Равновесие (СИ) - "ЙаКотейко" - Страница 26

Но вместо преступника уже совсем скоро стражи вывели десятка полтора жмущихся друг к другу девушек. Одну из них Берга вспомнил отчетливо. Она сидела сразу напротив лестницы и провожала каждое его появление настороженным взглядом ярких, зеленых глаз, от бьющего через люк солнца светившихся словно у кошки. Это заставило его вновь напрячься. Кажется, он сделал неправильные выводы и либо они искали не преступника, а одиноких женщин, либо… либо женщины отдельно, а основная причина все еще загадка.

Выругавшись Берга встал и, изображая праздного гуляку, пошел следом за солдатами и их пленницами.

Он понял правильно. Девушек завели в высокие, изукрашенные резьбой и позолотой ворота дворца. Что их там ждет, думать было неприятно, но освободить их сейчас у него не было ни малейшего шанса. Наверное и хорошо, что Сауле заставляет его вернуться в Империю. Там можно будет найти помощь, или вообще рассказать все одному Всаднику — он не откажет, несмотря на войну — и вернуться сюда. Забрать своих женщин и ту, зеленоглазую, тоже.

Стражники, охранявшие ворота, напряженно взялись за эфесы мечей. Гуляк, как понял Берга, у дворца практически не было, и он, таращившийся на врата остановившимся взглядом, смотрелся довольно подозрительно. Не спеша уходить, Берга еще несколько минут полюбовался острыми пиками, венчавшими купола дворца, и лишь тогда развернулся и медленно побрел обратно.

То, что женщин привели именно во дворец, с одной стороны, несколько успокаивало. Но с другой, червячок сомнений, поселившийся внутри с некоторых пор, отчего-то униматься не спешил. Наоборот, зашевелился с новыми силами. Отчего-то ведь эта маленькая женщина не хотела приезжать сюда. Досмотр, опять же, этот дополнительный. Она, конечно, выглядела действительно удивленной и, вроде как, на самом деле не имела понятия, что происходит. Но, почему она передумала плыть в Айвану? Да и сказочка про малыша-мага, выглядела откровенным бредом.

— Потерять контроль над силами? Как может маг потерять контроль. Даже если поверить, что силы проснулись в таком скромном возрасте. Хотя это невозможно, — шептал Берга себе под нос, продвигаясь по раскаленным улицам.

Все проклятья — а многие, и Берга, в том числе, считали магию еще одним проклятьем, только более широким в возможностях и менее избирательным, чем племенные — просыпались к годам десяти, плюс-минус пара лет. Но не в четыре же! Да и просыпалась искра, которую еще долго предстояло тренировать и развивать, чтобы овладеть хоть простеньким заклинанием. Все эти сказочные заклятья, вроде огненного дождя или смерча, выдумки. Самый сильный маг, если начнет швырять огненные шары, закончится уже к десятому. Но обычно маги были более узкоспециализированными. Одни больше способны к защите, другие к иллюзии, третьи вообще могут только чужое заклинание подпитать. Например, щит, защитный или скрывающий, одни могли держать пять минут, другие двадцать пять, вот и все отличие сильных магов от слабых. А после одинаково бесполезны, примерно сутки им отдыхать нужно, сил набираться.

А здесь — выйдет из-под контроля.

Можно было бы, конечно, прижать девчонку к стене и вытрясти все, что она скрывает. Но если ее слова о силах мальчишки правда, то закончится все может очень нехорошо. А если неправда, итог может быть таким же — сбежит и найдет проблемы на свою голову.

Зла девчонке Берга действительно не желал. Она и правда напоминала ему вторую жену. Такая же неуемная, такая же безголовая.

— Только первую… вторую, — поправил себя Берга, — ты защитить не смог. Так хоть этой помоги.

В гибели обеих жен Берга винил себя. Понимал, что это глупо, но по-другому не мог. Да, он был охотником, в его обязанности входило добывать для племени пищу, но ведь он еще был и мужем Хтаи и не защитил. Друзья, приобретенные в Коорхане, не раз говорили, что он ничего не мог сделать, что судьба у Лали такая, в родах умереть. Но Берга знал, мог. Мог не поддаваться соблазну, выбрать себе другую, темную, но не захотел. Словно проклятье какое на нем. Может та старая оттан накаркала, которую они с братом двоюродным, в детстве обидели.

