Запретные отношения (СИ) - Кострова Валентина - Страница 23

Торжество продолжается по плану. Гости танцуют, танцуют и пригашенные ансамбли, танцую и я то с матерью, то с невестой, то с дальними родственниками. Стараюсь никого не обделять вниманием. Танцует отец. Кажется, он искренне веселится на этом празднике. Или превосходно играет роль счастливого отца. Актер без Оскара.

Большим сюрпризом становится появление Алана с Алиной. Их приглашали, но однозначного ответа от младших мы не получали. Глядя на смущенную сестрицу и серьезного братца, я рад, что они растут вдали от отца. Возможно, им удастся построить свою жизнь, принимая самостоятельно решения в любых сферах, начиная от профессиональной, заканчивая личной.

Отец радуется присутствию младших. Крутится возле Алины, так как сестра в силу своего молодого возраста и наивности тянется к нему. Алан похож на ежика, выставив все свои иголки. К нему подходит мама. Она умудряется вызвать у него скупую улыбку. Именно она знакомит новых родственников с младшими. Дария очаровывает Алину. Плюсик невесте, сестренка нуждается в подруге. Из-за того, что она растет не рядом с нами, ее мировосприятие по моим меркам немного ограничено. Я надеюсь, что однажды сестра приедет в столицу. Будет много путешествовать, наслаждаться по максимум жизнью, знакомиться с разными, интересными людьми. Попробует себя везде, к чему тянет. Мне хочется, чтобы сестренка нашла себя и встретила парня, к которому потянется душой, который ее не обидит и будет любить.

— Дария как глоток свежего воздуха для нашей семьи, — замечает Наиль. — Даже Лейла к ней тянется, а ты в курсе, что моя жена не любит новых людей в своем окружении.

— Ты прав, — соглашаюсь с братом. Усмехаюсь, увидев, как невеста с младшим братом идут на танцпол. — Она легко со всеми находит язык.

— Этот брак сделает тебя успешным, Назар, помни об этом каждый раз, когда начнешь думать о другой, — Наиль выразительно на меня смотрит. — Устрой ей перспективное будущее и исчезни из ее жизни. Так будет лучше для всех. Тем более она молодая, найдет себе спонсора быстро.

Стискиваю ножку бокала, смотрю перед собой. Сдерживаюсь, чтобы не наговорить сейчас глупостей, не спровоцировать ссору, привлекая внимание гостей и порча праздник семьи.

— Не заходи с ней так далеко, как зашел с Кариной.

— И когда тебе надоест быть Цербером отца? — усмехаюсь, дерзко и вызывающе глядя в глаза Наиля. — Когда ты позволишь себе быть собой, а не послушной собачкой отца? Сколько можно терпеть его вмешательство в наши жизни? А?

— По-моему ты выбрал немного неподходящее время для этого разговора, — строго меня осаждает Наиль, вмиг заставляя себя почувствовать вспыльчивым подростком, у которого из-под контроля вырываются гормоны.

— Ты прав, как всегда прав, — цежу сквозь зубы, залпом выпивая остатки шампанского в бокале.

Однажды нам все же с Наилем предстоит поговорить. Откровенно, не тая друг перед другом ничего. Единственное, я не знаю, когда этот разговор состоится. Может быть через год, а может быть через пару лет. Но мы с ним очень тесно связаны, подобно сиамским близнецам. Нас связывают не только общие родители, нас связывают общие обиды, общие демоны, общие ошибки в жизни. Мы повторяем жизнь друг друга.

Нахожу глазами Дарию и рядом с ней Лейлу. Что у меня, что у брата жены подобраны отцом. Что у меня, что у Наиля есть в сердце заноза. И каждый с зудящей внутренней болью справляется по-своему.

— Мира —

Торопливо бегу по тротуару в сторону училища, набегу поправляя лямки рюкзака. Погода странная, вроде тепло, но ощущаешь продирающей до костей холод. Утром я грешным делом подумала о температуре, когда выскочила на улицу, но приложив ладонь ко лбу, поняла, что нет у меня никакого жара. Болеть мне сейчас нельзя. Репетиции пропустить равнозначно смерти.

— Мира! — окликают меня на крыльце училища.

Я оборачиваюсь и ищу глазами того, кто позвал меня по имени. Цепенею, крепко вцепившись за дверную ручку, но потом ее отпускаю, рука безвольно падает вдоль тела.

