Неженка (СИ) - "Ann Lee" - Страница 22

— Хочу тебя! Я так хочу тебя! — шепчу ему неистово, потому что уже не контролирую своё тело, он владеет им полностью, безоговорочно, и единоправно. Снова трясущимися руками, тянусь к его ширинке, и наконец, высвобождаю его член.

— Повернись, Неженка, — командует Матвей, и я непонимающе смотрю на него.

— Спинкой, Неженка, — ласкового говорит он. И я неуклюже разворачиваюсь, и сажусь на него сверху, обхватив руками подголовники передних сидений.

Матвей обхватываете мои ягодицы, и направляет, усаживая прямиком на свой член.

— Да вот так бы я трахал тебя! Насаживал бы тебя раза за разом! Именно так! — рычит он, поднимая и опуская меня на себя.

А я словно в забытье, подчиняюсь его рукам, наслаждаясь твёрдой плотью внутри себя, впиваюсь пальцами в кожаную обивку. Мне невыносимо хорошо. И с каждым толчком, это чувство увеличивается, растёт, распирает меня изнутри, заполняет как его член. Его рука скользит мне между ног, и находит горошинку клитора, начинает поглаживать её.

— Давай, Неженка покричи для меня! — хрипит Матвей.

И я кричу, потому что молчать невозможно. Только кричать от восторга, и переполняющих чувств. Только так ярко и громко. Только так.

— Да! Да! — раздаётся по всему салону мой голос. Я двигаю бёдрами в последний раз, и замираю, сжимаясь вокруг его плоти. Тело сводит сладкой судорогой, я выгибаюсь, устремляюсь навстречу восторгу! Как же хорошо!

— Опять убежала вперёд, Неженка, — беззлобно ворчит Матвей, и я чувствую, как он с рычанием вбивается в меня снизу. Он обхватывает меня за талию и просто насаживает на себя, потом приподнимает, и я чувствую горячее семя, стекающее по моим ягодицам.

— Моя! Ты моя! — шепчет он, и я чувствую, как он размазывает по моим ягодицам свою сперму.

— Твоя, — шепчу я в ответ.

4

— Зачем ты отказалась от проекта? — спрашивает Матвей.

Мы сидим на передних сидениях, одетые, и едим.

Из ресторана Матвей принёс фетучини с морепродуктами. В салоне играет тихая музыка, горит неоновая подсветка.

— И перестань уже издеваться над макаронами? — возмущается Матвей, видя, как я стараюсь выковыривать креветки, и кальмары, пренебрегая пастой. Несмотря на то, что всё остыло, было очень вкусно!

— Матвей! — я подцепляю очередную креветку, в сливочном соусе. — Я не буду, есть пасту, на ночь глядя!

— Что за блажь? — фыркает он, со смаком втягивая широкую полоску в рот. — Если ты так переживаешь о фигуре, могу устроить тебе ночное кардио!

— Ты мне и так его устроишь, — хмыкаю в ответ.

— Я ещё и десерт прихватил, — коварно улыбается этот негодяй.

— Хочешь раскормить меня? — смеюсь я.

— Ага, чтобы не могла убежать от меня, — соглашается Матвей, и наклоняется, чмокает в губы, оставляя на них вкус сливочного соуса.

Я облизываю губы, и закрываю свой контейнер и убираю на заднее сидение.

— Так зачем ты отказалась от проекта, — возвращается он к первому вопросу.

— Неужели не понятно, — вздыхаю я, и смотрю на улицу. Живёт во мне ещё обида, хоть и объяснил он мне всё.

— Видеть меня не хотела? — гремит в тишине его голос, но я не поворачиваюсь к нему.

— Не хотела, — отвечаю тихо, — не видеть, не слышать.

— Жалеешь? — снова спрашивает Матвей.

— Не то слово, — горько усмехаюсь я, — я с этим автором с самого начала, — вздыхаю, — но теперь уже ничего не поделать! Обратно мне его никто не отдаст!

Мы молчим, думая каждый о своём.

— Простишь меня? — вдруг спрашивает Матвей, и протягивает руку, касается пальцами щеки. Пробегает по подбородку, скользит по шее, потом обводит губы.

Я прикрываю глаза, наслаждаясь такой нетипичной лаской. Не знаю, что с ним происходит, может он чувствует вину. Но это так приятно. Ведь если ему хочется делать мне приятно, значит, я ему нужна не только для утоления плотских желаний. Как бы мне хотелось, чтобы это было так. Сейчас, когда он вернулся, я понимаю совершенно точно, я влюбилась по уши в него.

— Кто я для тебя, Матвей? — спрашиваю у него.

Он убирает руку и глубоко вздыхает.

— Что так тяжело дать определение? — усмехаюсь я.

— Что ты хочешь услышать? — ворчит он.

— Правду.

