W&H (СИ) - "Тринадцатая Причина" - Страница 31

Ребята отказываться не стали, но повела их всё-таки Инид: у неё был лучший из всех троих слух. Вскоре троица уже выглядывала из-за ближайших кустов, взирая на причал, где сидели Уэнсдей и Пагсли, которые негромко разговаривали, время от времени кидая гранаты в воду. После каждого взрыва всплывали оглушённые рыбы.

Сириус прикоснулся к плечам подростков, и они вернулись на дорожку, решив, что не стоит портить момент для брата и сестры.

Вскоре солнце уже недвусмысленно показывало, что собирается садиться за горизонт, и Сириус решил, что прогулке пора заканчиваться. Инид этому явно не обрадовалась, как и Гарри. Но делать было нечего.

Подходя ближе к Невермору, она всё-таки поделилась с Сириусом и Гарри своей проблемой: рассказала о сложностях в взаимоотношениях с мамой, которая никак не хотела смириться с тем, что дочь до сих пор не может обратиться и стать «нормальной».

Гарри и Сириус лишь покачали головами на такую проблему, и Инид поняла их жест правильно — они просто не хотели обсуждать чужую семью. Но её такой исход разговора явно не устраивал, так что она спросила прямо:

— Что бы вы делали в этой ситуации? — Инид в ожидании чуть наклонила голову.

Сириус ненадолго задумался, как бы ответить на такой деликатный вопрос, но потом мягко улыбнулся и произнёс:

— Слушай своё сердце. Оно не обманет.

На самом деле Бродяга не знал, как ответить, так что решил ограничиться весьма банальной фразой. Гарри лишь кивнул. Ему также было сложно что-то добавить к вышесказанному.

Троица вышла к парковке, где как раз родители прощались со своими детьми. Солнце уже успело практически сесть, так что всё вокруг заполонил приятный полумрак, разгоняемый светом уличных фонарей.

Они остановились. Крепко задумавшаяся Инид наконец вынырнула из своего разума и огляделась, выискивая своих родителей. Они как раз выходили из Невермора в сопровождении братьев девочки.

— Слушать сердце, я запомню.

Она повернулась, и её взгляд встретился с чёрными глазами Сириуса. Щёки Инид неожиданно вспыхнули румянцем. Она глубоко вдохнула и быстро протараторила что-то на прощание, а затем сбежала к семье.

По взгляду Сириуса сложно было понять, о чём он думал. Он помотал головой и повернулся лицом к парковке. В это время Гомес как раз целовал свою дочь в щеку, а та была не особо этому рада… наверное. По каменной физиономии Уэнсдей тяжело было определить, радуется она или грустит.

Конечно же, Сириус не преминул напомнить своему крестнику, что, как он и говорил, Аддамсы прекрасно справились и без их помощи.

Вскоре подошло и их время прощаться. Сириус вертел в руках шлем, стоя рядом с новеньким мотоциклом.

— Тот взорвали через неделю после того, как я оставил тебя в Неверморе, — пояснил он.

Это заставило Гарри задуматься над тем, через что пришлось пройти Бродяге, пока он относительно безопасно находился в школе.

— Держи зеркало под рукой, — напоследок сказал Сириус, залезая на свой байк.

Его крёстный не очень любил долгие прощания.

— Будь осторожен, — в ответ грустно посоветовал Гарри.

— Улыбнись, Гарри. Мы же не навсегда прощаемся. — Бродяга широко ухмыльнулся, но вышло у него это кривовато.

Сириус завёл мотоцикл и медленно покатился вперёд, стараясь не создать аварийной ситуации на дороге — сейчас здесь был весьма большой поток выезжающих машин.

Гарри перевёл взгляд со спины крёстного налево: перед воротами Невермора стояла Инид, что смотрела вслед уезжающему Сириусу. Вокруг оборотня крутился Аякс, но та не обращала на него никакого внимания, трогательно прижимая руки к груди.

Неожиданная мысль заставила Гарри поперхнуться, и он очень тихо прошептал себе под нос:

— Надеюсь, это не то, о чём я думаю.

Как относиться к такой дикой мысли, он не понимал, хотя та упорно не хотела уходить из его головы.