Последнее время мне некогда было думать о семье. Откровенно говоря, я редко вспоминаю родителей и тем более брата. Они мне не звонят, я их не беспокою. Все взаимно. Поэтому, увидев Мишу, не могу даже придумать причину, по которой он заявился к моему училищу.

— Че, зазналась, стремно с братом поздороваться? — Миша перекатывает в зубах из стороны в сторону зубочистку, прячет руки в карманы куртки. Я вздыхаю и подхожу к нему, чтобы на нас не обращали внимание.

— Чего тебе? — грубо спрашиваю, смотря брату не в глаза, а куда-то поверх его плеча. Слышу смешок.

— А я смотрю ты нос задрала, раз стала любовницей, — пренебрежение в голосе брата меня совершенно не задевает. — Приоделась, причесалась и теперь думаешь, что стоишь миллион?

— Ближе к делу, у меня скоро занятие, опаздывать нельзя.

С усилием воли заставляю себя посмотреть на Мишу. С последней нашей встречи он стал выглядеть хуже, обтрепался, неопрятный какой-то. Я морщу нос, Миша прищуривается. Внезапно он резко меня хватает за локоть, я ойкаю, он болезненно его стискивает.

— Из-за тебя я в полном дерьме, поэтому будь так любезна, сестрица, помоги брату материально.

— А морально не нужно? — ехидничаю. Улыбаюсь, пытаюсь выдернуть руку из захвата.

— Мне не до шуток. Бабки нужны сегодня. Тысяч двести, а еще лучше пятьсот.

— С ума сошел? — мне удается освободиться из клещей брата и отойти от него на пару шагов назад. — Не по адресу обратился! Будь у меня такие деньги, я бы и копейки тебе не дала.

— Значит я обращусь к твоему хахалю. Уж он точно будет более сговорчив, так как ему сейчас скандал ни к чему. А если он не заплатит, то я постараюсь максимально громко раструбить всем о ваших отношениях. Паха тебя проиграл в карты очень богатому человеку. Я надеюсь, ты хоть в курсе перед кем ноги раздвигаешь?

— Какой же омерзительный! — презрительно окидываю Мишу с ног до головы холодным взглядом, отворачиваюсь.

— Ты хоть в интернет почаще заглядывай. О нем сейчас только ленивый не пишет, — слышу за спиной насмешливый голос брата. — Номер телефона у меня тот же, позвони, как будет бабло.

Поджимаю губы, решительно направляюсь к крыльцу и захожу в здание. Здороваюсь со знакомыми, понимаюсь на второй этаж. Привычная рутина, монотонный гул голосов постепенно меня успокаивает. Появление брата выбило меня из колеи. Не сильно, но стало как-то не по себе. Его угрозы о том, что он всему свету расскажет обо мне с Назаром — смешны.

Я не любопытная, к Назару с глупыми вопросами о личной жизни не лезу. Сейчас он безумно занят работой, поэтому никак не найдёт время, чтобы приехать ко мне. Каждый раз, когда я заикаюсь о встрече в редкие телефонные разговоры, он говорит мне, что ему некогда. Просит занять себя чем-нибудь интересным. На карту присылает деньги, которые я даже не знаю на что тратить. Я безумно по нему скучаю, но не смею ему докучать своими чувствами. Помню свое место.

Три часа мы стоим в классе. Три часа с нас градом течет пот, болят все суставы, ломит мышцы, но никто не смеет пикнуть о своей боли, усталости. Три часа мы слушаем музыку, которая то замедляется, то ускоряется, нужно вовремя вступить в комбинацию, которою задал педагог.

Плакать нельзя. Слезы признак слабости. Однако я еле сдерживаюсь, чтобы не осесть на паркет и не разрыдаться. Я все же перед занятиями заглянула в интернет, вбив всего лишь одно имя без фамилии. Лучше бы и дальше была в неведенье. В счастливом неведенье, в своем выдуманном мирке.

Педагог нас благодарит за работу. Мы аплодируем друг другу и потихоньку тянемся на выход в раздевалку. Сев на скамейку, я распутываю ленты пуантов, разглядываю свои сбитые в кровь пальцы. Одна предательская слеза все же скатывается по щеке. Спешно ее смахиваю, делаю глубокий вдох. Беру полотенце и иду в душевую. Даже стоя под напором воды, я не позволяю себе плакать, думать о том, что узнала несколько часов назад. После душа переодеваюсь в чистую одежду, обрабатываю раны, потом заклеиваю пластырем новые мозоли. Носки, кроссовки, не туго их зашнуровываю и ухожу почти самая последняя.