Жандарм 3 (СИ) - Семин Никита - Страница 5

Аристарх вздрогнул от неожиданности и тут же стал взахлеб вываливать на меня информацию.

— Я его не знаю. Вообще впервые увидел. Мужчина, вел себя уверенно, сказал, что ему меня порекомендовали.

— Кто?

— Не знаю, — скривился Аристарх. — Он просто сослался на рекомендацию, не назвав имен.

— Как его зовут? Как выглядит?

— Он не представился. Молодой, но вид серьезный. Был одет в черный костюм, не дешевый, — периодически делая небольшие паузы и каждый раз слегка наклоняя голову, словно кивая, принялся за описание мужичок. — На руке у него часы были, с кожаным ремешком — тоже не у каждого такая вещь найдется. Лицо... лицо вот простое. На дворянина не похож. Вот в вас чувствуется порода, а он — из простых, без родословной.

— Особые приметы? Цвет волос? Стрижка может необычная? Шрамы?

— Русые у него волосы. Даже светло-русые. Короткие. Шрамов не заметил.

— Что он вам сказал? — ни на секунду не давал я Аристарху выдохнуть.

— Что нужно написать статью, обязательно без имен, о нападении на студентов.

— Вам не показалось это странным?

— Да. Я тогда тоже удивился, но он сказал, что событие реальное, однако прямое указание участников событий можно будет расценить, как попытка вмешательства в следственный процесс. А ему просто хочется, чтобы люди не прошли мимо этого вопиющего случая. Да. Он так и сказал — вопиющего!

— И вы вот так просто по доброте душевной согласились? — скептически поднял я бровь.

— Савва Тимофеевич — хозяин щедрый, оклад у нас поболее, чем в иных типографиях, но и он невелик. А ваша служба, уж простите, деньгами меня не балует. Но жить-то на что-то надо!

— Сколько он вам заплатил?

— Пятнадцать рублей, — вздохнул Аристарх.

Я молча постарался мимикой и всей позой показать, что не верю. Глаза Аристарха забегали, но вскоре он не выдержал затянувшейся паузы.

— Ладно, извиняюсь, что немного преуменьшил. Двадцать рублей.

Я продолжил молчать, заставляя журналиста нервничать еще больше.

— Да я правду вам говорю! — взмолился он. — Ну не удалось мне выбить из него больше.

— Хорошо. Он обещал снова к вам зайти?

— Нет. Только в том случае, если бы я не написал статью.

Попрощавшись с облегченно выдохнувшим агентом, я вышел на улицу. Идти к другим журналистам стало бессмысленно. Сомневаюсь, что им сказали больше. И что теперь делать? Ждать нового «удара»? Но откуда он прилетит? Не проще ли нанести его самому? У меня ведь есть подозреваемые.

С такими мыслями я отправился в институт. Там я хотел узнать адреса и имена родителей напавших на меня студентов, чтобы потом уже самостоятельно навестить их. Пусть Аристарх и описал его «нанимателя» весьма скупо, но это уже больше, чем ничего.

Однако, когда я пришел в институт, мои планы резко поменялись. Просто потому, что все родители тех студентов уже были у ректора и ждали только меня. Ну, как говорится, на ловца и зверь бежит! Сейчас-то я и узнаю, кто из них решил пойти против меня.

— Григорий Мстиславович, как ваше здоровье? — спросил Игорь Александрович, когда я зашел в его кабинет.

— Благодарю, уже лучше.

Кроме самого Котельникова тут же находилось трое мужчин. И никто из них не подходил под описание, данное мне агентом! С одной стороны, вроде как мое расследование снова в тупике, а с другой — вряд ли кто-то из родителей студентов пошел бы договариваться с журналистами лично. А значит, мне просто придется получше присмотреться к окружению каждого из сидящих передо мной мужчин.

— Вот, познакомьтесь, это наш наставник по дисциплине, Григорий Мстиславович Бологовский, — представил меня присутствующим ректор. — А эти господа, родители студентов, с которыми произошел неприятный инцидент. Илья Иванович Посеребренный, — мужчина мощного телосложения, этакий богатырь, только в костюме, а не латах, — Артур Артемович Сологуб, — ничем не примечательный брюнет со снулыми как у рыбы глазами, — и Тимофей Терентьевич Завилов, — худой и низкий с крючковатым носом и мозолями на ладонях. — Они бы хотели с вами поговорить. Вы не против?

