Любаша (СИ) - Алексахина Лира - Страница 35

Слова тонким пинцетом вытягивали изнутри жгутики чего-то светлого, хорошего, не понятого еще до конца, но такого нужного. Стало грустно, потому что… Потому что не стану себе врать. Прикрыла глаза. Спокойствие белым дымом наполнило от макушки до пяток.

Вечно орущий, недовольный сморчок в лице Мюррея стал дорог.

Чуть дернулись губы, обозначая намек на улыбку. Только я не собираюсь ни перед кем оправдываться за это. Как говорила бабушка: «Из всех возможностей Люба выбрала любовь.» Снова. Конечно, до такого громкого слова еще далеко, но чувства уже есть.

Посмотрела на Марджери и вынудила сесть рядом. Она нахмурилась, уловив перемену настроения. Если ей с утра приспичило ломать трагедию, посыпая голову пеплом, это можно делать в любой комнате.

— Я. Никого. Не. Держу.

Кухня заполнилась прогорклым запахом сгоревшего хлеба. Обжигаясь и громко ворча, бухнула противень с угольками на стол, чуть не уронив на пол.

— Аррррр, — прыснула водой на черные головешки.

Обернулась сказать виновнице случившегося пару слов, да не нашла. Марджери незаметно улизнула, почуяв, как запахло жареным в прямом и переносном смыслах, попутно получив желаемые ответы.

Глядя на красивую корочку запеканки, решила подать мадамам завтрак с "чудесным" ароматом, прикинувшись поленом с заложеным носом. Мол, не знать не знаю, ничего не чую. Мелочно хотелось насолить за испоганенное настроение.

Зззаразы… все… они.

***

***

Оставив подать «свинью» служанке, вышла на задний двор. Два светила приветливо сияли на небосводе. Редкие облака лениво плыли вперед. В стороне обрыва кружили и перекрикивались птицы. Парнишка травник виновато прятал взгляд — из всех посадок прижились только дикие кусты ягод, остальное пободалось с каменистой землей, да сдохло. Десять кустов — хороший старт. Если останусь здесь к этому времени…

— Молодец, — потрепала по вихрастой голове, оглядывая фронт работы.

— Да? — посмотрел изумленно, ожидая насмешки.

— Да, — прошлась подушечкой пальца по шершавому прутику. — Когда здесь закончится место, продолжим… Где? На личных участках или по кромке леса?

— Знамо, где — в лесу, — собрался паренек, расправив плечи. — Место, значит, выберем хорошее, чтобы света больше падало, — повел рукой сверху вниз, — ограду обозначим. Полянки высаживать будем так, чтобы рядом росли, но по одному виду. Они ведь как люди, каждому свое, — пожал плечами. — Тень, свет, низины, возвышенность — все имеет важность… Надо обдумать, — выдал окончательный вердикт.

— Давай, — кивнула ему. — Если получится, неплохо меж кустов пустить полезных трав.

Паренек сел, где стоял, и ушел в себя — компьютер загружает обновления. Отошли с травницей чуть подальше, чтобы не мешать.

— Коли планы строишь, здеся остаешься?

— Не знаю, — протянула задумчиво. — Это так, — неопределенно повела головой, — все равно пригодится. Посмотрим, как повернется, да? А там решим, — глянула на старуху.

— В храм не ходишь… Не отвечает богиня? — осторожно спросила травница.

— Игнорирует, — поджала губы, раздув ноздри. — Дары богатые поднесла, все, что имею… А она обратно в карман вернула, представляешь? Не надо ей ничего. Сама, говорит, с проблемами своими барахтайся. Я и делаю, что могу, не зная с какой стороны подступиться…. Варенье, плюшки. Мазь сделали, — достала баночку из декольте. Мешает, жуть, но отчего-то боязно оставлять, вот и таскаюсь. — Помогает она, нутром чую и эффект есть. Травки в чай тоже работают — меньше злится. Прорвемся, да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ох и глупая ты, госпожа, — покачала головой травница, приобнимая. — У богов нельзя требовать, только просить, смиренно ожидая. Лишь они ведают, какой путь правильный.

— Наждалась уже, — склонила голову на ее плечо. — Делать надо.

Легкий подзатыльник обозначил отношение старухи к отсутствию пиетета к высшим силам. Из дома раздался приятный визг — завтрак подан. Улыбнулась, на душе стало так светло, так приятно, что снова захотелось петь.