Гарри подождал, пока мотоцикл его крёстного скроется за рядами деревьев, и побрёл обратно на территорию школы. Мимо ходили довольные ученики. Каждый был рад сегодня встретить своих родственников.

Он что-то почувствовал и напрягся; в тот же момент совсем рядом, на лужайке, вспыхнул огонь. Разрастаясь, тот приобрёл очертания букв. Гарри как заворожённый смотрел на предложение, и большинство учеников делали то же самое.

— С неба прольётся огонь, — прочитал кто-то из толпы.

На грани слышимости хлопнула дверь прямо над головой Гарри, и он повернулся: на балконе, что примыкал к кабинету директора, стояло двое человек. Они, как и остальные изгои внизу, взирали на огненные буквы. Это были Уимс и Уэнсдей. Последняя держала в руках тяжёлый большой альбом в чёрном переплёте. Директор была растеряна, но в её глазах плескалась нешуточная злость на людей, которые устроили это огненное представление.

Всё затихло, школа потихоньку вернулась в обычный ритм жизни. Близились экзамены и конец учебного года, казалось, что ничего более страшного произойти не должно. Поиски виновного в поджоге лужайки не увенчались успехом. Невермор погрузился в тишину, но Гарри ощущал, как сгущаются тучи; что-то должно было произойти в скором времени. Загадки решатся, и тайное станет явным.

После родительского дня Инид частенько провожала взглядом Гарри, когда думала, что тот её не замечает. Он был на грани уверенности, что подруга влюбилась в его крёстного, и эта мысль его смущала. Инид пару раз пыталась заговорить о чём-то, но постоянно не находила в себе сил, сводя тему разговора к погоде или учёбе. Гарри был готов сражаться с тёмными магами и чудовищами, распутывать загадки школы изгоев, десятки раз за день прыгать в трансгрессии, спасая свою жизнь, но разговор о любви со своей подругой пугал его. Особенно если речь шла о любви шестнадцатилетней школьницы и тридцатишестилетнего мужчины.

В среду, после обеда, Ксавьер остановил Гарри в коридоре. Художник держал в руках вырванный из тетрадки лист. Они обменялись рукопожатиями, и Торп протянул ему бумажку. На ней был изображён Сириус в профиль. Ксавьер рисовал только чёрным цветом, и получалось у него это очень хорошо. Бродяга выглядел на рисунке как живой.

— У твоего отца запоминающееся лицо, — пожал плечами Ксавьер.

Торп направил свою руку на рисунок, и тот начал двигаться. Нарисованный Сириус повернулся и, заглянув в глаза крестнику, широко улыбнулся, показывая ровный ряд зубов с удлинёнными клыками.

Художник ожидал увидеть восхищение его способностями, но Гарри нельзя было удивить движущимися фотографиями или картинами. Однако он всё равно похвалил своего однокурсника.

Не вовремя проходившая мимо Инид застыла как вкопанная, уставившись на рисунок в руках Гарри. Нарисованный Сириус в это время повернулся обратно и застыл как в самом начале.

Ксавьер посмотрел на Инид недоумевающе. Она уже много раз видела, как он применял свои способности. Чему она удивлена на этот раз, Торп не понимал.

— Очень круто, — ещё раз сказал Гарри и сложил лист два раза. — Извини, — бросил Гарри художнику, затем повернулся к Инид и, схватив не сопротивляющуюся подругу за руку, отвёл в сторону.

Ксавьер проводил их странным взглядом, явно ничего не понимая, но что Гарри, что Инид сейчас было не до него.

— Инид, Си… отец старше тебя на двадцать лет, — решил взять быка за рога Гарри, но в данном случае скорее оборотня за клыки.

Инид не ожидала такого напора от обычно спокойного Гарри.

— Я-я… не понимаю… ты… ты не так всё понял, — растерялась девушка и начала заикаться.

— Всё я понял правильно, — Гарри закатил глаза. — Ничего не получится, Инид.

— Ну да, — она говорила едва слышно, так что парню приходилось напрягать свои уши, чтобы услышать её шёпот. — Твоя мама, ну и… наверное…

— При чём тут мама? — Гарри недоумённо нахмурился. — Род… мамы не стало много лет назад.

Никакого плана на разговор у него не было, так что Гарри несколько раз едва не проговорился. Назвать Сириуса по имени было бы странно.