Ананас на ёлке - Донцова Дарья - Страница 8

– Может, перекусите? – крикнула из кухни Марина. – Обед готов. Салат «Коломбина», куриные котлеты с шампиньонами, к ним рагу из капусты.

– Перерыв, – объявил полковник.

– Саша, – улыбнулась Марина, – думаю, тебе надо снять свитер.

– С какой стати? – пробурчал ее муж.

– Ты вспотел.

Полковник молча вышел за дверь. Марина поспешила следом.

Мне стало смешно. Александр Михайлович – один из лучших специалистов на своем поле, в остальном он подросток, который активно бунтует против всех взрослых. На службе Дегтярев собирает совещания, внимательно выслушивает каждого участника, никогда не настаивает на своем мнении. Справедливости ради замечу, что полковник почти всегда оказывается прав. Став частным сыщиком, он не изменился, всегда внимателен к версиям, которые выдвигают сотрудники бюро, не спорит, обсуждает все вопросы. Но как только полковник перестает работать полковником, он вмиг превращается в человека, который нетерпим ни к чьему мнению, требует поступать только так, как он велит. Если Дегтярев в двадцатиградусный мороз собрался отправиться во двор в шортах, футболке и во вьетнамках, ни в коем случае не следует восклицать: «Оденься потеплее, ты простудишься!» В ответ раздастся рык не вовремя разбуженного медведя: «Сам знаю, в каком виде мне дышать свежим воздухом!» Поведение Александра Михайловича, когда он не руководит расследованием, проходит под девизом «назло маме отморожу уши» или «чтобы наказать кондуктора, не сяду в автобус, пройду двадцать километров пешком».

Вот и сейчас он почему-то не пожелал вымыть руки на первом этаже, пошагал на второй. Иногда мне кажется, что Александру Михайловичу тринадцать лет!

И тут на мой телефон прилетела СМС от Марины: «поднимись скорее к А.М.». Я поняла, что что-то случилось, испугалась и ринулась вверх по лестнице.

Влетев в комнату толстяка, я увидела Марину и выдохнула. Похоже, ничего ужасного не произошло.

– Небольшая проблемка, – сдавленным голосом произнесла подруга.

Я окинула взглядом Дегтярева. Полковник стоял у входа в гардеробную. На нем по-прежнему был дурацкий свитер со слоном, но выглядел наш борец с преступностью нормально, разве что лицо его было чуть краснее, чем обычно.

– Он не хочет снимать пуловер, – продолжила Марина.

– Нет, – отрезал Дегтярев.

– Ты весь потный! – возмутилась жена. – Похож на вареного рака! Я имею в виду лицо.

– И что с ним? – побагровел полковник.

– Рак превратился в свеклу, – констатировала жена. – Сними свитер.

– Нет, – уперся муж и громко чихнул.

Я услышала тихий звон, прищурилась и лишь сейчас увидела, что к хоботу пришиты крохотные колокольчики.

Александр Михайлович схватил бутылку минералки, которая стояла на тумбочке, открутил пробку, вмиг выпил все ее содержимое и выдохнул. Марина уперла руки в бока.

– Что-то здесь не так! Тебе жарко, хочешь пить, а пуловер не стаскиваешь!

– Нет, – зарычал полковник.

– Почему? – с упорством, достойным лучшего применения, уже в который раз поинтересовалась Марина.

– Не хочу, – объявил полковник.

– Думаю, вещь тебе мала, – засмеялась жена, – поэтому ты просто не можешь из нее вылезти. Сядь в кресло, подними руку.

– Зачем? – процедил Дегтярев.

Я решила присоединиться к их диалогу.

– Снимем с тебя обновку.

– Не хочу, – пробубнил Александр Михайлович.

– Саня, – ласково пропела Марина, – мы никому не расскажем, что ты купил фигню, в которой похож на сардельку в особо тесной упаковке. Правда, Дашуля?

– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, – кивнула я. – Едина в трех мартышках.

– Дайте попить, – прохрипел полковник.

– У тебя небось давление зашкалило, – вкрадчиво произнесла супруга.

Я сообразила, что жена решила сейчас наступить на педаль мужского ужаса заболеть насморком и умереть мгновенно от этого страшного неизлечимого недуга, поэтому бойко соврала:

– Знаю одного парня, который целый день носил рубашку на два размера меньше, да еще и воротник застегнул. Бедняга.

– Что с ним случилось? – неожиданно поинтересовался Дегтярев.

– Умер наутро, – рявкнула Марина.

В толстяке мгновенно ожил следователь.

– Откуда у тебя сведения?

– Так от Даши, – живо перевела на меня стрелку супруга. – Сорочка мужика задушила.

– Правда? – насторожился Александр Михайлович.

Меня понесло по ухабистой дороге вранья.

– Звали его Петя. Парень купил обновку. Захотел стройнее выглядеть, взял на пару размеров меньше. Застегнул на все пуговицы. Через пять минут стало ему жарко.

– Петя густо покраснел, – добавила свою деталь Марина, – но не захотел расстегнуться.

– Да-да, – кивнула я, вынула телефон и начала быстро писать сообщение Кузе.

– Весь день он проходил в тугой одежде, – исполняла свою арию наша кулинарка, – спать лег в ней. И – упс! Инсульт. Правда, Дашуля?

– И инфаркт в придачу, – сгустила я краски.

– Ужасная история! – всхлипнула Мариша. – Жаль дурака! Ему бы снять идиотскую сорочку, так нет же! Настоял на своем и помер!

– Кошмар, – прошептала я, – бедный Петя.

Мой телефон мигнул, и я поняла, что Кузя выполнил просьбу. Пару раз всхлипнув, самым скорбным тоном произнесла: «Вот, смотри, вчера на его могилу родные ездили, прислали фото». Дегтярев взял мой мобильный, мы с Мариной встали за спиной полковника и увидели творение рук нашего хакера.

Кладбище. За железной оградой – памятник. Скульптура мужчины, который раздирает на себе рубашку. На груди у него надпись: «Спи спокойно, дорогой Павел. Мы никогда не забудем, как тебя задушила одежда».

Глаза полковника приобрели форму и размер советских пятикопеечных монет.

– Встречаются дураки, которые не расстегивают воротник рубашки? – пробормотал он.

– Ой, еще есть те, кто впихивает ноги в тесные ботинки, – защебетала жена. – Побегают день-другой в туфельках не по размеру, поспят в них – и гангрена! Отрезают идиотам нижние конечности.

Полковник положил телефон на столик.

– На памятнике имя Павел, а вы говорили, что он Петр.

– Родители никак договориться не могли, – тут же выдала новую историю Марина. – Мама хотела, чтобы мальчик откликался на Петю, а отцу нравился Павел. Вот и обозвали Петром-Павлом.

– Как крепость, – добавила я.

– Ты о чем? – не сообразил Дегтярев.

– Петропавловская крепость в Питере, – улыбнулась я. – Ладно, я пошла.

– Куда? – занервничал Александр Михайлович.

– Проголодалась, – сообщила я, – хочу вкусно поесть. Марина, ты со мной?

– Конечно, – объявила супруга полковника.

– Эй-эй, стойте! – заголосил полковник. – А что с пуловером?

Я пожала плечами:

– Ничего. Останешься тут, ляжешь спать в свитере. Телефон Гены у меня есть.

– Какого такого Гены? – прошептал Дегтярев.

– Геннадия Анатольевича Медникова, патологоанатома, – объяснила я. – Он давно хочет оказать мне услугу, звонит часто, спрашивает о здоровье членов семьи, напоминает: «Дашенька, всегда рядом! Если кого-то убьешь, сто раз в него ножик воткнешь, сразу пиши. Приеду, заберу трупик, напишу, что покойный чистил картошку в состоянии алкогольного опьянения, сто раз на лезвие упал. Оно стояло на полу под углом в девяносто градусов». Не беспокойся, если тебя задушит свитер, у нас проблем не окажется. Гена из любви ко мне все наилучшим образом устроит. Марин, побежали, очень уж есть хочется!

Мы направились к двери.

– Стойте! – закричал полковник. – Снимите это с меня немедленно!

– Слышу речь не мальчика, но мужа, – прошептала подруга и громко добавила: – Милый, подними руки.

На этот раз полковник спорить не стал, молча воздел к потолку верхние конечности. Мы ухватили рукава пуловера за вязаные манжеты, потянули… но свитер не поддался.

– Саня неправильно сидит, – осенило жену полковника. – Котик, нагнись, опусти лапки.

Полковник беспрекословно сменил позу. Мы опять вцепились в рукавчики, что есть сил дернули за них… Обновка осталась на месте.