнули «мальчик» исправили на «девочка»…

— Ясно. А голова-то кружится. Крепко меня тот сержант приложил. Я пожалуй… посплю…

Снова туман. Накатило. Вырубило. И снова… темнота…

В больнице лежу. В потолок гляжу.

Как там пишут в театральных либретто?

Сцена вторая. Те же и там же.

Дежавю какое-то, да и только. Снова в больнице. Снова тщательно изображаю амнезию. Типа не помню ничего после того, как меня по голове ударили…

А кто ударил?

Не помню…

Помню, конечно. Память у меня хорошая. Я помню из-за кого у меня в минус ушла целостность кожи на спине, а заодно и куртка болоньевая с импортной водолазкой. Всё это с меня тупо срезали, когда добирались до раны на спине. И теперь я даже слинять отсюда не смогу. К тому же, я даже не знаю, где моя остальная одежда. Снова больничная пижама, стиранная, перестиранная.

Ко мне уже приходил какой-то мент. Он не представился. Даже звания его не увидел. На плечи у него был накинут белый халат. Хотя белый — это только название. Халат был сероватый на цвет, и пахнущий хлоркой. У уборщицы что ли отнял…

Снова были вопросы. Снова приходилось отвечать правду: Не помню. Не знаю. Не помню…

— А откуда ты приехала?

— Я не помню…

— Как тебя зовут?

— Не помню.

— А что ты помнишь?

— Я не знаю.

— В какой стране мы живём?

— В Советском союзе.

— А кто у нас главный?

— Леонид Ильич Брежнев…

— А тебя как зовут?

— Не помню.

— А откуда у тебя шрамы на теле?

— Я не знаю.

— А где ты учишься?

— Я не помню…

— А почему ты была в мужской одежде?

— А я не помню…

Ну, и так далее и тому подобное…

Потом и врачи меня пытали. То один, то другой со своими хитрыми вопросами.

Ага… Не дождётесь. Опыт богатый. Просто выключаюсь и теряю сознание, если вопросы начинают доставать… Мы с Ингой уже неплохо отработали этот вариант. Она умеет вырубать сознание, уходя глубоко в себя. Ну а я просто передаю ей весь контроль над телом. А она… Выключает свет. Хорошая технология. А главное действует. Даже опытные врачи впечатлились. Они наговорили много умных слов, что-то там на латыни. А потом отстали. И я просто валялся, выздоравливал, читал газеты…

Прошло уже полторы недели. Уже прошёл великий юбилей. Сто лет со дня рождения В.И. Ленина. Даже здесь в больнице отмечали. Красные транспаранты за окном. На ужин вкусняшки давали. Ну а я что? А я ничего…