Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда - Страница 51

— Буду очень рада, тётушка. А где брат сейчас, вы не знаете?

— Как же, знаю… А нет, не знаю. Он сказал, что удёт вниз к побережью, а там обоснуется около вашего, ну, детей, места отдыха. Сказал, что там людей нет, и ему будет хорошо. Обещал прийти проведать меня, но всё никак не дойдёт.

— Значит, я поищу его и напомню об обещании вам, тётушка.

— Ох, это было бы здорово, милая. Вы бы пришли ко мне вдвоём, и мы бы попили чай, как когда-то давно, и я бы подумала, что все дома, — тётушка широко улыбнулась, неестественно обнажив зубы. — Милая, вода кипит, выключи чайник, будь добра!

— Да, тётушка.

Ан перевела взгляд бок чайника на примусе. Он бы старый, с обезшей эмалью и следами пайки и ремонтов. Тот, что она принесла тёте, был совсем новый, блестящий. Ей стоило больших усилий сначала найти его, потом провести переговоры, убеждая продавца, что не стоит нарушать условия их сделки и не доказывать ей, что какой-то чайник стоит Кела. Продавец так и не позволил себя уговорить, но Ан хотя бы попыталась. Она не сомневалась, что этот новенький блестящий чайник никогда не будет использован, что как только она ступит за порог, он будет спрятан среди другого хлама, где и сгниёт, если тётушка не сгниёт прежде и её сокровища не растащат.

Но это — если она выйдет из этого дома.

Ан предугадывала, что может случиться. Она даже подготовила речь. Во-первых о том, что Боец тогда давно напросился сам. Во-вторых, что Ан не виновата. И в третьих, что Боец всё-таки виноват сам, пусть дядя Строитель и поступил ужасно. И Ан уж точно во всём этом не виновата, потому что была ребёнком и ей было всего одиннадцать.

Потом она решила не спрашивать ни о Рем, ни о дяде, и сделать вид, что она сбежала из Города сразу после конца. Потом ещё раз скорректировала свою легенду, решив, что пусть тётушка всю жизнь мало интересовалась делами окружающих, наверняка что-то слышала о захвате Города. Всё-таки, она одной из первых прибилась к Совершенному, оказывая ему посильные услуги в обмен на безопасность своего барахла. Ан мало что про неё слышала. По слухам, она окончательно сошла с ума и рехнулась, собирая пластиковые пакеты и бутылки на развалинах древних городов.

В доме она поняла, что слова Умники были почти что правдой.

Ан хотела попросить тётушку представить, как было бы ужасно плохо её сыну, окажись он жив и оторван от неё, и не могла бы тётушка рассказать ей, что же случилось с отцом.

Ан долго подбирала слова и готовилась.

И всё же, никакие приготовления ей не пригодились.

Ан услышала стук о дерево буфета и увидела в своём новом блестящем чайнике движение — и развернулась. Топорик для мяса, припрятанный тётушкой за горой пакетов, метнулся к её голове. Ан оттолкнула руку тётушки. Та с неожиданным проворством удержала равновесие и ударила ещё раз. Пришлось отшвырнуть её на буфет. Жадина вместе с грудами мусора со звоном и грохотом рухнула на пол. Это её не остановило, и, извернувшись, как ящерица, она метнула топорик в голову Ан. Та едва успела поднять руки. Звякнул метал о металл. Воспользовавшись заминкой, Жадина вскочила на ноги и метнулась к лестнице. Ан схватила шлем. Чтобы тётушка не задумала и не была готова применить, победив свою жадность, против таких, как Ан, между этим чем-то и её головой будет слой металла.

Тётушка облаком серых лохмотий метнулась по лестнице вверх.

Следом за ней — Кел.

Ан закричала, чтобы зверь остановился, но её голос потонул в грохоте и звоне падающих старых часов-ходиков, которые Ан в полумраке приняла за прислонённый к стене шкаф. Она кинулась к лестницей. Длинный узкий лаз поднимался резко вверх, а деревянные ступени шатались под железными ногами Ан. Туша Кела снесла со стен лаза несколько рамочек и тарелочек. Сам зверь заслонял собой выход на второй этаж.

— Отойди, ты, тупое животное! — Ан пнула его под зад. Кел обиженно поднял окровавленную морду и отполз. Ан выругалась и присела рядом с телом Жадины. Проверять, жива ли она ещё, было бессмысленно. Кел перегрыз ей шею, почти отделив голову тётушки от её тощего тела.

