Князь Рысев 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 17

Удача нахмурилась от моей медлительности. Пламя огня скользнуло по руке, тотчас же заставив ее отдернуть — Ночка спрыгнула сверху вниз, грозя мне полными огня кулаками. Ей впору было выступать в цирке — словно танцуя, она впечатала замешкавшемуся мне копытом в грудь, отшвырнув прочь. Я заставил себя встать еще до того, как унялась первая боль. Но напрасно — ее маленький кулачок врезался мне прямо в челюсть. Я вспомнил заклятие, которое наложила на меня Майя, когда мы отбивались от грешат в преисподней. Каждый удар обещал жарить огнем любого, кому не посчастливится встретиться с моим клинком. Здесь была точно та же шняга, только связанная с руками.

Хлопнув в ладоши, коровка прыснула мне в лицо ворохом обжигающих искр — у меня заслезились глаза.

В следующий миг произошло почти все и сразу. Реши в эту секунду рухнуть небо, утопиться мир и ожить сама смерть — наверное, нисколечко бы не удивился. Распахнулась входная дверь, вываливая толпу возмущенных нашим поведением жильцов. Грязные и не очень, пьяные и опять же не очень, они готовы были помочь не спящим в эту ночь. В основном обрезками труб, молотками и чем-то еще тяжелым — я не разглядел. Демон, наконец, шлепнул по каким-то чудом ставшим пустым диваном — спавший пьянчужка сжался в углу у окна. Кусал ногти, дивясь на то, как в его квартире беснуются благородный офицер, пылающая огнем велес, а неведомая и невидимая сила крошит его и без того порушенное жилье. Словно у отчаянья было лицо, он прижимал к себе ногами ту самую бутылку, о которую я споткнулся.

Ночка схватила трость — ее хрупкая фигурка оказалась недостаточно сильной, чтобы поднять ее целиком. Тащила, словно дубину, на мгновение забыв обо мне.

Биска рухнула на нее сразу же, едва та оказалась под проломом.

— Сука, дрянь, паршивка! Я тебя под копыто, я тебя загоню, я тебя задавлю!

Она горазда была на обещания. Ее отпустило, и теперь она жаждала только одного — мести! Мне же было интересно, где сейчас Майя.

Демон, перевалившись на колено, медленно поднимался. Его спешка выглядела нелепо и своеобразно: как будто он желал как можно дольше добираться до своей чудесной палки. Я метнулся в ее сторону, но Ночка, наконец, справившись с напором дьяволицы, швырнула ее прямо в меня. Демон снова оказался при оружии. Загоготал, как и прежде, разве что не потирая руки и обещая устроить адскую ночь за каждое мгновение своего унижения.

Он же ведь пока еще не знал, что я уже успел назначить ему пусть и не самую завидную, но участь.

— Биска, выжги его душу! — выкрикнул, надвигаясь на возвышавшуюся передо мной тушу осторожным, почти крадущимся шагом. Дьволица была рада — поток маны синей нитью потянулся из демона, наматываясь на кулак чертовки. Биска тяжело дышала, сверля жирдяя ненавидящим взглядом.

— У него кресты на копытах. Он святочертый! — Она мотнула головой из стороны в сторону, вцепившись руками в рога. Дикий оскал исказил ее лицо — видимо, этого паршивца она ненавидела еще больше, чем угнетающих ее собратьев людей.

— И чего ты хотел этим добиться, маленький князь? Я не колдую! — Он в тот же миг оказался у меня за спиной, но его удар прошел впустую. Дьявольский щит встретил предназначенный мне удар своей сферой — силой инерции толстяк отступил, сделав несколько шагов назад. Я развернулся в тот же миг, вновь одарив его пузо серией ударов.

— Неужели ты не понял… — загоготал он, но в тот же миг подавился собственным смехом. Боль нырнула с моего касания, взорвалась внутри него, будто атомная бомба. Он завизжал так, что затрещали выскочившие из оконных рам стекла. У меня заложило уши, но я не отступил, вцепившись обеими руками в его трость. Прыгнул, тут же ударив ногами по склизкому, водянистому брюху, вырывая артефакт.

