Точка преломления - Ежов Константин Владимирович - Страница 2

– Знаете, ваше величество, я на этот вопрос смотрю с несколько иной точки зрения, – неожиданно для себя выдал в ответ.

– С какой это? – с некоторой долей удивления в голосе поинтересовался он.

– Это она моя! – попытался сказать с максимальной твёрдостью в голосе.

– Спишем безумие твоего заявления на состояние! – заявил он уверенно.

– Я серьёзно. Тем более что она со мной согласна! – возразил на всякие инсинуации.

– Даже так? Это уже интересно. И тебя не пугает быть рядом с таким чудовищем? – с украдкой в голосе император поинтересовался у меня, что непроизвольно волосы зашевелились на затылке.

– Ваше величество, как можно так о девочке?! Вы думаете, не понимаю, что и в первый раз выжил только благодаря ей? Догадаться-то не трудно. Уж больно вовремя и к месту появлялись нужные люди.

– Так ведь та студентка, из Казани, не без её участия была казнена, – опять он использовал пугающий свой тон.

– Согласен. Есть, однако, в этой ситуации одно «но». Сидела бы она себе в библиотеке и до сих пор бы здравствовала. А чем в реальности занималась? Что-то в ней ни капли гуманизма мной лично замечено не было. Да и не будь той ситуации, вернулись бы способности или нет, бабушка надвое сказала, – не согласился с императором.

Осмелел как-то. Видимо, такое его нейтральное отношение расслабляет.

– Сейчас известно. Вернулись бы. Голицына и Воротынская тому пример.

После этого мы синхронно посмотрели на экран. Там по-прежнему шли мои похороны.

– Всё-таки, что это за комедия, а, ваша величество?

Мой вопрос его опять рассмешил.

– Надо же, от деда в тебе много осталось, хоть ни черта и не помнишь о себе. Не забыл следователя в Казани? Можешь не отвечать. Это ведь был друг вашей семьи. Эх… Хоть кем себя ощущаешь?

– Не знаю. Теперь ни в чём не уверен. То ли я с памятью взрослого из другого мира, то ли попаданец в детское тело.

– Как, как ты сказал?

М-да, встречал подобную литературу и то во вражьем тырнете. В Русии даже термин, похоже, не в ходу.

– Это когда один человек проникает как-либо в другой мир. В моём случае скорее вселенец. Я к этой версии склоняюсь больше. Иначе вынести и хоть как-то и отстраниться от ещё нескольких жизней просто невозможно. Это не те воспоминания, которые мечтаешь сохранить.

– Так плохо? По лицу вижу, совсем не радостно. А почему такую фамилию выбрал? – проговорил император задумчиво.

– Не знаю. Просто вспомнилась. Да и фиктивную же личность создавал, лишь бы компании зарегистрировать и не засветить своё участие в них, – ответил не задумываясь.

– Имя и отчество оттуда?

– Да как память об истории того мира, ваше величество, – согласился с ним.

– Послушай меня хорошенько. Фамилию выбрал ты очень непростую. И даже лучше, раз не знаешь всех коллизий, с ней связанных. Постарайся её не осрамить. А теперь поговорим о серьёзном. На экране вовсе не комедия, а очень серьёзное действо. Во-первых, тебя выводим из-под удара. Да-да, именно Трифона Агафоновича Захарова хотят убить с упорством, достойным иного применения. Знать бы ещё почему…

– Извините, ваше величество, что перебиваю, но нападавший говорил про каких-то Шереметевых. Именно без мягкого знака. Что странно. Вроде никого с такой фамилией не существует.

– Вот оно значит, как?! Даже и не подумаешь об этом. Казалось бы, уже та история забыта. Спасибо. Займёмся и этой версией. Но пять столетий… Кто же такой памятливый. И не смотри так вопросительно, больше ничего не добавлю.

– Да я ничего, – растерянно проговорил в ответ. Значит, вовсе не бессмыслицу нёс тот бандюган.

