Костры из лаванды и лжи - Шаталова Валерия - Страница 54

– Да нет же, у Жан-Пьера! Так ты мне поможешь? Умоляю… Сходи за дурацким экспонатом вместо меня? – Элен взяла Женю за руку и посмотрела на неё жалобными глазами умирающего оленёнка.

«А ведь отличная мысль… принесу блохоловку, а потом под шумок с деловым видом ускользну к себе в номер…»

– Ладно, схожу, а как она выглядит-то, эта блохоловка?

– О, спасибо, спасибо! – воскликнула Элен, и глаза её засияли восторгом. – Она похожа на чучело мелкой зверушки, типа куницы или хорька, а морда инкрустирована разноцветными стекляшками. Мсье де Гиз сказал, эта тварюшка одна такая на нижней полке музейного стеллажа, не ошибёшься.

– А ключ от подвала он тебе дал? – продолжала допытываться Женя.

– О, там должно быть открыто. Но не тот вход, который из отеля, а наружный, с той стороны замка, откуда продукты для ресторана загружают, знаешь?

Элен махнула рукой в сторону, а затем ещё раз поблагодарив Женю убежала в сторону танцплощадки, и бусы у неё на груди тёрлись друг о друга и шуршали, словно трещотка на хвосте гремучей змеи.

Дойдя до нужного входа, Женя спустилась по ступеням и толкнула дверь. Эта часть подвала, в отличие от той, где она уже бывала, радовала чистотой и порядком. Вдоль каменных стен тянулись вполне современные буфеты с провизией, по правую руку стоял красивый стеллаж с икс-образными полками, на которых «отдыхали» десятки винных бутылок. Светодиодная лента тянулась по верху, мягким тёплым светом освещая кладовую при ресторане, а потому даже без включения основного освещения здесь невозможно было заплутать или налететь бедром на угол стеллажа.

Женя вышла в коридор, за дверью слева было слышно мерное жужжание посудомоечных машин. Она быстро сориентировалась и свернула по направлению к кладовым музея. Чем дальше она шла, тем менее обжитым становился коридор. Каменные своды тяжело нависали сверху, дежурные потолочные споты загорались через раз и тускло освещали путь, а звук Жениных шагов отражался от стен и эхом уносился вперёд.

«Вот вроде ничего особенного, подвал и подвал, а всё равно жутко…».

Она толкнула скрипучую дверь, вошла в знакомый отсек, принадлежащий музею, и стала осматривать стеллажи. Вспыхнувшая под потолком лампочка осветила небольшое помещение и ступени, ведущие вверх, к выходу в замок, а вот несколько коридоров-ответвлений, тянущихся дальше, по-прежнему тонули в темноте.

– Блохоловка, блохоловка… Да где же она?! – недоуменно обшаривала Женя одну полку за другой, ворча вслух. – Найди то, не знаю что! Надо было хоть уточнить, какого она размера. Вдруг со спичечный коробок, блохи же мелкие. Тогда я тут до утра искать буду!

– Вот и прекрасно, – сухо прозвучал позади голос Элен.

Не успела Женя обернуться, как дверь, через которую она вошла в музейный отсек, глухо захлопнулась, а в замочной скважине дважды лязгнул ключ.

– Эй! Элен, открой! – Женя подбежала к двери и стала дергать за ручку. – Что за шутки? Что ты делаешь?

– Это ты что делаешь?! Какого чёрта вешаешься на Дуду?!

– Что? На кого? – Женя вообще не понимала, что происходит.

– Он мой, ясно тебе, шлюха московская?

– Я из Самары вообще-то. И вовсе не… Элен, давай нормально всё обсудим. Я не понимаю! Я даже не знаю как выглядит твой Жан-Пьер!

– Пха, ну ты и курица наивная. Я его выдумала. Мне нужен только Дуду.

– А ты там случайно не ку-ку? – выпалила Женя по-русски, а потом выдохнула и спокойным голосом предложила: – Элен, открой, и мы обо всём поговорим.

– Да пошла ты!

– Элен!

Женя ещё кричала сквозь дверь, пытаясь образумить слетевшую с катушек девицу, но ответом была глухая тишина.

– Она что, действительно ушла? – этот факт никак не желал укладываться в голове. – Заперла дверь и ушла?

