Бездыханные (СИ) - Айзель Кон - Страница 40

Мелори замолчала. В её глазах не было видно сожаления о своем поступке, лишь покорная холодная серьезность.

Я опустилась на колени и начала расчесывать концы волос. Женщина водила пальцами по шраму на шее и грустно улыбалась. Я ждала продолжения истории.

— Через три дня он полностью выздоровел, — продолжила говорить Мелори. — Я сначала не поверила, на то время это ведь была неизлечимая болезнь. Но чудо произошло, и я была счастлива. Тогда я напрочь забыла о своих словах, о своей просьбе, и наша жизнь продолжалась. Мы с Элиотом на время завязали с воровством, так как у нас уже было достаточно денег, чтобы жить без забот. И так целых два года. Казалось бы, что все наладилось, но на самом деле, все уже было предрешено.

В тот день мы с Элиотом гуляли по ночной улице, так как утром нам выходить было опасно. Было довольно многолюдно, как для позднего времени. Внезапно сзади на меня кто-то налетел и повалил на землю. Тот, кто это сделал, быстро поднялся и убежал, но он уронил оберток ткани, который остался лежать возле меня. Я не поняла, что произошло, как тут послышался громкий шум, и к нам подбежали десятки стражников. Оказалось то, что находилось в обертке, было украденными королевскими драгоценностями. Естественно, меня заподозрили в соучастии и попросили снять капюшон. Я поняла, что если это сделаю, меня и Элиота узнают. Тут один из стражников резко подбежал и дерганул меня за плащ. Капюшон слетел с головы. Все было кончено. Они наставили на меня оружие. Я поняла, что если побегу — меня тут же убьют. Поэтому я дала знак Элиоту бежать, а сама подняла руки в знак того, что сдалась. Брат, конечно же, хотел мне помочь, но он знал, что если и его поймают, то будет еще хуже. Вот так я и была схвачена. Меня должны были казнить через четыре дня после поимки. Из-за излишней жестокости моих преступлений, было решено, что мою голову будут рубить тупым топором. Вся уверенность мигом покинула меня, оставив место сковывающему страху. Сбежать было невозможно — меня охраняли двадцать четыре часа в сутки. Моя надежда умерла быстрее, чем я…

И вот, в назначенное время меня вывели на центр площади. Вокруг было полно людей. Они кидали в меня камнями, а родственники тех, кого я убила, плакали и проклинали меня. Но тогда мне нужно было не это. В толпе я начала старательно выискивать глазами Элиота. В тот момент я хотела его увидеть, и одновременно боялась, что он увидит меня. К несчастью он стоял в первых рядах. Когда я увидела его наполненный болью взгляд, я не сдержала слез. Меня даже лишили предсмертного желания. И вот, когда топор палача взметнулся над моей головой, я взглянула на своего плачущего и кричащего брата и прошептала: «прости». Это было мое последнее слово.

Девушка замолчала. Я на секунду перестала расчесывать ее.

— А какие были твои последние слова? — спросила она, глядя на меня через зеркало.

— Мои? — я задумалась, а потом грустно засмеялась, — моими последними словами было: «Я не хочу умирать».

Мелори надела на шею черную повязку с изумрудом улыбнулась кончиком губ.

— Готова поспорить, ты только тогда это осознала, так?

— Да, в самый последний момент. — Я в последний раз провела расческой по ее вычесанной макушке. — Но знаете, я не думала, что между обращением к Дьяволу и смертью может пройти такой большой отрезок времени.

— Ну да, согласна, два года — это много. Но знаешь, здесь время не имеет значения. Крис умер чуть ли не мгновенно, ты — через день, я — через два года, Данте — через месяц, Рейн вообще через семь лет. Можно проклясть себя в детстве, а умереть чуть ли не в старости. Но то, что ты умрешь — это факт. Время смерти зависит от того, что решат демоны. — Она пожала плечами, — мы, можно сказать, подписали с ними контракт, хотя, возможно, и не осознавали этого.

Я нахмурилась.

— Понятно. Так что же случилось с вами дальше?

— Дальше? — Мелори на секунду задумалась. — Очнувшись, я не сразу все сообразила. Я не могла толком все понять, так как моя голова была отделена от тела. Я ничего не видела, не слышала и не могла говорить. Это было похоже на состояние умершего после его сожжения. Крис тебе ведь рассказывал, так?

Я кивнула.

