Прямой наследник (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 25

Соратнички еще зыркали недоверчиво, не понимая, о чем мы там уже который час наедине шушукаемся и глядя на это Дима вдруг предложил:

— Давай крестами побратаемся!

И потащил из-за пазухи серебряный крест на кожаном гайтане, сопровождающие прямо ахнули. Сверкнул позолотой мой крест, привезенный, по сказкам, из самого Иерусалима, перекрестил нас вышедший на шум Ефрем и... и стали двоюродные братья крестовыми.

Все-таки религия здесь — громадная сила. Стоило нам провести этот малый обряд, как зримо ослабла тугая пружина, державшая всех в напряжении. Двоюродный он, конечно, двоюродный, но мало ли... А вот крестовое братство преступить — грех непрощаемый.

Лучины нам меняли еще раз десять, а мы все говорили и говорили, и вроде как составили программу построения если не коммунизма, то развитого феодализма с переходом в капитализм.

Пока прикинули так — по мере сил разжигать рознь у татар и в Литве, а все русские княжества приводить к единому знаменателю. Москва, не Москва, может, еще и перенесем столицу, но чтобы одна страна и все удельные князья ей служат. Выморочные уделы забирать в домен великого князя, князей понемногу превращать в бояр. И потихоньку вводить майорат, чтобы не дробилась собственность и чтобы младшие сыновья пополняли служилую прослойку. И пинать наших бояр, чтобы промыслами интересовались. Хотя тут даже пинать не надо — надо самим запустить несколько для начала, показать, что можно зарабатывать, тогда они сами кинутся.

— Я еще селекцию потихоньку внедряю, а то прямо беда с сельхозом.

— У меня попроще — арбалеты да башлыки.

Ничего себе проще. Это же точная механика и сукноваляние. Технологический план круче оказался у Димы, он, в отличие от меня, многое знал и умел делать руками, а я только водить ими. Вон, греческий огонь на коленке спроворил. Показал — работает!

Но все упиралось в одну очень неприятную максиму — «в геологическом смысле территория Великого княжества Московского представляет собой пустыню». Железо — только болотное. Угля — нет. Камень — мягкий известняк. Селитры — нет. Сера... вроде есть в Поволжье, но там татары, а значит как бы и нет. Зато дерева навалом, настолько, что кирпич делать невыгодно — любому мужику с топором проще и дешевле срубить избу из дармового леса.

— Ну, лесом Россия всегда торговала, — утешил меня братец, — строевым, корабельным. А еще лес это деготь, единственная сейчас смазка.

— Для леса хорошо бы лесопилку построить, не кругляк же гнать.

— Да много чего построить надо, только где специалистов взять?

— У греков, больше негде. Вот, кстати, хартофилакс мой едет в Смоленск к митрополиту Герасиму, я его с тобой отправлю, чтоб под защитой.

— И причем тут «кстати»?

— Из Смоленска он в Константинополь. Там механика найти можно.

Шемяка кивнул и добавил:

— Там турки Балканы завоевывают, я думаю, что оттуда народец к нам побежит, хоть в малости. Лазарь Серб был, почему другим не появится?

— Точно. Смотри там на людей, всех мало-мальски ценных гони сюда. И пособи насчет митрополита — он здесь нужнее.

Еще пытались придумать, что делать с братцем нашим Василием Юрьевичем. Взрывной характер, сперва бьет, потом думает, причем случись что сейчас со мной — он второй в линии наследования после Юрия Дмитрича. А такой князь нам не нужен.

Судили, рядили, порешили понемногу выдавить его на Вятку — там народец разбойный, буйный, эдакие прото-казаки, Васе в самый раз. Кукшинских вятчан ему отдам, пусть там княжество себе делает. Хлеба там нет, значит, можно поставками его нежно держать за горло, не вильнет, а иметь там силу, способную прищемить и новгородцев, и казанцев очень полезно. Да и путь на Урал торить надо, а оттуда ближе всего. Нет, через Казань тоже неплохо, но там опять же татары.

