Адаптация (СИ) - "Kvadrat" - Страница 49

Пройдясь еще немного, я заприметил пустую скамейку. Стоило мне сделать лишь один шаг к ней, как я буквально почувствовал прожигающий мой затылок взгляд. Я начал озираться по сторонам, но, среди людских толп на площади, никого знакомого или подозрительного не заметил.

Садясь на скамейку, я свалил все мясо к салату и начал есть эту мешанину, словно огромный бургер. Или открытый пирог. Да и какая, в общем, разница?

Нервничать во время еды, конечно, не хорошо для пищеварения, но мои мысли метались в голове. Вчерашнее предупреждение о преследовании, сообщение системы, моя речь про пельмени и мясорубку. И пусть я понимаю, дескать проболтался сам, но мысль, что все эти события могут иметь единую связь, и общие проблемы в будущем, не отпускали.

Быстренько запихав в себя завтрак, я достал дневник и записал все ключевые события последних дней. Еще и кое-как, но зарисовал увиденную у Кролика карту, дополнив ее чем-то похожим на высоты и особенности рельефа, которые я приметил в лесу. На данный момент планы дальнейших действий никак не выстраивались у меня в голове, и я принялся листать дневник в поисках подсказки или вдохновения.

Некоторое время спустя, хоть я и почти что перечитал все записи с первой и до последней, новых идей в голове не появилось. Я уже хотел приступить к сегодняшним пометкам, как мой взгляд зацепился за незнакомые, но явно написанные моим почерком и на русском языке предложения:

«Месяц первый, день двадцать первый.

Надо было плюнуть на все и валить из этого чертового города сразу, как запахло жареным. Даже пара дней форы была бы кстати. А теперь… Все, что я могу — это бежать.

Если мне повезет, и я смогу уйти из этого царства, то ноги моей больше в нем не будет. Кто бы мне сразу сказал, что даже в империи будет безопаснее. А я же им доверял…

Да, доверие. Это чувство, чуждое для столь сурового мира, надо было убить в себе сразу, еще увидев тех работорговцев. Какого черта я так расслабился? Я понимаю, что мне не хватало общения, человеческого тепла, и из-за этого я столь сильно разомлел… Ладно, лучше оставим этот вопрос без ответа. Не хочу заниматься рефлексией.

А вот первое осознанное убийство, которое произошло не столько из-за текущих обстоятельств и самообороны, сколько моего собственного желания напасть первым и избавиться от противников, мне в чем-то даже понравилось. Понимать, что жизнь противника выходит из него с каждым толчком крови из пробитого горла. Как его руки, которыми он пытается освободить свою шею и лицо, слабеют с каждым выдохом. Правда, его выдохом, сам я даже не дышал. В окружении нескольких врагов шуметь не лучшая идея. Текущие по моему единственному другу — кинжалу, струи крови, так сладко пахнущие, что я не мог выветрить их запах с одежды еще несколько дней, только подчеркивали неотвратимость моих решений. Благо, что в этот раз кровь была не моей. Жертва почти не издавала звуков. Когда я его спросил сложно ли этому ублюдку разговаривать с перерезанной глоткой, он промолчал. Как и его дружки, которые были после.

Сила и решимость — вот что во главе в этом мире.

Самое большое мое удивление было в другом — я всегда боялся вида крови, но не в сей момент. Да и в будущем этот страх меня больше не сковывал. И не будет.

Пусть с этого происшествия и прошло некоторое время, и пусть стало оно не последним, но записать их раньше я просто не успевал. А вот моей съезжающей кукушке эти наблюдения еще пригодятся в будущем.

Теперь мой дневник — действительно единственная вещь, которая удерживает мое сознание в узде и не дает поехать крышей окончательно. Ведь какую-то неделю назад, живя праздно и в свое удовольствие, меня посещала мысль — вот оно, я наконец-то адаптировался к этому миру. Но теперь я понял одно — в этом сраном фэнтези можно прижиться только в том случае, если привык защищать себя. Еще и эти паскудные монстры повсюду…

Враги везде. Единственный мой союзник — система. И лучше я буду жестоким параноиком, чем дам кому-то до меня добраться».

