Князь Рысев 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 8

Словно чертовкой в печь, она вылетела в окно, не дожидаясь меня — я тут же вынырнул глянуть, все ли с ней в порядке. Будто в самом деле боялся увидеть ее распластавшееся по холодным плитам ночного Петербурга тело.

Как ни в чем не бывало она восседала на пожарной лестнице, что была справа. У меня пересохло в горле, и я напомнил себе, что смотреть вниз — лучший способ сорваться. Страхи, забурлившие в голове тотчас же велели не поскользнуться, не подвернуть ногу, не оступиться, а я, в свою очередь, приказал им заткнуться и не булькать. Не я ли не так давно прыгал со спины дикого зверя на несущуюся со всех колес повозку? Вот то-то же.

Лестница под моим весом заскрипела, в кожу впивалась мерзкая, мокрая ржавчина, налипшая на прутья. Я резко глянул вниз, но встрепенувшиеся инквизатории ничего не заподозрили. Или, по крайней мере, поленились поднять голову на звук. За что им только платят?

— А твоя сумка — ее тоже только я вижу? — спросил, пыхтя спускаясь. С пожарной лестницы Биска скользнула на водопроводную трубу — та лишь едва качнулась под ее весом. Демоница ловко закинула тело на нее, уселась поудобней, едва не прилипнув спиной к стене. Сумка будто вдавилась в кирпичную кладку.

— Только ты. Или, думаешь, никого бы из ночных гуляк не удивила летящая по воздуху сумка?

Я признал справедливость ее вопроса.

Ночной воздух бодрил, гнал недавний сон прочь. Жаль, что на усталость этот фокус нисколько не работал. Словно неудовлетворенная дева, она ныла болью в натруженных мышцах.

Труба оказалась скользкой и протестующее захрустела, сминаясь подо мной, стоило мне добраться до середины. Сердце вмиг ухнуло в пятки, когда меня рывком дернуло вниз. Я выдохнул, когда понял, что все еще не лечу на самую печальную встречу в своей жизни с землей, и торопливо начал перебирать руками.

Ноги коснулись черепицы. Офицерский корпус ухмыльнулся ночному беглецу, отрицательно покачав головой и будто спрашивая: думаешь, ты тут первый такой хитрый? Бывали ведь и до тебя!

Плитками зашуршала черепица, шелухой посыпавшись вниз.

Биска, ждавшая меня на жестяном балкончике, утопила лицо в ладони, дивясь моей нерасторопности. Где-то на ее остром язычке таились заготовленные по мою душу оскорбления, но она сдержалась.

Инквизатории встрепенулись, будто испуганные птицы, вскинув ружья. Рухнувшая наземь черепица явно их взбудоражила. Я ждал, что с секунды на секунду ночная тишь взорвется ревом сирены, но ее не последовало.

Показалось, что на этот раз пронесло, но я увидел, как, потеряв всякую осторожность, Биска шикнула на меня, велев быть быстрее и спускаться как сумею, только бы быстрее!

Причина ее волнений явилась передо мной в мгновение ока. Вспорхнув, птица, сплетенная из серебряных нитей, огласила округу вороньим зычным карканьем. Блестели точечки глаз, сразу же заприметившие во мне жертву.

— Стоять! Инквизаторская служба! — послышалось откуда-то с земли.

Я выругался, чуя, как получил на руки сомнительное право рулить несущейся к обрыву повозкой. Не дожидаясь, пока я соизволю сдаться, чародейская птица бросилась на меня, словно коршун, выставив когти — сорвавшаяся с насиженного места Биска вдруг вцепилась в нее разросшимися когтями.

Осатанев, она драла несчастную птицу — одно за другим наземь сыпались тающие полупрозрачные перья.

Я не терял времени даром и тут же перескочил на тот самый злосчастный балкончик. Он принял меня на себя очень мягко, но я не стал ждать — тут же бросил собственное тело на торчащий слева выступ.

Ой как зря я это сделал! На миг в голове мелькнула мысль, сможет ли дьявольский щит защитить мою тушку от падения, когда кирпич под моей рукой вдруг решил раскрошиться.