— Сделаю-ка я нам бутерброды, — взяла под локоток старушку, увлекая на кухню.

Завтрак с общей кухни принесли неожиданно и вовремя — экзекуции нерадивой поварихи не произошло, а презрительные взгляды, щедро бросаемые в мою сторону, не имели никакого эффекта.

Пришлось попотеть, чтобы проветрить помещение, отправили на улицу вонючие головешки. Через десять минут три бутерброда гордо возвышались посреди стола: на квадратном ломте хлеба, чуть смазанным сливочным маслицем, лежали два тонких кусочка мяса, сверху немного овощей, полоски сыра и веточки зелени — вкусно и просто.

Оставшиеся ингредиенты для творчества пришлось перетаскивать обратно. Кладовая встретила темнотой и прохладой. Бубня ворчания под нос в подрагивающем свете одинокой свечи, раскладывала все по местам, стараясь не ушибиться об острые углы и металлические крюки.

— Эх, сюда бы электричество. Так ведь шею свернуть не долго! — воскликнула в сердцах, ставя корзину на пол.

Охнув, согнулась от прострелившей поясницу боли. Вот и старость пришла. Потирая обеими руками ноющее место, нечаянно сделала пару шагов вперед, оказавшись у стены. Темноту прорезала ослепляющая вспышка света. Заорав от неожиданности и дезориентации, резко выпрямилась, намереваясь сбежать, да не успела — со всей дури врезалась головой в крепкую навесную полку. Дерево жалобно скрипнуло и накренилось, глиняные горшки один за другим лихо покатились вниз, бзынькая и усеивая пол неровными черепками.

— Пустые, — облегченно вспомнила, перед тем, как накрыла темнота.

***

В лесу

Океан неторопливо перекатывал волны. Буйный ветер то падал с обрыва вниз, собирая брызги на бреющем полете, то вихрем взымал вверх, щедро орошая влагой высокую траву, не примятую ногой человека. Сюда никогда не приходили, оттого ценные ингредиенты росли в достатке, надежно охраняемые темными буераками, непролазной чащей и широким котлованом. Эти травы, выброшенные на твердь, и заманили глупую еду, вынудив отбиться от общей стаи.

Черные глаза застыли, глядя в одну точку. Брюхо полно. Людишки нашли ходы под землей и закинули приманку, от которой воняет зельями на много шагов вдаль. Глаза презрительно закатились, затем вновь уставились за горизонт. Там, уже пусто, чего дергаться.

Хода домой нет.

В другой стороне, бессчётных шагов вдаль, еле улавливаются эманации похожих. Проверять не интересно. Не свои.

Черные глаза смежили веки, впадая в транс и настраиваясь на жертву. Воздух вокруг медленно раскачивающейся фигуры потемнел, наполняясь гортанными звуками. Едва заметная путеводная нить соткалась перед внутренним взором. Осторожно и медленно, бусины темной силы покатились к адресату, наполняя по капле, незаметно для носителя внося изменения. Что-то мешало, пришлось вычерпать себя до суха.

Злость.

Яд зреет. Сопротивляется. Очень медленно. Нужно много сил, а для этого надо жрать, жрать, жрать. Тяжелый выдох. Придется разведать окрестности. План прежний…

Уничтожить всех.

***

Джонатан Мюррей

Приманка не сработала, а значит: тварь ушла дальше или тварь умная. Оба варианта смердят дерьмом. Плюнул на нетронутый гроб, щедро залитая свежая кровь для пущей «сладости» подсохла бурыми разводами, и дал отмашку, чтобы убрали с глаз.

Не придет.

— Что делать будем? — хмурый Руперт засунул руки в карманы, со злости пнув валявшийся камень под ногами.

— Молится, — дернулась щека.

— Кому? — не понял друг.

— Всем, — быстрым шагом направился в казармы. Надо действовать, обстоятельства изменились. Идиоты. А я среди них главный… идиот. — Конный отряд, десятка, маг воздушник, сейчас, — на ходу диктовал секретарю, преданно внимающему каждому слову. — На пути один отделится в город лично к Белду, остальные рысью по близлежащим селениям. В контакт не вступать, при необходимости помочь населению отступить, если уже есть жертвы — довести до города. Приоритет личный состав. Выходить на связь десять раз на дню. На границе аномалии пост, донесут быстро. Исполнять.