Любаша (СИ) - Алексахина Лира - Страница 12

— Я женат, — уточнил Олаф, делая шаг назад.

— И это прекрасно! Давай меняться? — мужик молчал. — Я тебе провизию, — пнула ногой корзину, — а ты мне вот эту прекрасную штучку! — показала пальцем чуть ниже его пояса.

Медленно склонив голову вниз, он хмыкнул и посмотрел уже более дружелюбно на меня:

— Нет.

— А знаешь, где достать еще?

— Да.

— Тогда договоримся, — протянула ему боком открытую ладонь для пожатия.

Олаф сохранял дистанцию и настороженность. Подошла сама, стиснула его руку, потрясла хорошенько, будто выжимала сок из старого апельсина.

— Ну все, Олаф. Ты попал. Будешь стонать от усталости в конце дня.

— Да я уж понял, — процедил, плохо сдерживая улыбку.

И понеслась душа в рай. Есть конечно и другое сравнение, но оно более… некультурное. Следующий час орали так, что, если бы кухня была деревянной непременно бы полыхала от жарких споров.

Попивая взвар, блаженно жмурилась, облокотившись на стул с высокой мягкой спинкой. Травмированная задняя стенка горла размягчалась от поступающей горячей жидкости. Олаф улыбался. Помощники, загруженные задачами, убежали в разные стороны.

— Хорошо с тобой, Люба, — почесал рыже-коричневую щетину мужчина. — Я рад, что мы теперь вместе.

Ответить ему не успела. С порога раздалось натуральное рычание:

— Ненадолго!!!

Закрывая свет, в проеме стояла высокая крупная женщина, набычившись и сжимая кулаки. Мощная челюсть была выдвинута вперед, глаза почти спрятались под грозно сведенными бровями.

— Это моя жена — Анна! — хмыкнул Олаф. — А это — Люба… Она любит жаркие объятия! — подмигнул нахал.

Зззараза.

***

Никакие слова не доходили до взбешенной женщины, решившей своими руками упокоить конкурентку. Благо, у нее был плохой бросок и прицел, иначе ходить мне битой и дырявой.

— Да *** он мне не нужен, клянусь!!! — воскликнула в сердцах.

Надо головой вспыхнуло, я резко присела на корточки, инстинктивно прикрывшись руками. Хаотичное движение на кухне прекратилось — магия приняла клятву, подтвердив чистоту помыслов. Олаф пояснил шепотом.

Идиоты.

Анна, словно дорогая кукла со звуками, перешла в другой режим. Мы и договорились, и помирились, и она, наконец, свалила обратно.

— Ты должен мне нож, копия твоего. Компенсация за моральный ущерб. В кратчайшие сроки, — бурчала, пока умывалась холодной водой.

Вспотела как свинья от этих скачек. Время неумолимо ползло к обеду. Стали возвращаться помощники, наполняя кладовую чужой провизией. Предложение изъять запасы, сложить в одну кучу и выделить норму на человека — было принято со второго раза и после письменного уведомления капитана. Гневные лица успокаивать ему, надо хоть объяснить причину. Авторство идеи приписали Олафу. Мюррей похвалил в ответной записке.

Обед был приготовлен в срок, люди накормлены.

Повар рассказал, что часть людей, лишившихся всего, временно поселились в казармах. Места хватило всем. За столько лет у каждого служащего был свой отдельный дом, отчего солдатские метры пустовали. Там же развернули самопальный госпиталь, куда отправились травы, которые принесла с утра.

До самого вечера мы, словно два гнома, горбатились над кучей золота, расставляя и сортируя припасы. Ужин прошел как в тумане. Олаф выпер меня из кухни, снабдив сопровождающим и приказом выспаться.

Сил хватило только на принятие душа. Доползла до кровати и вырубилась. До планирования жизни на ближайшее будущее не дошло.

3

Люба

Внутренний будильник не подвел — встала рано. Спасибо выработанной привычке с Земли провожать Василия на работу… На секунду застыла, сжав кулаки и покатилась дальше. Потом погрущу, ибо… начальник не кормлен! Ему еще орать целый день, силы то нужны.

Ворвалась в кладовую, искрясь воодушевлением не хуже новогодней елки. Да, большую часть я отдала. Да, надо быть рачительней и экономней. Но! Сегодня хотелось вкусненького.