Просидев у порога в оцепенении то ли минут пять, то ли целую вечность, Женя в сотый раз обругала себя, что не взяла телефон. У платья карманов не было, а таскаться с объёмной сумкой на плече даже ей казалось совсем уж неприличным. Будь Женя более подкована в вопросах стиля, то непременно бы купила к платью какой-нибудь клатч, вроде тех, с которыми всегда ходила Моник. Но, как известно, хорошие мысли не всегда приходят вовремя.

– Если Элен выдумала не только Жан-Пьера, но и блохоловку, – произнесла она вслух, чтобы подбодрить себя, – значит никакой Фабрис ни за чем её не посылал. То есть никто, абсолютно никто не в курсе, что я застряла здесь.

Женя со злостью пнула запертую дверь и выругалась, скопировав интонацию Макса. А затем поднялась по ступеням и на всякий случай подёргала вторую дверь, даже пробовала колотить и звать на помощь. Увы, весь персонал вместе с постояльцами развлекался на празднике!

«Что же делать? Ждать, пока кому-то что-то понадобится в этой части подвала, бесполезно… Я скорее тут с голоду помру. Неужели придётся?..»

Она с опаской посмотрела в сторону неосвещенных коридоров, зияющих кромешной тьмой.

По идее там тоже должны быть споты с датчиками движения, Жене говорили, что весь подвал ими оснащён. Но соваться в темноту и неизвестность было страшно.

– Ну же, соберись! – убеждала себя Женя. – Ты же не какая-нибудь тряпка. Не дай этой идиотке Элен одержать над собой верх!

Наконец, разговор с самой собой, разгорающеийся гнев и, вероятно, два бокала шампанского, выпитых на голодный желудок, придали ей достаточно смелости, и Женя, подхватив подол платья, решилась поискать другой выход наружу. Куда-то ведь должен привести хоть один коридор.

Первые несколько метров ей пришлось пробираться в неизвестность вслепую, держась рукой за холодную шершавую стену. Лишь потом зажглась первая лампочка, и Женя остановилась, шумно втянув затхлый воздух. Оказывается, всё это время она не дышала. Коридор осветился ещё на несколько метров вперёд, а вот лампочка над музейными стеллажами наоборот погасла. Женя вдруг почувствовала себя проглоченной лягушкой, застрявшей в глотке длинношеего аиста.

Через некоторое время она уловила закономерность – нужно было постоянно двигаться. Тогда свет в коридоре не гас, хотя сам коридор всё длился и длился. По обе его стороны периодически встречались двери в комнаты, но по большей части это были крохотные каморки, заваленные хламом. Одна, другая, третья…

– Да сколько же здесь старого барахла! – воскликнула Женя, толкая очередную из вереницы дверей. – Превратили замок в свалку. Уму не постижи…

Слова так и застряли в горле. Мерцающий свет озарил сидящего на полу посреди стопок коробок чёрного ворона, будто сошедшего с картины Бертин.

– Мрак, это т-ты??

Он с упоением раздирал крысиную тушку.

– К-к-как ты з-здесь…

От неожиданности и паники Женя начала заикаться. А птица – птица ли? – наоборот ничуть не испугалась. Увидев незваную гостью, ворон издал пробирающий до костей клёкот и грозно расправил крылья. Они поразительно чётко обрисовались на фоне гитары, прислонённой к стене – ослепительно-белой в окружающем сумраке и заляпанной побуревшими пятнами… крови?

Страх прокатился волной по всему Жениному телу, ноги дрогнули, лоб покрылся испариной.

– Я… Я т-тебя угощаю, – сиплым голосом она вспомнила наговор. – Д-дружбу предл-лагаю. Там я мясо… и круассан… с фис-сташковым кремом… под шкафом…

– Кар! – зловеще прикрикнул ворон, прыгнул вперёд и задел крылом нижнюю из коробок, составленных башней. – Кар-р-р!

Стопка зашаталась, верхний ящик рухнул, погребая под собой кровавое пиршество ворона. Он взлетел вверх с недовольным возгласом, и одновременно с этим из коробки вывалилась дьявольская кукла и уставилась на Женю фарфоровым лицом.

– А-а-а, – перекрикивая воронье карканье, завопила Женя и рефлекторно навалилась на дверь, закрывая страшную комнату. На задворках сознания билась рациональная мысль:

«Сущностям двери не преграда».

Это стало последней каплей. Обезумев от ужаса, Женя понеслась обратно в знакомую часть подвала в полной темноте, потому что потолочные споты не успевали реагировать на её перемещение и вспыхивали уже у неё за спиной, с опозданием. В этом был один плюс – то и дело оборачиваясь, она точно видела, что её пока никто не преследует.