— Правду, — повторяет он, словно пробуя на вкус это слово.

— Да, правду, — я наблюдаю за ним, — если я тебе нужна только для того чтобы трахать меня, так и скажи, и я не буду питать никаких надежд. Потому что когда ты ушёл, не объяснив ничего, я почувствовала себя использованной и выброшенной вещью. А я не хочу быть вещью, — закончила уже тише, и несмело подняла глаза. Но он не смотрел на меня. Слушал, всё это молча, облокотившись на руль.

— Правда в том, Неженка, что я и сам не в курсе кто ты для меня, — выдал он, наконец, — я же говорил тебе, что ты засела в моей башке. Никогда меня так не корёжило не из-за одной баб… женщины. Что это решай сама. — Матвей поднял на меня взгляд.

— Только я тебя никуда не отпущу теперь.

Не самое изящное признание, но было видно, что и его произнести ему было сложно.

— Хорошо, тогда пообещаешь, что объяснишься, если захочешь уйти, — отвечаю, вглядываюсь в серые глаза.

— Обещаю, — тихо произносит он, и наклоняется, притягивает за затылок.

— И ещё, — шепчу у самых губ, — перестань меня откармливать!

— Хорошо, — смеётся он.

Я зарываюсь в его волосы, и первая касаюсь его губ. Осторожно раздвигаю их языком, и погружаюсь в его неповторимый аромат и вкус. Матвей замирает, позволяя мне самой исследовать его рот. Я увлечённо целую его, посасывая губы, и переплетая свой язык с его. Веду руками по скулам, по шее. Пальцы зудят от прикосновений. Нежных, мягких и осторожных. Впервые нет накала, и напора. И это заводит не меньше. Я слышу, как Матвей шумно выдыхает, и уже более крепче сжимаются на моих плечах его пальцы. Он всё же не терпелив, но держится. А я целую его подбородок, и скольжу к шее, по выбритой ароматной коже. Руки мои ложатся к нему на грудь, скользят на плечи, сжимают твёрдые мышцы.

— Рано ты оделась, Неженка, — хрипит он, скользя руками по моей талии.

— Я разденусь, — обещаю, отрываясь от него.

— Давай, — выдыхает он, но тут его телефон вибрирует и жужжит. Матвей достаёт трубку и смотрит на экран.

— Мне надо к матери заехать, — говорит он, что-то тыкает на экране, и заводит машину, — она приболела, и нужно присмотреть за ней.

— Конечно, — киваю я, — можешь завести меня домой.

— Поехали со мной, — просит он.

— Я… — растерялась я, — а это уместно, — заикаясь, уточняю я.

Он улыбается моим метаниям.

— Уместно, поехали, — и выжимает газ.

Машина срывается с места, и мы мчимся сперва по грунтовой дороге, а потом выворачиваем на трассу, и вскоре показывается город.

5

Я несмело прохожу в тёмный коридор, в нос тут же бьёт запах лекарств, и выпечки. Матвей сзади подталкивает меня.

— Смелее, Неженка, — говорит он и, не дожидаясь пока я отомру, скидывает обувь и куртку, спешит в одну из комнат. Тут же слышится его низкий голос. Он звучит приглушенно и ласково, ему отвечает тихий женский.

Я тоже разуваюсь и раздеваюсь. Иду по коридору, минуя ту комнату, в которой скрылся Матвей, заворачивая в следующую. Включаю свет.

Это гостиная, если судить по огромному телевизору, который нелепо смотрится рядом со старой огромной стенкой, уставленной различными книгами и посудой. Напротив, опять же большой и современный диван, и два кресла, старых и продавленных. На полу мягкий ковёр. У дальней стены, возле зашторенного окна, стоит кронштейн с вешалками на них мужская одежда. Похоже, Матвей здесь бывает частенько. Рядом на стуле большая стопка одежды, и вообще в этом углу много его вещей, и не только одежда. На подоконнике стоит лоток, заполненный бумагами, рядом покоится закрытый ноутбук, какие-то провода. И всё это окутано его горьковатым ароматом.

Я взяла из стопки первое, что мне подвернулось под руку. Это оказалась его футболка. Поднесла к лицу, вдохнула аромат. Горечь почти выветрилась, но ещё хранилась, смешалась с запахом порошка. А ещё совсем неуловимый, тонкий, и почти неслышимый его личный аромат. Так как пахнет он, когда в пылу страсти я прижимаюсь к его коже и вдыхаю именно его, разгорячённый, терпкий, откровенный, мужской. Низ живота скрутило спазмом возбуждения. Я настолько поглощена им, что мне хватает неуловимого аромата, чтобы возбудиться, и начать мечтать о его прикосновениях, и ласках. Он проник в меня настолько глубоко, что ему даже не надо быть рядом, чтобы управлять мной. И в который раз за вечер, я утверждаюсь, что влюбилась в Матвея.