Жизнь может оборваться в любой момент, мне ли не знать. Лучше придумаю, как достать еще, чем буду ужиматься.

Пританцовывая, подцепила шмат готового мяса, буквально вырванный вчера из цепких рук Олафа, кадку с творогом, мешочек с мукой, два яйца и горсть ароматных трав. Соль с медом хранились на кухне в маленьких баночках и были уже на исходе. Открыв тетрадь для записей, внесла заметки: соль, сладкое.

Курлыкая под нос и чуть подергиваясь в такт, замесила тесто для сырников, заварила травок вместо чая и спокойно выбросила первую партию, сгоревшую к чертям собачьим в этой сраной печи!

Сбегала за красивыми тарелками и праздничной скатертью, накрыв на террасе с задней стороны дома. Мешающее рукоделие Хильды, оставленное на небольшом столике в углу, было убрано до лучших времен. Пришлось попыхтеть, перетаскивая тяжелый стол, но результат того стоил.

Когда злющий голодный Мюррей приперся на веранду, окончив мои поиски, я широко улыбнулась ему:

— Доброго дня! Завтрак будет проходить здесь, пока не похолодает. Вы не против? — еще одна улыбка.

Бабушка часто говорила: «Улыбайся, Люба! Улыбайся так, будто напротив самый любимый, самый нужный человек, важнее которого нет на всем белом свете. Если не поможет, так собьет с толку.»

Капитан молча пошел двигать стулья. Скептический взгляд тяжело прошелся по скатерти, посуде и еде.

— У нас праздник? — едко осведомился… начальник.

— Нет.

— Тогда какого рожна вы, Люба, так бездарно тратите столь ценные продукты? Вместо того, чтобы расходовать экономно и долго?! Что это? — поднял двумя пальцами сырник, потрясая в воздухе будто благоверная, нашедшая чужие красные стринги в кармане мужа.

Понимающе ему улыбнулась, чтобы скрыть набегающие слезы. Это все ветер надул. Обхватив обоими руками пузатую чашку, спряталась за ней и тихо ответила, рассматривая с выгодного ракурса величественную синеву:

— Потому, что завтра может не наступить.

А потом перевела на него решительный взгляд. Я не собираюсь сдаваться и буду делать так, как посчитаю нужным. Даже если его разобьет паралич от бешенства. Расправила плечи и выпрямила спину.

— Приятного аппетита, — нарочито вежливо произнесла и приступила к еде. — В моем… В том мире все были условно равны и могли есть за одним столом. Не подумала. Прошу простить за нарушение правил, впредь этого не повторится, — произнесла ровным голосом.

Хорошее настроение сменилось тоской по дому. Козел задумчиво сожрал свою порцию, посидел и произнес:

— Принимать пищу здесь — прекрасная идея. Спасибо за вкусный завтрак и ваше общество… Приношу свои извинения за неподобающее поведение, — выдавил из себя, как гной из дюже болючего прыща. Пауза. — Действительно, было вкусно, но впредь прошу быть экономнее… Пожалуйста. Впереди зима, — перевел взгляд вдаль. — Через неделю, две приедет моя мать. Возможно, с невестами… Она же привезет необходимое. Сильно рассчитывать не имеет смысла. Столица горела, им самим будет мало, — откинулся на спинку стула, устало вздохнув. — Даже при тратах из своего кармана, может не хватить… Где бы все взять, — прошептал задумчиво и встрепенулся. — В любом случае, это не ваша забота.

Встал, попрощался и ушел. Наверное, надо было встать, этикет и все такое, но я осталась сидеть, придавленная грузом тяжелых мыслей. После наведения порядка и смены запачканной одежды на чистую, ноги понесли туда, куда совершенно не собиралась. Ибо даже на Земле не посещала это место, а тут вдруг захотелось…

***

Пустота и темнота рука об руку встречали с порога и провожали до самых стен, шагов пятнадцать. Стены обработанных деревянных досок бежали ввысь к куполообразной крыше, соединяясь в центральной точке будто огромные пальцы. Решительно треснула по закрытым ставням, распухшим от редкого использования, от чего они с глухим треском шваркнулись об наружную поверхность стен.

Подвал превратился в зал. Свет хлынул мощным потоком, опережая свежий воздух. По периметру круга скромно расположились деревянные статуэтки разной величины, покрытые роскошным плащом ручной работы авторства паука и пыли. На входе валялась одна кривая свеча.