Не успел даже вскрикнуть, как сила притяжения, кровожадно потирая ручонки, потащила меня вниз. По мне ударили ветви многолетнего, доросшего аж до третьего этажа дуба. Я слышал, как затрещала одежда, цепляясь за сучки. По рукам и лицу, будто плетьми, хлестали прутья — от отчаяния и надеялся уцепиться за них. В руках оставались лишь жалкие листья да обломки, с каждой секундой таяли все надежды, что удастся спуститься хоть сколько-нибудь целым. Вот же, наверно, потешится Орлов, когда меня, перебинтованного с ног до головы, будто мумию, увезут инквизатории…

Я врезался спиной в толстенную ветвь дерева — боль, пронзившая меня, волнами пошла по всему телу, обездвиживая, превращая в беспомощное туловище. Словно до этого мне было мало проблем, послышался выстрел. Инквизаторское ружье разразилось ярко сверкнувшей в ночи молнией. Разряд шипящей змеей вспорол ночную мглу, опалил ближайшие листья — страшно представить, что было бы, попади он в меня.

Ничего, смеялся злой сарказм, у тебя еще будет такая возможность. Дай им только спуститься…

Биска рухнула наземь вместе с их чародейской птицей. Последняя все еще изрыгала из клюва хрипящий, полуживой гул. Из могучего коршуна она вмиг обратилась общипанной курицей: ворох перьев кружился в воздухе, медленно опускаясь наземь. Дьяволица тут же поднялась, кошкой выскочив перед стрелявшим, злобно оскалив клыки. Я видел, как широко разинулась ее вытянувшаяся демоническая пасть — огромные, едва ли не в палец длиной клыки зло сверкнули в тусклом лунном свете. Еще недавно готовые изрешетить дуб из своих магических пукалок служители магического правопорядка переключили внимание на нее. Дьяволица скалила клыки, окруженная толпой служителей. Словно загнанный в угол зверь, припадала на руки, норовя дикой кошкой наброситься на любого, кто посмеет сделать к ней хоть шаг.

Никто и не посмел. Выстрел из инквизаторского ружья врезался ей в живот — тот лопнул, словно мыльный пузырь. Биска задрожала, покрываясь с ног до головы волдырями, на ее лице отразилось нечто, похожее на недоумение, словно ей было в новинку быть подстреленной.

Почти бросился ей на подмогу, прежде чем меня схватили за руку. Настоящая дьяволица приложила палец к губам, велев умолкнуть; я же оставил все свои вопросы на потом.

— Там!

Наша маленькая уловка пошла под откос сразу же, едва нашелся один глазастый инквизаторий среди остальных. Фальшивая чертовка все еще билась в конвульсиях, словно кукла, когда они открыли по нам огонь. Я снова чуял себя мальчишкой. Передо мной забор, позади полный вкуснейших яблок сад, в животе — те самые яблоки. Уши режет раскатистая брань деда Егора, уже бегущего по наши души с ружьем наперевес, а мы ведь тогда спорили с друзьями, соль у него там или дробь.

Вместо приятелей была Биска — набедренная повязка бесстыдно задралась, обнажая круглые, крепкие, как орех, ягодицы. Столь же ловко, как и друзья, дьяволица перескочила через забор, предлагая мне повторить тот же подвиг. В ружьях инквизаториев было что угодно, кроме соли, и моя задница была крайне против получить в себя заряд чего бы там ни было.

Как же я ее понимал!

Из последних сил набросился на стену — никогда бы не подумал, что смогу бежать по отвесной стене, как в фильмах. Видимо, страх и благородство творят чудеса.

Спрыгнул вслед за дьяволицей, колени застонали от приземления, тотчас же запросив пощады. Тяжкое дыхание вырывалось из глотки. Казалось, что еще чуть-чуть — и я начну дышать огнем, словно дракон.

Автомобиль с выключенными фарами вырвался из ночной мглы, едва не налетев на меня. Я застыл на одном месте, решив, что все повторяется: сейчас меня намотает на колеса, и я проснусь…

Тело среагировало быстрее головы, тут же прыгнув на капот. По животу будто кувалдой ударили, ночную тишь вспорол визг тормозов.

— Чего разлегся? Садись! — Биска дернула меня за шкирку, ставя на ноги, словно мальчишку. Мне казалось, что я брежу: на водительском месте, вцепившись в руль, будто в штурвал космического корабля, грозно прищурившись, восседала Майка. По ту сторону стен загрохотал двигатель грузовика, скрипя, отворялись ворота офицерского корпуса. Казалось, еще чуть-чуть — и готовые ринуться в погоню инквизатории сорвут их мощью своей машины с петель.