Кросс по грозовым тучам (СИ) - Кибальчич Сима - Страница 51

Случаи, которые прямо сейчас пролистывал Ларский, никого не заинтересовали. Их проморгал и его департамент. Оно и понятно — никакое из погибших животных не превратилось в фарш. Произошло три случая гибели от внутреннего кровоизлияния — туши двух кабанов были залиты кровью, вытекшей из ушей и пасти. Тело взрослой обезьяны оказалось перерублено наискосок, от плеча до бедра, словно она погибла в средневековом сражении. В списке имелись головы, оторванные от туловища, странные проколы, дыры в брюхе, с вывалившимися внутренностями. Резаных ран в выделенной ЦКЗ группе больше, чем чего-либо другого. У одного тапира порез шел вдоль спины, раздваивая крепкий позвоночник.

Характер смертельных ранений не объяснить столкновениями самих животных. В принципе это мог сделать психически больной человек. Но любое человеческое присутствие регистрировалось бы системами слежения или сопровождалось бы сообщением о сбое программ. Но такой информации не поступало. Более того, ЦКЗ отмечал смерть как внезапную и самопроизвольную, то есть непосредственно перед смертью рядом с погибшим существом никто не находился. А значит, эта смерть автоматически классифицировалась как естественная в животном мире, хоть и необъяснимая. Поэтому могла вообще никогда не привлечь внимания.

Каждая в отдельности гибель казалась странной и беспричинной. Объединенные вместе, они помогут найти ответ. Ларский стал отмечать смерти, которые казались ему связанными по хронологии и по особой неестественной уродливости останков. Он выбирал их интуитивно. Чтобы заставить Центральный компьютер Земли поработать над ответом на непростой вопрос: можно ли допустить наличие единственного виновника гибели животных? Если да, то каков он предположительно? Какими свойствами должно обладать подобное существо? Возможно, это не регистрируемая земными технологиями тварь… Инопланетная?

Следователь Планетарной прокуратуры наконец-то почуял след. Наверняка к утру получит результаты обработки информации, с которыми можно будет делать хоть что-то осмысленное. Шар треклятого расследования вылетел-таки на красную девятку, и нужно быстро занимать поле заработанными фишками. Настроение стремительно улучшалось. Он накроет убийцу хоть силовыми снастями Марры для полярных раков, хоть собственной задницей, но эта дрянь не ускользнет. Удовлетворенный сделанным, Ларский кинул в карман интерком и снова подумал о Маргарет. Работа работой, но надежда на волшебную ночь еще оставалась.

Дама уже была не одна. Оживленно разговаривала с породистым высоченным арабом, чья алая куфия крупными волнами падала на лацканы смокинга. Маргарет стояла к незнакомцу слишком близко и трогала пальцами собственное обнаженное плечо, словно рассказывала о чем-то особенно откровенном. Ларский немедля направился к парочке. Возможно, для конкуренции слегка не хватало роста и платка на голове, зато он мог предъявить стильный брегет 'Космо-Бристоль' аж 30-го века и пару псалмов Корана на память. Не ясно, кого бы это больше впечатлило: ветреную красавицу или соперника. Нет, не стоит вступать в беседу. Любое состязание в публичном месте в женских глазах выигрывает красивейший, а не умнейший. Прямая и быстрая атака всегда оставалась самым эффективным способом безраздельно завладеть женским вниманием. Он обхватил локоть Маргарет и потащил ее в сторону.

— Нам нужно уходить, — заявил он сходу и без всяких вежливых расшаркиваний.

Она растерянно прошла за ним несколько шагов, прежде чем попыталась остановиться и возразить.

— Зачем ты меня тащишь? Не хочу уходить. Я собиралась сделать еще пару ставок.

— На пышногубого араба? Не самый выигрышный выбор.

— Считаешь выигрышным себя? — она остановилась и вырвала руку. — Напрасно. И, кажется, у тебя были дела.

— Извини, — он тут же отступил и изобразил на лице сожаление и ревнивую досаду. — Никаких дел. Правда. Давай уйдем. Хочу показать тебе кое-что по-настоящему красивое.

Она рассматривала его пару секунд, нахмурившись, недовольно выпятив нижнюю, идеально очерченную губу. Но, удовлетворенная смиренным видом, смягчилась.