– Тогда продолжим. Так вот, знал бы, что так всё сложится, сам бы тебя «убил»! Видишь ли, в своё время осадить Голицыных было нужно. Зарвались непомерно, на устои государства покусились. Сейчас же, пообломавшись, вошли в разум. Но, как известно, войну начать легко, да вот закончить – проблема. Но твоя смерть до некоторой степени объединила два рода, из враждующих лагерей. Ещё не друзья, но хоть планировать очередную небольшую войну по любому удобному случаю не будут. А без Голицыных та коалиция сама разбежится, хоть и не сразу. Знаешь ли, факт начала замирения теперь всем очевиден, и именно ты стал спусковым крючком. Если быть точным, то твоя спасительница, но об этом почти никто не знает, а думают на тебя. Со стороны её манипуляции реальностью просто в оторопь вводят. Мы же сами себе, в итоге, объяснение своих поступков придумываем. Логичные. Со стороны же всё это выглядит, – после последних слов император остановился. – К тому же восстановлены две весьма мощные боевые единицы, как я понял… – добавил, чтобы как-то ускорить беседу.

Не ощущать своё тело – то ещё удовольствие. Хотелось отключиться, но подозреваю, пока он здесь, никто мне такого безобразия не позволит.

– Кстати о них. Ты никогда не задумывался, почему такие красавицы и все одиноки? – вдруг спросил император.

– А разве это так? – недоумённо ответил вопросом на вопрос.

Что-то даже слухов про это не попадалось.

– Понятно. А, тем не менее, это реальность. После той войны мы всех ведь под одну гребёнку строим. В первую очередь они боевые единицы и только потом люди. А ведь юноши и девушки разные, а мы с ними так. Только вот в таком нестабильном мире как поступать иначе, никто не придумал. Такое ощущение, будто мир катится к войне. Глобальной. Ладно, отвлёкся. Так вот, очень трудно заводить отношение с человеком, о котором ты знаешь, насколько беспощадным убийцей он может быть, да к тому же подавляюще тебя сильнее. Потому твои слова про свою «защитницу» очень даже пришлись к месту. Помни про это.

– Ваше величество, поймите меня правильно, если говорить глобально, то она единственный близкий мне человек теперь. И если и ему не верить, то кому тогда вообще можно? Да и узнал её за год, думаю, достаточно. Остальные… Мало их пока знаю, да и некоторые настолько откровенно навязались, со своими целями…

– Надеюсь, ты не про Ти?

– Да и про неё тоже. Уж извините, ваше величество. Ей ведь от меня была нужна лишь защита фамилии деда. Нет, может, со временем бы появились и какие-то другие отношения…

– Особенно, когда вырастешь. И не смотри на меня так. Я, что ли, с ней возиться буду? Хочешь её завоевать? Протестовать и мешать не собираюсь. Работать она по-прежнему будет у тебя. Однако очков привлекательности, с твоей стороны, останется немного. Выйти отсюда ты прежним не сможешь, а это будет одним из последствий. Наверное, тебе Изяслав кое-что рассказал про деда. Сам понимаешь, есть некоторые парамедицинские технологии, не для всех. Тебя мы не просто восстановим, изменим всю генетику. Если бы не твоя «память крови», можно было бы обойтись и без моего появления и обычной клиникой. Но государственные тайны должны оставаться таковыми.

Твой дед слишком многое хранит в своей памяти, а ты, уж извини, не заслужил допуск к такому. Надеюсь, пока. Поскольку ты не дворянин, тело останется как прежде, без сколько-нибудь значительных улучшений. Да. Этого больше нигде не умеют, но раз уж так получилось, и ты узнал… В общем, расписки брать никто не будет. Сам должен догадаться, что будет за длинный язык. По окончании процесса биологически тебе будет примерно тринадцать лет, – как бы, между прочим, заявил мне глава нашего государства.

– Стойте, как же… Но ведь образование… Да и вообще…

– Смотри-ка, ожил. Операция займёт почти полгода и будет длиться всё это время непрерывно. Поспать тебе и похалявничать не удастся. За это время не просто программу школы за все годы освоить придётся, но и изучить хоть как-то программирование. Потому как со следующего учебного года окажешься в Цареградском императорском кадетском корпусе прикладной математики. А туда, как известно, бездарей не берут. И не дай бог ты там опозоришься! Ближе к следующей осени будет объявлен конкурс на лучший отечественный антивирус. У тебя кое-что на эту тему есть, и надеюсь, ты не профукаешь свой единственный шанс вернуть свой «круг».