Дело тел (СИ) - Белецкая Екатерина - Страница 6

— То есть помочь нам… некому? — Фадан почувствовал, что ему внезапно стало душно. — Совсем?

— Выходит дело, что так, — дракон задумался. — По крайней мере, пока.

— Тогда нам надо обратно, — Фадан встал. — Можно разбудить моих? Они… я… мы… ваши эти Мастера ведь смогут отправить нас назад, к нам домой?

— Возможно, — дракон нахмурился. — Но зачем?

— Как — зачем?! Наш мир… он же в западне! Вы же сами говорили, что мы как скот, что нас… на убой… и… значит, если тут помочь некому, то мы должны сами хоть что-то сделать!

— Ну подожди еще денек-другой, миленький. Ну не торопись. Дай хоть разобраться.

— В чем?

— Для начала — откуда вы тут оказались, и как, — Агорх привстал, сложил на животе дополнительную пару рук, и кротко вздохнул. — Ну и ситуация…

— А что — ситуация?! — Фадана уже трясло. — Мы столько вытерпели, чтобы попасть сюда, а вы…

— Кисонька, ну не надо так, — на морде дракона появилось жалостливое выражение. — Давай ты отдохнешь немножко, потом Керги разбудит твоих друзей, вы приведете себя в порядок, придете в себя, а мы тем временем попробуем разобраться.

— В чем? — уныло спросил Фадан.

— В том, как нам действовать дальше, — объяснил дракон. — Я же не сказал тебе, что ничего не собираюсь делать. Но надо понять, что это вообще за явление такое. Мне бы еще побеседовать с твоим бестелесным товарищем. Не одолжишь свой браслет, в котором он прячется?

— Шеф, — позвал Фадан. — Ты… согласен на время меня покинуть?

— Мне бы этого не хотелось, — неожиданно ответил Шеф.

— Хорошо, — дракон вздохнул. — Тогда побеседуем позже и все вместе. Иди, кисонька, отдыхай. И не расстраивайся ты так, мы что-нибудь придумаем.

…Позже, когда Агорх ушел, Фадан тихонько спросил Шефа:

— Почему ты не пошел с ним?

— Он людей не любит, — с неприязнью ответил Шеф. — Драконы, они твари хитрые на самом деле. Отжали мир под шумок, небось, а теперь строят из себя святых. Мол, люди мир вытравили. А то они сами не вытравливают! Одна такая туша, как наш серебристый друг, в сутки может съесть до тридцати килограмм только рыбы. И это не считая овощей, фруктов, и чего-нибудь по мелочи на перекус. Впрочем, ладно. Поговорю я с ним. Но, Фадан, исключительно в твоем присутствии, и никак иначе.

Ит отложил блокнот и глянул на часы.

Черт! Пять утра!.. «Посидел немножко», называется.

За окном уже рассвело, но он решил, что можно, пожалуй, час, а то и полтора проспать. Хуже от этого точно не будет. Выпил полстакана воды из-под крана, и, бесшумно ступая, отправился в их с рыжим комнату.

Разумеется, рыжий, в отсутствии конкурента, спал на кровати по диагонали, и двигать его было жалко — вдруг разбудишь? Ит осторожно пристроился на самом краю, кое-как вытащив у Скрипача из под руки свою подушку, и через минуту почувствовал, что засыпает. Сегодня, подумалось ему. Хорошо, что вчера не успели с ордерами, поэтому сегодня. Хоть бы Дашке досталась бумажка с рыбкой!.. Бумажек, заготовленных Скрипачом, две — на одной нарисована человеческая фигурка на высоком холме, а на другом — рыбка. Сегодня они, родители, разыграют, какая квартира кому достанется.

Ничего, подумал сквозь сон Ит. Ничего, на дежурствах в военных госпиталях «на ходу» по трое суток не спали, а тут всего-то, до вечера потерпеть. Ерунда. Прорвемся.

А драконы смешные получились. Кажется, смешные. Это хорошо.

Больше он ни о чем подумать не успел, потому что заснул.

Правая тапочка улетела куда-то в глубину коридора, и Даша, стряхнув с ноги левую, побежала искать, куда же подевалась эта чертова правая. «Хороший бросок, — подумала она. — В следующий раз добью до кухни». Она подняла тапочку, и кинула ее в сторону прихожей. Кинула так, как учил когда-то папа. Почти не целясь. Попала — теперь обе тапочки лежали там, где и положено, под вешалкой.

В квартире было сейчас пусто, даже кот ушел по своим котовским делам. Имелась у него задушевная подруга этажом ниже, и кот, когда дома никого не было, частенько отправлялся к ней в гости. Если учесть, что последний год дома днем не было никого и никогда, Сирежик к своей подруге практически переехал.

Интересно, где бродят те, которые должны были придти домой еще полтора часа назад? А конкретно — где Витя и Верусик? И кто может быть в курсе, куда они запропастились? Мама? Ну, нет. Мама в институте, пробивает финансирование для экспедиции. И маме они точно не звонили, потому что мама, которая что-то пробивает, опаснее торнадо, лавины, или всемирного потопа. Кто-то из отцов? Ох, маловероятно, что гуляльщики звонили в кремлевку, папа Фэб вчера предупреждал, что там какое-то совещание, и чтобы до пяти часов их не беспокоили.

Даша прошла на кухню, открыла тот холодильник, который поменьше, вытащила банку яблочного компота собственного приготовления, и поставила ее на стол — банка тут же запотела, на ее боках появились маленькие, как бисеринки, капельки воды. Кружка, утром позабытая ею в раковине, нашлась на своем месте в сушке: ну понятно, рыжий опять вечером будет ворчать, что «пораскидали всю посуду, а я вам что, уборщиком нанимался», или что-то в этом роде. Даша налила себе компота, отпила добрую половину кружки. Здорово, холодненький. Подошла к окну. Отодвинула занавеску, и глянула вниз, на город.

Город всегда воспринимался ею словно бы огромной квартирой; куда бы они ни пошла, везде было свойски, уютно; находясь в Москве, она нигде не ощущала себя вне дома. Порой доходило до смешного — например, ей ничего не стоило, забывшись, выйти за хлебом в домашнем халатике и тапочках, причем вовсе не по рассеянности, а просто потому, что показалось странным себя окорачивать, она же просто вниз, на минутку… признаться, папа тоже порой этим грешит, но тут, по его словам, другое, ему лень переодеваться. Город был свой, словно бы часть ее, неотделимая, неотъемлемая, но сейчас…

Даша почувствовала, что уютные стены ее города-квартиры разбегаются, расширяются; невидимые руки раздвигали их в стороны и ввысь, город становился всё больше, всё огромнее, а сама Даша вдруг показалась себе совсем крошечной. Словно она налила из запотевшей банки не компот вовсе, а содержимое пузырька «выпей меня» для уменьшения роста, которое пила Алиса.

— Не угодить бы в зазеркалье, — пробормотала Даша.

Где же, в конце концов, эти гулены?..

Сначала она все-таки отважилась, и позвонила маме, которая, конечно, о маршрутах младшей дочери не имела ни малейшего понятия. Берта велела Даше снова позвонить в институт, «как только Верка объявится», пообещав устроить младшей разнос, но тут Даша решила заступиться за сестру — и в результате обрадованная мама велела ей «для порядка поругать эту шленрду самостоятельно».

Далее последовал звонок в кремлевку. Точнее, не звонок, а четыре звонка, и лишь четвертый, Киру, стал успешным — он хотя бы трубку снял. Нет, маленькая, не звонили, не заходили. Не знаю. А сама бы куда пошла? Да, пойти можно много куда. Может быть, на море поехали. Выпуск завтра? Ну да, именно. Выпуск. Даш, пусть гуляют, жалко тебе? Завидно? Пойди сама погуляй, не сиди в духоте. Маме обещали? Черт, я совсем забыл!!! Так, ладно, пока-пока, к семи приедем, целую, и всё такое.

Положив трубку обратно на аппарат, Даша задумалась. Может, и правда пойти прогуляться? Но куда? И зачем? За последний год учебы он от прогулок как-то отвыкла (а вот Вера не отвыкла, как выяснилось), и теперь с трудом себе представляла, куда можно отправиться, и что там делать. На Воробьевы горы? Нет, не сегодня. На бульвар, с книжкой? Вот еще. На море? Одной?.. Или просто взять билет на катер, и по реке туда-обратно?

— Да ну, — пробормотала Даша. — Делать мне больше нечего.

Делать и вправду было совершенно нечего, и будет нечего еще три часа, а то и все четыре. Непривычное ощущение. Все экзамены позади, завтра — торжественное вручение дипломов, и уже куплены два замечательных платья, огненно-красное Верке, под цвет волос, и темно-синее, сапфировое — для неё, Даши; и уже привезли из Домодедова их заказ — три набора туристических кофров, и документы для отъезда тоже оформлены, и страховки, и медицинское освидетельствование…