— Хорошо, пойдем. Посмотрим, что покажешь. Если не понравится, я вернусь.

— Конечно.

Он легко согласился, потому что точно знал, что почти невозможно вернуться туда, откуда уже ушел. Сегодня волшебная ночь будет его.

Они шли вглубь ночного, дышащего пряными запахами парка. За спиной оставались причудливые цветы фейерверков, гигантские радужные шары для прогулки над водой. Затихал смех и звон хрустальных бокалов с шампанским. Пропадали из виду парочки и компании на открытых верандах, миниатюрных платформах, висящих повсюду и на разной высоте.

Между огромных стволов деревьев становилось все тише и темнее. Кое-где под ногами светили голубым и зеленым фонарики, и в траве вдоль узких дорожек вспыхивали странные искры. Доносились отголоски музыки, то ли с набережной, то ли прямо из-под влажной и теплой земли.

— Куда ты меня тянешь, Ник? В самую темноту?

— Тебе страшно?

— Вовсе нет. Но что ты можешь показать в лесу среди ночи?

— Кое-что специально спрятанное.

— Букет?

— Прости, но нет.

— Письмо? Клад? Давай я буду угадывать.

— Не успеешь угадать, Марго, мы уже пришли.

Туша старого, раскорячившегося во все стороны платана преградила им путь. Ларский остановился, замечая, как сердце ускорило ритм. Он не появлялся здесь чертовски долго. Не хотел, не мог. Да и сейчас не нужно было приходить. Приведя сюда Маргарет, он вдруг почувствовал себя предателем. Плевать. Время ушло и, возможно, он и не найдет то, что надеялся найти.

— И где искать?

Она прошептала горячо на ухо, словно секрет, который кто-нибудь сможет подслушать.

— Где-то справа в стволе есть большое дупло.

— В нем?

— Да. Я сейчас достану.

Он погрузил руку в древесную прохладу и посмотрел на Марго. Ее глаза казались огромными, волосы растрепались, а на руке призрачно светилось ожерелье цветов. Наверное, так выглядели сказочные ведьмы, что прилетали на шабаш.

Тяжелое и гладкое скользнуло в руку, и он вытянул это из дупла.

— Что это? Гигантский светлячок?

— Это звезда.

— Звезда? Что за глупости, какая еще звезда?

— Настоящая. Смотри.

И Никита подкинул холодный голубоватый огонь в небо. Звезда устремилась ввысь, оставляя за собой изящный хвост кометы.

Обычно, поздним летом звезды падали над океаном, пролетали мимо и гасли у самой воды. Но эта… вопреки всем законам летела вверх. Марго откинула голову и сделала несколько шагов прочь от платана, чтобы следить за полетом живого света.

— С ума сойти. Она и правда выглядит, как настоящая, на ночном небе. Еще одна звезда среди прочих звезд. Это какой-то оптический фокус?

Конечно, это был фокус, но какое это имело значение? Голубая искра мигала им с высоты из-под ковша Медведицы.

— Прямо сейчас ее видим не только мы. Ее видят все, Марго.

— Видят именно здесь? В этой части неба?

— Да.

— Смешно и романтично, Ник. И что это будет значить?

Ларский обвил рукой талию и притянул Марго к себе.

— Что сегодня ночью у нас будет собственная звезда.

— А потом?

Ее губы легко касались его губ.

— Потом, Марго, она упадет тебе в руку.

Продать романтику, чтобы утолить жажду плоти.

Маргарет тихо рассмеялась, и он прижался ртом к прохладным губам. Руки заскользили по спине, талии, бедрам. Податливым и упругим одновременно. Она послушно открывала рот, впуская его язык, сплетая с собственным. Хотелось взять Марго прямо на траве, под платаном, без платформы и долгих романтических игр. Но она отстранилась, не выпуская его плечи.

— Ты каждую водишь к этому дуплу, Ларский, и даришь звезду?

— Нет, не каждую. Я еще никому ее не дарил.

Они придумали эту звезду с Лизой и запускали ее в небо. Это была их звезда. Бесконечно долгое время он даже не проверял, на месте ли она. Тошнота предательства скрутила внутренности, и Ларский прижал Маргарет сильнее, позволяя рукам спуститься вдоль ягодиц, сминая платье. Прошлое и настоящее — все легко отступало перед желанным телом.