Утреню мы за разговорами пропустили, пришлось под недовольные взгляды владыки Ефрема наверстывать на богослужении первого часа. Епископ же по окончании мне попенял, что я еще не сподобился посетить Софью Витовтовну.

— Сама просила? — уставился я на архиерея, подозревая очередную интригу маман.

Ефрем твердо выдержал мой взгляд:

— Негоже матерью брезговать, княже, сыновний долг превыше мирских дел.

Ну превыше так превыше, тем более я сам собирался совершить «визит вежливости». Но раз просят, да еще через такого ходатая, надо произвести демонстрацию...

— Братец, а вздень-ка пояс.

«Нахрена?» — всем видом показал Дима.

— К матушке поедем, показаться.

Шемяка неприлично заржал и вскоре два князя в сопровождении тридцати человек свиты выехали в направлении Устретеньского монастыря, рядом с которым и срубили подворье для маман.

Вся кавалькада отстала от нас шагов на десять-пятнадцать и мы двигались впереди бок о бок, изредка стукаясь стременами и удерживая жеребцов, чтобы не задрались.

— И что, так и живет, не высовывается? — спрашивал Дима.

— Не-а, обустроилась, доходы ей капают, поди плохо.

— Что, и весь двор притащила?

— Ага, человек сто всего.

— И сенных боярыней тоже? — неожиданно пихнул меня Шемяка.

— Само собой.

— А помоложе и посисястей есть?

От гогота двух молодых глоток взвились вверх гревшиеся у дымоходов галки.

Ох, чую, загуляем...

[i] Епанча — суконный плащ с капюшоном

6942 год от сотворения мира, начавшийся, как и положено, в сентябре (это только у богопротивных латинян он 1434-й и начинается в январе), принес в Великое княжество Московское мир — Юрий Дмитриевич вместе с младшим сыном Дмитрием Красным деятельно занимался обустройством своего галичского удела, средний сын Дмитрий с дружиной и охочими удальцами ушел в Новгород, а оттуда на Литву, в помочь Свидригайле, старший...

Старший же Василий разрывался от собственных желаний. Хлыновские молодцы готовы были признать его не только ватаманом ушкуйным, но и первым среди них, и некоторые даже поговаривали, что хорошо бы Васю князем вместо Димитрия, незнамо где шлявшегося. Однако партия эта была маловата и Василий затаил великую обиду.

Но размаху на Вятке Василию не доставало — ходить на татар вниз на Каму да на Волгу можно, да не слишком прибыльно, так что остаются только русские княжества, за набег на которые ныне можно и под анафему загреметь. Еще примучивать вотяков, черемисов и пермяков, но с них тоже прибыток невелик, разве что пушной товар.

Или же плюнуть на буйную Вятку да и погнать вслед брату Дмитрию, в богатые литовские земли, сойтись сабля к сабле с латинянами-кафоликами? Как по мне, то лучше бы такого неуправляемого персонажа унесло куда подальше, но сведения из Хлынова поступали скудно, да и особых рычагов влияния не имелось, так что отложил я эту проблему в сторону и отправился в Устюг, только не Великий, а Железный.

Москва-река уже встала, хоть и не очень прочно, но опасаться нечего — дорога знакомая, через Ростов на Ярославль, а пока доберемся, Волга и Молога заледенеют накрепко, уж в ноябре-то, именуемом здесь груднем, так наверняка.

Мороз еще не сильный, но солнце ушло за тучи надолго — серая хмарь будет висеть до самой коренной зимы, когда ударит по-настоящему и раскинется над всей землей высокое голубое небо, звенящее от холода. А пока по неглубокому снегу бежал княжеский возок, набитый нужным в дороге припасом, следом тянулись груженые сани и розвальни обоза, по бокам скакали всадники Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Ну, во всяком случае, его местного аналога — рынды, молодшие, ближники и все, кому положено сопровождать князя в поездках.

Татарские тулупы и малахаи давно и прочно заменили суконные корзна[i] и шапки, но верхом все равно холодновато и я, невзирая на ворчание спутников, установил строгий порядок — четверть личного состава отогревается в возке или под шкурами на санях. Несмотря на шепотки «Мужам воинским невместно!» не отказался ни один.