Петербург Достоевского. Исторический путеводитель - Лурье Лев Яковлевич - Страница 28

В 1838-м, умирая, Дмитрий Нарышкин завещал дом Эммануилу. Но тот продал его своему кузену и поклоннику матери Льву Александровичу Нарышкину. Человек это был воистину несчастный: всю жизнь он мучился от неразделенной любви к собственной тетке; собственная же его жена Ольга, урожденная Потоцкая, была настоящая Мессалина. В Одессе, где она жила с мужем, не было вельможи, не состоявшего с ней в связи: Воронцов, Киселев, Пален.

С 1846 года дворец отошел к дочери Нарышкина Софье Львовне и ее мужу Петру Павловичу Шувалову. Из Нарышкинского дворец на Фонтанке переименовался в Шуваловский. Петр Павлович из всех Шуваловых был самым незаметным. Послужив петербургским губернским предводителем дворянства на рубеже царствований Николая I и Александра II, он вышел в отставку и большую часть жизни провел на французских и немецких курортах.

Последними владельцами Шуваловского дворца были сын Петра Павловича и Софьи Львовны Павел Петрович Шувалов и его жена Елизавета Владимировна, урожденная Барятинская. Павел Петрович закончил университеты в Петербурге и Гейдельберге, командовал лейб-гвардии Егерским полком, создал тайную антитеррористическую организацию «Священная дружина», служил адъютантом великого князя Владимира Александровича, злоупотреблял морфием и умер в 1902 году в возрасте 55 лет. Детей у него не было и последние 15 лет перед революцией владелицей Шуваловского дворца оставалась вдова – Елизавета Владимировна (в свете ее звали «Бетси»), известная великосветская дама, благотворительница и организаторша балов.

После революции Елизавета Шувалова эмигрировала, во дворце открылся Музей быта, основанный на богатейшей коллекции Шуваловых-Нарышкиных. В 1925 году музей закрыли; коллекцию передали в Эрмитаж, Русский музей и Музейный фонд.

Дом Паниных

Набережная реки Фонтанки, 7

Панины – семейство серьезное, с репутацией. Панин на третьей свадьбе Ивана Грозного нес фонарь перед царем. При московских государях Панины служили дьяками, воеводами, заседали в Боярской думе. Не потерялись они и в петербургский период российской истории. Никита Иванович Панин – российский посол при шведском дворе, воспитатель Павла I, один из первых в империи либералов. Его брат – Петр Иванович, генерал-аншеф, победитель пруссаков под Кунерсдорфом, турок под Бендерами; именно он одолел Емельяна Пугачева. Хотя Екатерина II и не любила его («первый враг», «себе персональный

оскорбитель», «дерзкий болтун»), но все же из чувства справедливости даровала Петру Ивановичу графское достоинство. Сын полководца, граф Никита Петрович при Павле I исполнял фактически обязанности министра иностранных дел. Особняк на Фонтанке принадлежал его сыну – Виктору Никитичу.

Виктор Панин купил дом на Фонтанке у Белосельских-Белозерских в конце 1840-х, когда те переехали в свое новое палаццо на Невском. Граф Виктор Никитич к этому времени уже был министром юстиции. Высокий, прямой, как шест (Николай I прозвал его «трехпаленным», а Герцен – «жирафом в андреевской ленте»), Панин представлял из себя идеальный тип бюрократа. Как вспоминал князь Мещерский, «по недоступности своей он был чем-то вроде полубога, по легендарной о нем молве он был каким-то мифологическим существом, почитание которого исключало всякую возможность даже думать, что он имеет что-нибудь общего с житейской стороной служебного мира; все служившие в ведомстве его пребывали в сознании, что человека в чиновнике министерства юстиции не существует для графа Панина. Это резкое отделение службы от жизни так было строго соблюдено графом Паниным, что он для разговоров со своими устроил у себя в двери кабинета окно, через которое разговаривал с семьей, чтобы никого из непричастных к служебному кругу не допустить в свой кабинет, как храм служителей священнодействия».

Министерство юстиции во времена Николая I было вопиюще неэффективным ведомством. Волокита и взятки, чиновничий произвол стали притчей во языцех. Сам Панин считался человеком честным, в посторонних доходах не нуждался, так как наследовал от отца 12 тысяч крепостных душ, 7 имений, недвижимость в Москве, Петербурге, Риге, Нижнем Новгороде, Казани, Ярославле, Костроме и Павловске. Но это не мешало Виктору Никитичу быть убежденным консерватором, врагом всяческих изменений. В начале Великих реформ царствования Александра II, граф Панин возглавлял реакционную партию и после победы либералов был отправлен в отставку. Виктор Панин входил в состав комиссии, отправившей Достоевского на каторгу.