Устоять на ногах мне было не суждено. Ночка снова вмешалась: словно сладкая парочка, они не желали давать друг дружку в обиду. Ее пламя потоком полилось в мою сторону, чтобы столкнуться с зародившимся прямо передо мной огненным вихрем. Майя, казалось, пропустившая все самое интересное, решила показать себя во всей красе. Вихрь схлопнулся, обратившись мириадом жадных до чужой крови ос. Роем они бросились на опешившую от подобных фокусов Ночку, заставили ее окружить себя щитом из чистого пламени. Я видел, что они, будто пули, прорывали плоть ее щита, беспощадно жаля ноги, грудь, живот и плечи. Мычание было ответом на удавшуюся атаку Тармаевой.

— Майка, молодец! Ты бы знала, какая ты…

Спустившаяся девчонка не слушала меня. Владеющая подобным ее собственному дару велес обратилась для нее не просто во врага — в личного. Будто бы в несчастной малолетней коровке сплелось все то, что она ненавидела. Живое воплощение Менделеевых.

Пылающей богиней она подхватила девчонку, кроша ее защиту. Словно стрела, пронзившая яблоко, Майка пробила Ночкой стену, рухнув с ней наземь. Естественное беспокойство говорило, что я буду самой последней бессердечной тварью, если не выгляну посмотреть, все ли с ней в порядке.

Реальность же хмыкнула, сказав, что беспокойству нет места в этом жадном и гораздом на всяческие грязные фокусы мире. Безобразный святочерт врезался в меня брюхом: словно мяч я вылетел следом за девчонками в свежую прореху.

— Нет. Нет! — взревел свиноподобный демон. Я рухнул наземь, заслышав как что-то захрустело. Тело готовилось к дикой боли и вероятному, но отступлению. Вспыхивали одно за другим окна в ближайших домах, нечаянные свидетели нашей стачки заперлись в своих грязных комнатушках. Вот-вот должны были появиться Белые Свистки — мне казалось, что я уже слышу рев сирен и рокот их автомобилей.

Если так, то дело дрянь.

— Что ты натворил? — Он визжал, похрюкивая, оплакивая свою потерю. Только сейчас я заметил: хрустнули не мои кости, хрустнула та самая чародейская трость, дарившая ему могущество.

Улыбка легла на лицо — ну теперь-то мы поиграем по моим правилам! Может, следовало сразу не пытаться завладеть этой игрушкой, а попросту ее испортить?

Свиноподобная мерзость все еще не желала мириться с поражением. Он спрыгнул вниз, каким-то чудом приземлившись на оба копыта, а не покатившись, словно колобок. Громоподобно хрюкнув, рванул на себе рубаху, срывая ее прочь. Его туша выгнулась, будто нечто, сидящее внутри, рвалось из нее наружу — не иначе сегодняшний ужин.

Вместо ужина наружу спешила его истинная звериная сущность. Лапищи обратились в могучие, крепкие, покрытые мхом копыта.

Свиное рыло взревело, поскакав на меня, сбивая с ног. Но он спешил расправиться не со мной — носом он поддел Майку, не давая ей раскроить череп сопернице, и каким-то чудом закинул Ночку на спину, унося прочь.

— За ним! За ним! Чего ты встал? — Биска, тяжело дыша, держала меня за руку, тянула за собой. Явись сейчас какой завалящий велосипед, она бы без упреков согласилась быть в нем движимой силой.

Лишь бы не упустить поганца.

Майя, встав, утерла кровь рукой, сплюнула, мотнула головой. Чистильщики, явившиеся прибрать хвосты за своими хозяевами, только что умудрились стать личными врагами моих девчонок…

Даже без своей трости, с огромными потерями в ловкости, он был стремителен, будто сам ветер. Копыта звонко грохали по асфальту, высекая искры. Неподвижной, мертвой куклой раскачивалась из стороны в сторону закинутая на спину Ночка. Паника жгла ему ноги: он не ведал пред собой преград. Припаркованные у самого тротуара автомобили обращались в жестяное месиво под его весом, он расшвыривал их, будто игрушки. От атомного дыхания, вырывавшегося из его луженой глотки, вяла ближайшая трава, готовы были свернуться калачом деревья.

Словно одной дороги ему было мало, перехватив коровку свиным рылом, он перескочил на стену дома. Копыта кольями вонзались в штукатурку, взрывались каменным крошевом декоративные колонны и даже описывать страшно, что творилось с окнами. Свет, вспыхивающий в них, преследовал его чужим, полным гнева вниманием.

А видели они только нас.