— Вот. Но, в отличие от того, я могла думать. Не сильно, конечно, но могла. Через полчаса я почувствовала, что мою голову приложили к шее. После этого я и стала понемногу приходить в себя. Через час я смогла видеть, слышать и говорить, но координация движений была нарушена. Еще через час я попыталась подвигаться, но так как голова не была пришита к телу, те мышцы, что восстановились, начали рваться. Я поняла, что голову нужно придерживать. И это не метафора. В общем, еще через два часа все наконец-то прояснилось. Я находилась в темном сыром подвале, придерживая руками свою отпадавшую голову. Все что на тот момент мне стало известно, это то, что я не умерла. Дверь оказалась не заперта, и я смогла выйти. Охраны не было. Я поняла, что нужно выбираться и побежала по коридору. Вскоре передо мной выросли ступеньки. Пробежав их, я свернула в соседний коридор. Вокруг было множество дверей, но открывать их нельзя было. Так, добежав до конца, я попала в тупик. Передо мной оказалось большое окно. Посмотрев через него, я увидела, что нахожусь всего в двух метрах над землей. Понятное дело, я разбила окно и выбралась. Снаружи оказался лес. Пробежав где-то полмили, я свалилась под одним из деревьев. Теперь можно было спокойно все обдумать. Просидев так до ночи, я решила найти город и разобраться со своей головой. Теперь моя смерть не вызывала у меня сомнений. Побродив по лесу, я поняла, что так город найти мне не удастся. Но тут среди деревьев замелькал огонек. Подойдя ближе, я увидела маленький лесной домик. Немного подумав, я решила зайти, и если тот, кто внутри, откажется меня пускать, я попросту убью его. Через минуту после моего стука послышались шаги. Женский голос настороженно спросил: «Кто там?». Я ответила: «Впустите, пожалуйста. Я ранена и потерялась». Дверь приоткрылась и из проема выглянула рыжеволосая женщина. Я прикрывала шею, поэтому рану она видеть не могла, но, заметив кровь на моей одежде, она сразу же меня впустила. Внутри оказалось довольно тесновато. Кроватка, печь, столик со стулом, большой шкаф с множеством маленьких дверец и много-много разных трав, развешанных по всему домику. Женщина быстро уложила меня на кровать и спросила где рана. Я медленно опустила руки с шеи и приготовилась нападать. Женщина вскрикнула и застыла. Я ждала ее дальнейших действий. Через минуту она испуганно спросила: «Что с твоей головой?». Я ответила: «Моя голова отделена от тела. Нужно просто пришить ее назад». Она еще с минуту простояла в ступоре и потом резко сорвалась с места и подбежала к шкафу. Открыв одну из дверец, она достала моток черных шерстяных ниток и иголку. Я сказала, что это подойдет. Честно говоря, я не ожидала, что она станет мне помогать, и была очень удивлена. Женщина села возле меня и помогла мне привстать. Дрожащими руками она сначала вытерла влажной тряпкой кровь, а потом начала зашивать. Я не удивилась, что мне не больно, но вот женщина через каждую секунду спрашивала меня об этом. Дыры от иглы мгновенно зарастали, но из-за того, что это были крепкие нити, мы этого не заметили. И вот, примерно через полчаса работа была окончена. Я легонько повертела головой. Она поддавалась, хотя было непривычно. Женщина спросила, что со мной случилось. Не имея причин скрывать, я ей все рассказала. И про Элиота, и про преступную деятельность, и про казнь, и про то, что я, судя по всему, мертва. Она все спокойно выслушала. Через пять минут молчания, она улыбнулась и сказала: «В городе меня хотели сжечь из-за того, что люди посчитали меня ведьмой. Поэтому я живу тут одна. Оставайся сколько хочешь. Тебе ведь нужна помощь?» Сказать честно, я была удивлена. Женщина предложила мне жить вместе с ней, не опасаясь моего преступного прошлого. Но это было только к лучшему. Я согласилась. Мы проговорили всю ночь. Оказалось женщину зовут Мария, ей было тридцать три года. В городе она была известна своими травными снадобьями, которые помогали при всяких недугах. Три года назад, когда в Германии вспыхнула охота на ведьм, ее тут же обвинили в колдовстве, поэтому она сбежала в лес. Мария оказалась очень хорошей женщиной. Она была мне за мать. Мы долго жили вместе. Я все время изучала свойства своего теперешнего тела. Тогда я и узнала про сон, еду, боль, регенерацию и слезы. Я часто выходила по ночам в город, но не решалась вернуться домой и Элиота больше не видела.