— Что ты наделала, скотина тупая?! — Ан не выдержала и от души пнула зверя в бок. Кел молча уставился на неё желтыми глазами и прижался к полу, как нашкодивший кот. Ан ударила его ещё три или четыре раза, пока не остыла, и осознание бессмысленности происходящего не достигло её разума.

— Ты все испортил, — Ан оглядела носок сабатона, потом бок Кела, на который пришлись удары. — И что теперь делать?

Кел все еще пристыженно лежал на полу и елозил по нему хвостом. Ан до сих пор не решила, да и не знала, кем его считать и как реагировать на его поведение. Не верить признанию Умника у нее не было никаких оснований, но и считать эту металлическую машину своим братом она не могла. Это был не Кел. Ее Кел был козлом, предателем и трусом, много чем еще, но не этим.

Зверь смотрел на нее желтыми глазами и, как виноватый кот, поскреб пол когтями.

— Да не злюсь я, — Ан посмотрела на тело тетки. Мертвая Жадина выглядела еще более жалкой и маленькой, нежели живая. Неподвижное лицо с приоткрытым ртом смотрело в стену, и принадлежало древней старухе. Ан вздохнула и села на пол. Кел прополз вперед и ткнулся мордой ей в локоть. Ан помедлила и положила ладонь ему на лоб. Хвост зверя принялся биться о пол. Ан решила, что это значит радость. Она научилась отдавать ему приказы, научилась чинить, но до сих пор не понимала, как Кел стал вот этим большим глупым то ли медведем, то ли котом.

— Что же ты наделал, придурок. Вот почему ты всегда всё портишь? — вздохнула она. Они просидели так несколько минут. Или часов. Ан не знала. Все её усилия и так тяжело давшееся притворство — всё было зря. Она устала, и ничего не узнала, опять. С трудом досчитав до ста, она поднялась на ноги. — Придется нам обойти всё море. Из-за тебя, тупое ты животное.

Зверь, почувствовав, что её гнев прошел, вскочил на ноги и радостно завилял задом.

Кел порывался сожрать сердце тётушки, но Ан не дала. Она уложила Жадину на кровать в ее спальне и накрыла разорванную шею тряпкой, похожей на шарф. Комната выглядела так же плохо, как и остальной дом. На старом пыльном ковре над кроватью Ан нашла две старые фотографии. На одной ещё молодая и красивая тётя держала на руках крупного круглощёкого младенца, а на второй уже выросший Боец с самой милой улыбкой на свете обнимал мать, которая рядом с ним казалась маленькой и хрупкой.

Ан задержалась у этих фотографий. Она попыталась вспомнить отца, но образ появился с трудом, и она не была уверена, что он верный. Тётушка хранила эти образы давно похороненного сына, а Ан не вынесла из разрушенного дома ничего, кроме ящика с инструментами. Она, глупая, думала, ещё будут новые воспоминания.

Дождавшись темноты, Ан облила хлам в спальне тёти бензином из примуса и подожгла. Горы тряпок занялись быстро. Уже через четверть часа Ан наблюдала, как вокруг дома Жадины суетятся люди и пытаются не дать огню перекинуться на их дома. Огонь вырывался из окон дом, гудели листы кровли, часть пристроек рухнула. Кое-как люди выстроились в цепочку от водопровода и пытались поливать водой хотя бы забор. Кел, не шевелясь, смотрел на людей и мерно бил себя хвостом по боку. Он был голоден.

Ан взяла Кела за шиворот и повела прочь. Она успеет ещё его покормить.

На ужин подали свинину в сладком чесночном соусе. Соус пах так, что у неё нос забило. Но Ан всё равно наелась ей, как если бы ела в последний раз.

— Не стоит так жадно глотать, — чуть улыбнулась сестра. Они сидели в её спальне за маленьким стеклянным столиком. За окнами загорался огненный закат, особенно яркий из-за редких облаков и повисшего над Городом тумана. Около кровати горела курильница с розовым маслом, и всё воняло розами. Ан подумала, что уже ненавидит чёртовы розы, хотя казалось, давным давно забыла их запах. — На кухне полно еды. Если хочешь, тебе принесут ещё.

— Нет, не надо, — Ан залпом допила вино. С мясом даже такая кислятина казалась весьма приятной. А ведь есть ещё десерт. Ан вздохнула и отодвинула тарелку со сладким пирогом. На языке остался неприятный привкус. Она с трудом сдерживала рвущуюся наружу отрыжку. В нос ударил запах миндаля. Ан с трудом сдержалась и не покосилась на бокал с вином. Красавица сделала вид, что ничего не видит и взяла с блюда яблочную дольку. В её стакане была простая вода. Как сказала сестра, потому что после ужина и того времени, что они проведут вдвоём, она ещё хотела поработать.