— Хорошо, — кивнул я. — Предлагаю пройти в незанятую аудиторию, чтобы нам никто не мешал.

Не знаю, что они успели наговорить ректору, а потому в его присутствии вести диалог я не собирался. Но похоже это было в планах и самих мужчин, потому что они легко согласились, после чего помощник Котельникова проводил нас в деканат, сейчас как раз пустующий.

— Итак, господа, — когда мужчины расселись за стол, а я занял место, где обычно восседал ректор, начал я разговор. — Вы мне что-то хотели сказать?

— Кхм, — прокашлялся в кулак Посеребренный. — Да, Григорий Мстиславович. Мы понимаем, что наши дети совершили ошибку и хотели бы принести вам свои извинения, — тут он переглянулся с остальными и, получив их молчаливую поддержку, продолжил. — А также мы просим вас забрать обвинения из полиции. Ни к чему детям портить жизнь. Взамен мы готовы возместить вам за беспокойство, что они вам принесли.

Мужчина достал из портфеля, который был в его руках, конверт для писем и аккуратно положив его на стол пододвинул ко мне, внимательно отслеживая мою реакцию.

— Мда уж, не этого я ожидал. Просто и не замысловато, дать денег, — покачал головой, даже не притронувшись к конверту, и жестко усмехнулся я.

— Как можно! — почти с искренним возмущением воскликнул взявший переговоры на себя «богатырь». Хотя какой он богатырь? Только внешне, а по замашкам — типичный купчина.

— Оставьте это себе, — пренебрежительно кивнул я на конверт и вперил взгляд в Посеребренного.

Он мой взгляд выдержал, но сжавшиеся в кулаки ладони выдали его напряжение.

— Что вы предлагаете? — прохрипел Завилов.

Этот на купца не похож совершенно. Скорее инженер на каком-то предприятии. Причем вредном и из цехов не вылезает. Отсюда и вид почти как у рабочего, да хриплый голос. Вот только будь он «работягой» не смог бы сына в институт пристроить.

— Я предлагаю? — удивленно поднял я бровь. — Меня полностью устраивает ситуация, если ваши дети понесут заслуженное наказание. Это вы пришли ко мне, просить за них.

— Но вы согласились нас выслушать, — заметил Завилов. — Значит, не против решить возникшие между нами разногласия полюбовно. Я не знаю, что еще мы можем вам предложить, отсюда вопрос — как ВЫ видите решение вопроса без вмешательства полиции.

— Пусть принесут мне извинения. Лично! — надавил я голосом.

— Это можно, — тут же облегченно кивнул Завилов.

А вот тот же Посеребренный недовольно скривился, но возражать не стал. Сологуб же вообще будто пришел за компанию, а не потому, что беспокоится за сына. Так и сидит «снулой рыбой».

— После чего они должны разнести весть о своих извинениях по всему институту.

Мужчины согласились и с этим требованием, но что-то не давало мне покоя, чтобы поставить окончательно точку. Зудела где-то на подкорке мысль, но никак не удавалось ее уцепить.

— Когда наши сыновья выполнят ваше требование, вы отзовете обвинения? — когда я задумался и попытался «поймать» эту непослушную мысль, спросил Посеребренный.

— Да, — кивнул я и как будто в насмешку, наконец мне удалось понять, что же меня так цепляло.

Ведь я практически уверен, что заказчик статей про меня — один из сидящих сейчас напротив! И этот человек может сейчас мне скупо улыбаться в лицо, как тот же Посеребренный, или вообще сидеть с постным лицом, как Сологуб, а мысленно придумывать, как нанести следующий удар. А почему? Да потому что для его ребенка я представляю угрозу! Они-то знают своих детей. Может у того же Сологуба и Завилова их чада и послушают отцов, все же в том нападении они не были заводилами. А вот у Посеребренного? И пока их дети учатся в институте, удары по мне продолжатся. Да и принесение извинений не факт, что что-то даст. Как бы не наоборот. Станет сигналом для остальных студентов, что можно творить все, что вздумается, а после попросить прощения и им все сойдет с рук. Нет уж! Я на такое не согласен!