Что за псевдофилософский бред? По-пьяни, что ли, написал? Но почему датировано грядущим числом, это же насколько я нахреначился? Можно считать эти откровения за предсказания из будущего? Может, в состоянии сильной алкогольной интоксикации я, прямо как настоящий шаман, вижу будущее и, пребывая в трансе, записываю его?

Ни зачеркнуть слова на этой странице, ни вырвать ее я не смог, как бы не пытался. И вот это вопрос мне показался более интересным и важным. Был бы я персонажем игры или фильма, то, как потребитель, точно посчитал бы это сраным роялем. Или отсылкой. Но я-то не в том положении…

А что самое паршивое — даже спросить некого. Нет, не то что я переживаю из-за написанного… Хотя, нет, в этом сраном фэнтези мире, где не знаешь, чего и от кого можно ожидать, я переживаю, да еще как. Слишком уж много совпадений, при этом за каких-то несколько дней.

Я убрал дневник и уставился в одну точку, пытаясь переварить происходящее. Правда сосредоточиться получается крайне паршиво. Особенно из-за этой фарфоровой куклы, сидящей со мной на скамейке и нагло смотрящей на меня безо всякого намека на стеснение.

— Что, бл*ть, за привычка такая, пялиться на людей? — я аж подскочил от удивления, когда увидел ее, а сердце вообще рвануло куда-то в пятки. Ненавижу, мать их, скримеры. — И вокруг же дохрена свободных мест, ты с чего уселась рядом?

— Я не поблагодарила вас как следует. А пялилась, как вы выразились, потому что вы не слышали, когда я вас звала, — холодно произнесла девушка. — И почему вы так фамильярно со мной разговариваете? Вы же не знаете, кто я.

— Мне не надо ни первого, ни второго, и даже от компота откажусь, — буркнул я.

— Что вы имеете под этим ввиду?

— Повторяю в первый и в последний раз, принцесска-милашка, — от такого обращения хоть девушка и слегка зарделась, но также было видно ее легкое раздражение, — я не планирую с тобой ни знакомиться, ни продолжать разговор. Смотря на тебя со спины, я вообще подумал, что ты — молодой и голодный парень. И купил тебе еду только из-за того, что захотел, а не ради благодарности, — я на секунду задумался и достал пару золотых, протягивая ей. — Если у тебя нет денег и негде ночевать — вот денежная помощь, дарю.

— Ах, парень?! И зачем эти жалкие подачки? Мне не нужно! — лицо девушки стало совсем непроницаемым.

— Хм, назвать два аурисоса жалкой подачкой… И воспринимай это не как жалость, а как оплату.

— Оплату за что, простите?!.

— За то, что ты отвалишь, нахрен, от меня. У меня нет времени и настроения продолжать наш разговор. Бывай.

Я встал со скамейки, положив деньги рядом с девушкой, и быстрым шагом двинулся прочь с площади. Мда, не зря я сегодня посмотрел карту окрестностей. Дико захотелось курить, но оставшиеся несколько сигарет спокойненько лежат себе в таверне, куда я идти пока и не хочу, и не планирую. А, может, и вообще…

Моя зависимость от табака и нервозное состояние сами задвигали ноги в сторону квартала аристократов.

Я скоро шел к аристократическому кварталу. Чем ближе я был к нему, и чем дальше отходил от центральной площади, тем меньше становилось авантюристов и обычных людей. Немногие пешеходы здесь были одеты в вычурную одежду, а остальные передвигались исключительно на каретах. Но даже так людей здесь было в разы меньше, чем на, так сказать, общих улицах. Первым делом, дойдя до квартала, я решил направиться за трубкой и табаком.

Поплотнее укутавшись в мантию и зайдя в первый попавшийся магазин, меня встретил взрослый, седовласый мужчина с густыми усами. Одет он с иголочки, в какой-то официальный костюм. Его презентабельный внешний вид прямо говорит: «Без денег сюда даже нет смысла заходить, простолюдин». Он окинул меня взглядом, пока я рассматривал выставленные товары, и мягко, но с назидательным тоном, спросил:

— Я могу чем-то помочь вам, господин?