От воспоминаний о брате внутри все перевернулось. И без того растревоженное сознание выкинуло наверх давно запрятанные воспоминания, притушив даже яркое местное солнце. Словно кто-то накинул на голову тяжелое серое покрывало, приглушившее звуки и исказившее мир.

Берга тяжело привалился к стене какого-то портового здания, выходившего на улицу слепой стеной. Сполз по горячим камням, нещадно царапая спину острыми краями. Напряженно зажмурился, стиснув зубы, и стал натужно, силой, выдирать из памяти светлые образы, как привык за последние несколько лет. Представлял перед внутренним взором: теплое весеннее солнце, тонкий, прозрачный лед на лужах, руки матери, нежные и ласковые, постоянно хмурое лицо первой жены, первую встречу с морем, шаловливую улыбку второй. Черная тоска постепенно отступала, сворачивалась внутри незаметной, тугой спиралью, вновь готовой расправиться от неосторожного касания воспоминаний.

За неделю пути сначала по расщелине, а затем по чуть более ровным камням, изображавшим дорогу среди точно таких же, но выступающих гораздо выше, Всадники встретили всего одно живое существо. Тварь спикировала на спину слишком заметному своей белой макушкой Ашту. Точнее, тварь попыталась это сделать, вцепившись когтями в камни, оставшиеся на том месте, где только что стоял Всадник.

Уродливая гоблиноподобная морда, украшенная редкими перьями, четыре кривые лапы и огромные крылья. Поняв, что промазала, тварь зашипела, пригнув голову к камням, и, взмахнув крыльями, скакнула вверх. Приземлилась вновь на место Ашту, в последний момент успевшего откатиться в сторону, и получила кнутом по оскаленной морде. Зашипела, раздирая рваную рану когтистыми лапами. Закрутилась на месте, сшибая камни толстым, лысым хвостом.

— Ну и что ты сделал? — прошипел Ашту, получив по щеке отлетевшим острым осколком. — Не мог сразу мечом рубить.

Анвар зло выругался, обращаясь при этом больше к неблагодарному другу чем к вертевшемуся монстру и, примерявшись, ударил кнутом еще раз. На этот раз тело кнута обвилось вокруг поднятой лапы. Тварь взвизгнула. Затрясла конечностью, попятилась, в попытке отделаться от странного тонкого хищника, схватившего ее. Рванула вверх, чуть не вывернув Анвару руку. К счастью, Ашту успел вовремя ухватиться за стремившееся покинуть их оружие и потянуть на себя. Тварь рухнула на камни, вновь вскочила, зацепившись крылом за ножи кнута, и все же выдернула его из рук Всадников.

— Если эта тварь унесет мой кнут, я буду очень зол, — выхватывая меч, заорал Анвар хохотнувшему другу.

— Крыло руби! — вместо препирательств крикнул тот.

Анвар рад был бы ударить именно по крылу, но тварь вертелась, словно поймавшая стрелу морка. Обратившись из хищника в жертву, монстр спятил, впав в безумие, и перестал соображать, что делает и где противник. Единственное, что ему сейчас хотелось — это отделаться от кнута. Анвар старался подобраться ближе, рубя ромфеей без цели — попасть бы хоть куда и остановить этот безумный хоровод.

Ашту хотел подступиться к монстру с хопешем, но короткий меч и вовсе до нее не дотягивался. Пришлось спрятать и достать самую длинную и тяжелую из своих игл.

Прицелиться в извивающегося монстра не чего было и думать. И Ашту, как тогда с эльфами, прикрыл глаза, доверившись своему чутью. Замер, прислушиваясь к окружающим звукам, к дыханию зверя и Анвара, к шелесту перьев о камни. Выдохнул, медленно сосредоточившись на щелканье зубов и визге, на влажном хлопанье тяжелых век. Вскинул руку, примеряясь к оружию, и бросил.

Тварь захлебнулась криком, выгнулась дугой, резко дернув крыльями. Кнут наконец отпустил перья, змеей упав на камни. Сделав два неуверенных шага назад, птичка осела сперва на задние лапы, а затем с грохотом рухнула пластом, взметнув облако пыли.

Анвар, сначала даже подумал, что это очередная, пусть и странная, атака монстра. Попятился, отступая, а после осторожно уточнил: