40000 лет назад (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 63

Собрав трофейное оружие, наши с вами друзья-захватчики оставили связанных стражников валяться на полу там, где они и были, и поспешили забаррикадироваться в покоях князя. Пришлось укреплять дверь, в которую уже колотили подоспевшие воины, подтаскивая к воздвигаемой баррикаде всю тяжелую мебель что только они могли найти, максимально заваливая вход.

— Быстрее! — Командовал Чащун, толкая перед собой княжеское кресло-трон, и пыхтя дымом как паровоз. — Нам надо задержать их до тех по, пока не разберемся с Сославом.

— Ты бы лучше им и занялся, чем командовать тут и мешать. — Шишок не мог сдержаться от очередной колкости. — Приведи его в чувства и поговори, а мы уж тут как ни будь сами справимся, да и дыму от тебя будет поменьше, а значит и дышать полегче. — Вещал он с плеча Федограна, вцепившись пальцами в рубаху, чтобы не упасть.

Входная дверь содрогнулась от сильнейшего удара.

— Ого! Чем это они так? — Удивленно произнес Бер, садясь в кресло, которое всё-таки дотолкал колдун до дверей, прислонив спинкой к стоящему там комоду, не давая тому упасть, и вытягивая гудящие от напряжения ноги. — Не люблю, когда шумят.

— Лавкой видимо. — Сотник, устроился на полу, вытянувшись рядом с медведем, и прижавшись спиной к стене. — Долго им колотить придется. Дверь крепкая, дубовая. Что там у нас с князем? Не зашиб его наш богатырь насмерть? — повернул он голову к сидящему напротив бесчувственного тела колдуну.

— Сейчас очухается. — Окутался дымом Чащун.

Еще один мощный удар сотряс дверь.

— Это, что-то потяжелее. — Улыбнулся Бер. — Вот же неугомонные.

— Не. — Мотнул головой Ермох. Той же лавкой ударили. Народу видимо побольше стало, или разогнались посильнее.

— Хорошо, что тут окон нет как в той харчевне с упырями. — Вул ходил по помещению с любопытством разглядывая висящее на стенах оружие и доспехи. — А богато у нас князь живет. Смотрите какой меч. — Он снял со стены клинок и примерился к нему, сделав несколько взмахов. — Хороший. — Констатировал он улыбнувшись. — В руке как влитой сидит. Тебе будет самый раз. — Повернулся он к стоящему в задумчивости Федограну. — О чем думаешь, брат?

Тот повернул голову и посмотрел оборотню в глаза.

— Не из-за меня ли все это происходит? Ведь раньше все тут нормально было. Теперь же сплошные беды. Вот я и думаю, что связан со всем этим. Не я ли причина всего?

— Не бери в голову. — Усмехнулся на плече шишок. — Тем более, что тебе не идет на пользу напрягать мозг, слабенький он еще у тебя, нетренированный.

— Ты можешь, хоть иногда быть серьезным? — Повернул к нему голову Федор. — Твои шутки, конечно, забавные, но сейчас совсем не к месту. И так тяжело на душе, еще ты со своими вечными издевками.

— Могу. — Тот уверенно кивнул головой. — И вот что я тебе скажу, брат, если серьезно. Все что сейчас происходит началось очень давно, еще за долго до тебя, и нарастало медленно, как наполняющаяся водой плотина. Но когда-то она должна была прорваться, и хорошо, что это не понесло все одним мощным потоком, а началось вот так, как сейчас, с ручейка.

То, что ты видишь это только самое начало. Основное действие еще впереди. Решающее и жуткое. А твое участие сейчас, это скорее легкий прокол швейной иголкой в раздувшемся пузыре грядущих событий, для спуска лишних мелких неприятностей, медленно и аккуратно, так что бы не рвануло во всю силу, и не смело нас всех в небытие. Так что принимай гадости, сыплющиеся на нас сейчас, как благо. Ты еще будишь их вспоминать как отдых перед главной дорогой. — Он замолчал, угрюмо опустив голову, а потом тихо добавил. — Еще знать бы куда она нас заведет.

— Да ты оказывается философ. — Усмехнулся Чащун, повернув голову. — Вот никогда бы не подумал.

— А я вообще ничего не понял. — Сказал, словно обиделся медведь. — Слишком запутанно ты все говоришь, мог бы и попроще сказать.

— Тебе и не надо. — Усмехнулся шишок. — Принимай жизнь такой какая она есть и не напрягайся. Мы тебя и таким любим.

Довольную улыбку Бера от слов Ильки, смыл еще один, очередной удар, сотрясший дверь, что-то противно хрустнуло.

— Может он претворяется? — Встал с пола и подошел, склонившись к князю сотник. — Он может. Он теперь не тот, честный воин, каким был. Надо ему на голову воды вылить, там на столе стоит кувшин?

Очередной удар и снова хруст треснувших досок.

— Не лезь. — Рявкнул Чащун. — Лучше двери держи. Не одна сволочь сюда ворваться не должна, пока я с ним не разберусь.

— Как скажешь. Я просто помочь хотел.

Снова удар, и одна из досок ломается, осколками и пылью влетев в комнату.

— Вы бы не лезли сюда ребятки. — Кричит в появившуюся дыру Ермох. — Я не хочу никого из вас убивать, но если вы сюда сунетесь, то мне придется это сделать, и многие жены не дождутся тогда своих мужей. Вы меня знаете. Я слов на ветер не бросаю. Со мной, кстати, еще тут богатыри прославленные, которыми вы, совсем недавно, в караулке восхищались. Или вы уже не помните таких?

Еще один удар в двери, и еще одна треснувшая доска, вместо ответа сотнику.

— Федогран! Подай мне кинжал попроще, что на стенках найдешь. Особо не выбирай, его вид мне не важен. — Чащун обратился к парню не отрывая взгляда, от начинающего шевелиться князя, и протянув требовательно руку себе за спину.

Искать долго не пришлось, оружия развешано было много и разного, нужная вещь нашлась сразу. Получив кинжал, колдун резким движением вогнал его над готовой Сослава в стену. Затем зажмурил глаза, поднял лицо и руки в верх, и запел громким, торжественным голосом, четко выделяя слова:

Духи-дивии, духи-навии,

Словом Вещего заклинаемы!

Вы слетайтеся, собирайтеся,

Коло посолонь направляйтеся!

Чистые духи земли!

Чистые духи воды!

Чистые духи огня!

Чистые духи воздуха!

Собирайтесь на место на красное,

Охраняйте нас, помогайте нам!

Воздух вокруг его поднятых в молитве рук сгустился и заструился седым туманом, начиная разрастаться в стороны, словно расцветая лепестками разноцветного сияния радуги. В мерцающих светом, раскрывающихся бутонах неестественных цветов, вспыхивающих прямо из пространства, выплывали полупрозрачные фигуры разнообразных существ, и вставали у колдуна за спиной, своеобразным, готовым бросится в смертельную атаку отрядом. Молнии пробивали между ними свои кривые, мерцающие электричеством стрелы, прямо из клубившегося облаками потолка, наполняя помещение озоном.

Князь открыл глаза. Поначалу бессмысленное, безумное их выражение, наконец приобрело частичку разума, потом узнавания. Внезапно ужас вспыхнул в них, выплеснувшись двумя облачками мрака, и потек по бледным щекам, черными слезами.

— А иншие, духи беспутные, прочь пойдите-

Туда, где Солнце не светит,

Где Мать-Земля не родит,

Где, слав Богам не поют,

Где правых слов не рекут!

Из нашего кола изыдите,

Пел, не останавливаясь Чащун, и голос его звучал все торжественнее и громче, и на последних словах сорвался в грозный, требовательный крик.

— Яко пропадом пропадите!

Да будет по слову сему! Гой!

Князь мелко задрожал всем телом и покрылся потом. Из его тела потянулись полупрозрачные щупальца, и начали сливаться в темную бесформенную, полупрозрачную тучу, словно одеялом укрывая тело правителя княжества.

— Гойда! — Рявкнул колдун, и стоящие за его спиной светлые фигуры, бросились в атаку, рвя на куски мрак, укрывающий князя и швыряя его вверх в заполненный облаками и туманом потолок. Грохот сотряс пространство, и тройная молния пробила в грудь Сослава, разорвав пелену белого, божественного пространства скрытого до этого момента потолка, открыв чистое утреннее небо, над головой, в котором в панике, роняя перья улетали прочь вороны, ставя точку во всем этом жутком действии. Все стало как прежде, и тишина опустилась на Мир.

Чащун взял за плечи мотающего головой, словно после сильного удара, князя, поставил того на колени и заглянув в наливающиеся мыслью глаза, улыбнувшись, торжественно произнес: