Несовместимые (СИ) - Кострова Валентина - Страница 13

Мне отвечают молчанием. Надуваю губы и отворачиваюсь. Какие неразговорчивые и неприятные. Хоть напоследок бы побеседовали.

Куда везут? Глаза не завязывают, значит, никто меня живой не увидит. Я вытаскиваю телефон из кармана, крепко его сжимаю, ожидая, что сейчас выхватят и выкинут.

— Переведи на режим полета. Потом позвонишь родителям, как «прилетишь».

Я иронично бросаю в сторону взгляд. Серьезно? Я буду жить? Это немного придает бодрости духа.

— Я хочу пить, — ищу глазами свой рюкзак, но мне тут же протягивают бутылку с водой.

Подозрительно ее рассматриваю. Откручиваю крышку, бутылка новая, значит ничего в воду не подмешали. Выпиваю, ставлю бутылку рядом. Вновь в салоне возникает пауза. Смотрю-смотрю в окно, а глаза закрываются. Вздрагиваю, мотаю головой, опять смотрю. В конце концов меня вырубает.

Открываю глаза. Темно. Голова немного гудит, а во рту сухость. Приподнимаюсь с дивана, кручу головой в разные стороны. Не сразу понимаю, где нахожусь. Меня, видимо, из машины перенесли в какой-то дом. Дом с большими окнами. Через них я вижу дорожку из камней, ухоженную лужайку, уличные фонари. Вдали в полумраке вырисовывается лес.

Я нахожусь в гостиной, догадываюсь по камину, по большому телевизору на стене, по дивану, на котором все еще сижу. Напротив стоит такой же диван, а посередине - стеклянный столик. Стены выкрашены в модный серый цвет, мебель тоже темная, весь этот мрак разбавляют белые аксессуары типа подушек, ваз, картин, симпатичные торшеры, один сейчас мягко освещает все вокруг.

Сидеть на диване и ждать своей участи в незнакомом доме — не лучшее времяпровождение. Ужас происходящего еще не орет внутри меня, но его визг я прекрасно слышу. Прислушиваюсь, пытаюсь понять, есть ли кто-то поблизости. Встаю на ноги, я босиком, мои кроссовки аккуратно стоят рядом, иду исследовать территорию. Выглядываю в коридор. Темно. Сердце от страха и неожиданных приключений то вверх к горлу подскакивает, то вниз к желудку падает. Желудок тут же издает неприятный звук, напоминает мне, что пора бы перекусить. И попить воды. Только теперь я уже попью из крана. Определенно мне что-то дали. Повелась, как дурочка. Идиотка. Вот как теперь понять, где нахожусь? И кому доверять? Хотя тут доверять некому, даже собственной тени я не верю.

Кухня, совмещенная со столовой, тоже выдержана в темных тонах, но за счет стеклянной стены с видом на лужайку кажется очень миленькой. Включаю свет над кухонным островком, без спроса лезу в холодильник. Он забит под завязку самым разными яствами. «Ешь не хочу» называется. Мой желудок, терзаемый голодом, лишен чувства такта и воспитанности. Я настолько голодная, что готова сожрать слона. Поэтому наплевав на режим питания и отсутствие хозяина, достаю бекон, яйца, овощи. Жарю смачную яичницу и делаю салат. Мне хватает наглости полазить по шкафчикам, понять, что еды в этом доме хватит на неделю минимум. Даже винишко есть в наличии. Одну бутылку ставлю в холодильник, сразу же достаю бокал. Вряд ли хозяин будет пить вино со снотворным. Такие вещи в свободном доступе не стоят.

— Мне тоже, — раздается тихий голос за спиной.

Он неожиданности я подпрыгиваю на месте, бокал из рук падает на пол и со звоном разбивается.

— Не двигайся, — приказывает.

Я сама понимаю, что мне босиком по осколкам чревато топать. Герман, а это именно он, и из-за него разбит бокал, приседает передо мной, самостоятельно собирает крупные осколки. Я смотрю на его затылок, на воротник белой рубашки, на то, как ткань натягивается от каждого его движения, обтягивает спину. Сглатываю. Да он ходячий секс, если так подумать. Выпрямляется, на меня не смотрит, я все еще стою неподвижно. Слышу шум пылесоса, вжик-вжик, все мелкие осколки-крошки собраны.

Теперь он сам достает с полки два бокала, достает охлажденное вино. Я отвисаю, беру тарелку, накладываю яичницу с беконом. Оборачиваюсь, Герман сидит на барном стуле за островком и пристально на меня смотрит. Перед ним два наполненных красным вином бокалы. Рука начинает мелко дрожать.

— Ты будешь есть? — довольно резко и невежливо спрашиваю, откинув в сторону «вы».

Кивает головой. Ставлю перед ним тарелку с омлетом и с салатом. Себе тоже накладываю, прихватив две вилки, устраиваюсь напротив.

Вновь вздрагиваю, когда тишину разрывает стандартная мелодия «айфона». Герман смотрит на экран, одно движение руки, звонок стихает. Меня так и подмывает спросить его, зачем он меня преследует, какие у него цели на мою персону.

Вновь звонок. Вновь взгляд, вновь не отвечает. На третий раз я не выдерживаю.

— Может, ответишь? Вдруг что-то важное!

Серые глаза обдают меня холодом. Я стискиваю зубы. Вот зачем полезла? Когда я научусь не приставать к людям со своим мнением? Еще бы язык прикусывать вовремя.

Раздраженно слезаю со стула, выкидываю остатки еды и мою тарелку. После этого залпом выпиваю вино, не чувствуя его ни крепости, ни вкуса. Меня не останавливают, когда иду к стеклянной двери. Делаю вывод, что передвигаться по дому не запрещено. Решаюсь выйти на улицу, поэтому отодвигаю в сторону раздвижную стеклянную дверь и выхожу из дома. Босиком ступаю на холодные камни, поджимаю пальцы. Перебираюсь на лужайку, задумчиво бреду по участку.

Территория огромна. Не представляю, сколько тут гектаров, но я так и не дохожу до забора, да и страшно шагать в темноту. Иду по краю света от фонарей и тьмы природы. Поглядываю на дом. Два этажа, камень и стекло. Бездушный и холодный дом. Как и его хозяин.

Набредаю на задний двор. Тут беседка, в ней уже расставлены ротанговые диваны, кресла и стол. Еще есть накрытый защитной пленкой бассейн. Неподалеку друг на дружке стоят белые шезлонги.

Заворачиваю за угол дома и замираю. Перед домом стоят три черных джипа, микроавтобус, на котором меня привезли. И ни души. Только это видимость, я кожей чувствую, как на меня смотрят, следят за каждым шагом.

— Потерялись? — вскрикиваю, испуганно вжимаюсь в стену дома. Рядом стоит помощник Германа или кто он там ему.

— Вы меня напугали! — сердито отчитываю мужчину, отдергивая толстовку.

— Извините.

— Я просто гуляла.

— Приятной вам прогулки, — на его губах появляется усмешка, он вежливо склоняет голову и проходит мимо меня.

Я иду к крыльцу дома, хотелось бы прояснить ситуацию своего нахождения в этом месте, но с этим нужно идти к Герману.

Его на кухне не оказывается, на первом этаже заглядываю почти во все комнаты, которые мне попадаются, но его нигде нет. На второй этаж подниматься не хочется, поэтому я возвращаюсь в гостиную, сажусь на диван, подогнув под себя ноги.

— Нет, меня завтра не жди. Я позвоню, если что-то потребуется, — Герман замирает в дверном проеме гостиной. Я обращаю внимание, что он переоделся в свободные светлые брюки и футболку-поло. Влажные волосы зачесаны назад, говорят о том, что он принял душ. Разговор завершает без банальных прощаний.

Он не спеша подходит к свободному дивану, присаживается, одна рука ложится на спинку, другая - на подлокотник. Его цепкий взгляд устремляется на меня. Поджимаю губы, смотрю перед собой.

— Ты создаешь мне много проблем, Марьяна.

— Не поверишь, могу тоже самое сказать о тебе, — слегка поворачиваю голову в его сторону, выдерживаю мрачный взгляд. — Я собиралась лететь обратно в Америку.

— Разве я отдавал на это приказ?

— Я должна была ждать твоего приказа? Я не в твоем подчинении, поэтому ты сейчас совершаешь преступление, насильно меня удерживая в этом доме. Между нами нет никаких дел и не будет.

— Иди.

Я недоуменно на него смотрю. Свожу брови к переносице, осмысливая сказанное слово. Он прищуривается, следит за моими эмоциями на лице. Следит хищно темными глазами, зрачок перекрывает радужку. Губы без улыбки, но мне кажется, что иронично улыбается. Иллюзия или игра света.