У Панина было три дочери и единственный сын – Владимир. По словам соседа Паниных через Фонтанку, графа Сергея Шереметева, Владимир Викторович – «либерал и деспот по преимуществу, характера требовательного и прямолинейного, он представлял из себя смесь остзейского чванства с либерализмом 60-х годов. Это был совершенно не русский тип. Помню, Панин читал невесте какую-то книгу. Меня заинтересовало, что именно. Каково было мое удивление, когда я узнал, что он читает своей невесте биографические сведения о графе Аракчееве». Невестой, а потом и женой Владимира Панина была Анастасия, дочь богатейшего русского промышленника, владельца брянских заводов Сергея Мальцева. Но прожили они вместе всего год, Владимир Панин умер от туберкулеза, когда ему было 30 лет. Вдова унаследовала Панинский особняк.

Дом Фокина

Набережная реки Фонтанки, 5

Аристократически-гвардейский Петербург одевался у Ганри, Тедески, Калины, Бризака – в модных ателье Большой Морской и Невского проспекта. И владельцы, и большая часть закройщиков здесь были иностранцами. Перед сезоном они совершали поездки в Париж и Вену, где знакомились с последней европейской модой.

Единственным русским предпринимателем, сумевшим войти в этот круг, стал коммерции советник Петр Николаевич Фокин. Как и большинство владельцев малого бизнеса в Петербурге, он был ярославцем, выходцем из деревни Александрово Варжской волости Ростовского уезда. Отец его, как и полагалось деятельному ростовцу, был огородником. В два года он отправил сына в Москву к дяде, хозяину каретной фабрики. В 12 лет (в 1858 году) Фокин перебрался в Петербург, в мастерскую офицерских вещей Мельникова. В 1870 году он купил эту мастерскую, а в 1881-м и дом, в котором она находилась.

По словам тогдашнего светского репортера, он «уже тридцать лет снабжает русское воинство от поручика до генерал-лейтенанта включительно офицерскими вещами и аксессуарами». Его мастерская по изготовлению «офицерских вещей», с 1880-х годов располагавшаяся в собственном доме напротив цирка, считалась лучшей в городе. «…Всего замечательнее были знаменитые фокинские фуражки, которые делались только на заказ и которые признавались в гвардейской кавалерии квинтэссенцией хорошего тона» (В. С. Трубецкой).

П. Н. Фокин не забывал свою родину. Он – один из основателей Ярославского благотворительного общества в Петербурге, видный благотворитель, гласный думы. В 1881 году на его средства в Александрино было открыто земское училище, а в 1888-м – курсы садоводства и плодоводства с интернатом.

Екатерининский институт

Набережная реки Фонтанки, 36

Здание Екатерининского института было закончено Джакомо Кваренги в 1807 году. Это один из пяти институтов благородных девиц, существовавших в Петербурге ко времени Достоевского, – закрытое учебное заведение, предназначавшееся для обучения и воспитания дочерей потомственных дворян.

Как все, что строил знаменитый зодчий из Бергамо, Екатерининский институт абсолютно симметричен; в его центре восьмиколонный портик, к аркаде парадного подъезда ведут два пандуса. Левое крыло в точности повторяет правое. Екатерининский институт считался в столице вторым по престижности вслед за Смольным. Назначение институтов благородных девиц – готовить просвещенных дворянок, образцовых жен и матерей. При создании институтов боролись против, обобщенно говоря, госпожи Простаковой, матери недоросля Митрофанушки из комедии Фонвизина «Недоросль». Воспитание отличалось строгостью, баловать девчатам не давали. В 6.00 – подъем; 6.30 – общая молитва в большом зале; 7.00 – завтрак сбитнем (молоко с медом); 7.30-8.45 – урок музыки: каждая институтка перед собственным фортепьяно; 8.45-9.00 – чтение Евангелия вслух; 9.00–12.00 – два урока; 12.00–13.00 – обед; 13.00–14.00 – прогулка по двору; 14.00–17.00 – снова два урока; 17.00–18.00 – полдник: хлеб и квас; 18.00–20.00 – танцы и пение; 20.00–21.00 – ужин, общая молитва; 21.00 – отбой. Как во всяких закрытых учебных заведениях, в Екатерининском институте существовали свои школьные обычаи и даже жаргон.