Сборник забытой фантастики №7. Субспутник - Прэтт Флетчер - Страница 1

Дэвид Х. Келлер

Молодая мать-пешеход медленно шла по проселочной дороге, держа за руку своего маленького сына. Они оба были прекрасными примерами пешеходов, хотя и уставших и запыленных от долгих дней, проведенных в пути из Огайо в Арканзас, где жалкие остатки обреченного вида собирались для последней битвы. В течение нескольких дней эти двое шли по дорогам на запад, снова и снова чудесным образом избегая мгновенной смерти. Но этим днем, уставшая, голодная и загипнотизированная заходящим солнцем, женщина спала прямо на ходу и проснулась только с криком, когда поняла, что увернуться невозможно. Ей удалось оттолкнуть своего сына в канаву, а затем мгновенно погибла под колесами умело управляемой машины, двигавшейся со скоростью шестьдесят миль в час.

Дама в седане была раздражена встряской и довольно резко спросила водителя через переговорную трубку.

– Что это была за кочка, Уильям?

– Мадам, мы только что переехали пешехода.

– О, и это все? И все же, вы должны быть осторожны.

– Есть только один способ безопасно сбить пешехода, мадам, – ехать со скоростью шестьдесят миль в час, и сильно врезаться в него.

– Уильям очень аккуратный водитель, – сказала Леди своей маленькой дочери. – Он только что переехал пешехода, и был всего лишь небольшой толчок.

Маленькая девочка с гордостью смотрела на свое новое платье. Это был ее восьмой день рождения, и они собирались на целый день к ее бабушке. Ее искривленные атрофированные ноги двигались медленными ритмичными движениями. Гордость ее матери заключалась в том, что ее маленькая дочь никогда не пыталась ходить. Однако она была способна размышлять, и что-то явно ее беспокоило. Она подняла глаза.

– Мама! – спросила она. – Чувствуют ли пешеходы боль так же, как мы?

– Конечно, нет, моя дорогая, – сказала мать. – На самом деле, они не такие, как мы, некоторые говорят, что они вообще не люди.

– Они похожи на обезьян?

– Ну, возможно, выше, чем обезьяны, но намного ниже, чем автомобилисты.

Машина ускорилась.

В нескольких милях позади испуганный мальчик рыдал на окровавленном теле своей матери, которую он каким-то образом, найдя в себе силы, оттащил на обочину дороги. Он оставался там до рассвета следующего дня, а затем оставил ее и медленно пошел вверх по холмам в лес. Он был голоден и сильно устал, сонный и с разбитым сердцем, но он остановился на мгновение на гребне холма и потряс кулаком в невероятной ярости.

В тот день в его душе сформировалась глубокая ненависть.

Мир сошел с ума от автомобилей. У дорожных полицейских не было времени на улиткообразные передвижения пешеходов – они были угрозой цивилизации, препятствием для прогресса, вызовом развитию науки. В теле человека ничто не имело значения, кроме его мозгов.

Постепенно машины заменили мускулы как средство достижения целей человека на земле. Жизнь состояла только из серии взрывов бензиновых или спиртовоздушных смесей или расширения пара в полых цилиндрах и турбинах, и это заставляло искусно размещенные поршни сильно давить на валы, что приводило к тому, что мощность применялась везде, где руководил разум человека. Все человечество осуществляло свои желания с помощью механической энергии, производимой в небольших количествах для индивидуальных целей, и в больших количествах передаваемой по проводам в виде электричества для использования громадными городами.

В небе постоянно передвигались самолеты, для междугородного экспресс-сообщения – верхние уровни, нижние – для отдельных пригородных перевозок. Дороги, все из железобетона, часто были дорогами с односторонним движением, из-за количества машин, чтобы избежать постоянных столкновений. В то время как часть мира с готовностью поднялась в небо, значительная часть была вынуждена остаться на земле, из-за недостаточного места в воздухе.

Автомобиль развился, и одновременно атрофировались ноги. Больше не довольствуясь использованием исключительно на открытом воздухе, преемники Форд изобрели небольшую индивидуальную машину для использования в помещении, заменив все ступени изогнутыми восходящими проходами. Таким образом, люди стали жить в металлических оболочках, которые они покидали только для сна. Постепенно, частично из-за необходимости, а частично из-за привычки, автомобиль использовался как в спорте, так и в играх. Были разработаны специальные модели для гольфа, дети, сидящие в автомобилях, катали обручи по тенистым паркам, лениво, загорая на специальных моделях автомобилей, девушки плавали по тропическим водам курортов во Флориде. Человечество перестало использовать свои нижние конечности.

От отсутствия необходимости передвигаться на ногах пришла атрофия, с атрофией пришли определенные прогрессирующие изменения в облике человечества, а с этими изменениями пришли новые концепции женской красоты. Все это произошло не за одно поколение и не за десять, а постепенно, в течение столетий.

Изменились обычаи, изменились и законы. Законы больше не были направлены на всеобщее благо, а только на благо автомобилиста. Дороги, которые раньше были на благо всех, в конце концов были отведены исключительно машинам. Сначала было просто опасно ходить по шоссе, позже это стало преступлением. Как и все изменения, это происходило медленно. Сначала появился закон, ограничивающий движение по определенным автотрассам, затем появился закон, запрещающий пешеходам пользоваться дорогами вообще, затем вышел закон, забравший их права на обращение в суд, если они получили травму во время прогулки по шоссе общего пользования, позже эти прогулки стали уголовным преступлением.

Затем появился окончательный закон, предусматривающий законное убийство всех пешеходов на шоссе, где бы или когда бы их ни сбил автомобиль.

Никто не хотел передвигаться медленно – весь мир сошел с ума от стремления к скорости. Появилось всеобщее желание, независимо от того, где находился автомобилист, поехать в какой-нибудь другой город. Таким образом, по воскресеньям и в праздничные дни тысячи и миллионы автомобилистов отправлялись "хоть куда-нибудь", и ни один из них не был доволен тем, что спокойно проводил часы досуга, если оставались на месте. Сельские пейзажи теперь состояли из длинных рядов машин, проезжающих между стенами с рекламой со скоростью 60 миль в час, время от времени останавливаясь на заправочных станциях, у придорожных домов или чтобы оборвать цветы с деревьев или кустов. Воздух был наполнен парами выхлопных газов машин и хриплым шумом бесчисленных клаксонов всех видов. Никто ничего не видел, никто ничего не хотел видеть – желанием каждого водителя было ехать быстрее, чем ехала машина впереди него. На местном языке того времени это называлось "тихое воскресенье в деревне".

Пешеходов не осталось, то есть, почти не осталось. Даже в сельской местности человечество было на колесах с механическим приводом. Те поля и сады, которые обрабатывались, обрабатывались с помощью машин. Тут и там, цепляясь, как горные бараны, за неприступные горные склоны, оставалось несколько пешеходов, которые иногда по собственному желанию, но в основном по необходимости сохранили желание использовать свои ноги. Эти люди всегда были бедными. Поначалу законы их не пугали. В каждом штате было несколько семей, которые никогда не переставали быть пешеходами. На них автомобилисты смотрели сначала с удивлением, а затем с тревогой. Никто не осознавал огромной глубины пропасти между двумя группами человеческого рода, пока не был принят национальный закон, запрещающий пешеходам пользоваться всеми дорогами. Сразу же по всем Соединенным Штатам началось восстание пешеходов. Хотя после Банкер-Хилла1 прошли сотни лет, дух Банкер-Хилла сохранился, а запрет ходить по дорогам только усилил желание битвы. Огромное количество пешеходов погибло в несчастных случаях на дороге. Их семьи предприняли ответные меры, приложив все усилия, чтобы сделать вождение автомобиля неприятным и опасным – в качестве оружия использовались гвозди, шурупы, стекло, бревна, колючая проволока, огромные камни. В Озарке жители лесной глуши получали удовольствие, разбивая лобовые стекла и прокалывая шины меткими выстрелами из винтовки. Другие ходили по дорогам и бросали вызов автомобилистам. Если бы шансы были равны, это привело бы к состоянию анархии, но при немногочисленности пешеходов, они были просто небольшой помехой. Классовое сознание достигло своего апогея, когда сенатор Гласс из Нью-Йорка поднялся на трибуну Сената и, в частности, сказал: