Остаётся только надежда - Осень Галина - Страница 2

Все её действия были какими-то автоматическими. Быстро и спокойно она достала пару чемоданов, собрала вещи первой необходимости, забрала из стенки документы. А в голове непрерывно прокручивала варианты своего временного проживания. К моменту окончания сборов вариант определился: недорогая гостиница рядом с местом работы. Там, кстати, от их универа забронированы два номера для командированных.

Ничего страшного, если она воспользуется этим бонусом. Ей и надо-то всего несколько дней, чтобы оценить масштаб проблемы и принять нужные меры. Она сможет. Она выкарабкается. Не юная девочка, а взрослая тётка всё же.

Снова вызвав такси, Рита назвала адрес и через несколько минут уже была на месте. А ещё через полчаса распаковывала вещи в своём номере.

Телефон за это время практически не переставал звонить, но Рита убрала звук и не обращала внимания, лишь изредка бросая взгляд на экран, чтобы не пропустить нужные звонки по работе. Но звонил пока только Андрей. И где-то глубоко появилась мыслишка, ободрённая такой настойчивостью: а вдруг это ошибка? Вдруг Рита всё неверно представила? Не так поняла? Обидела ни в чём неповинного мужа? Она даже присела, перестав суетиться, и охнула, приложив руку ко рту.

Но, как вишенка на торте, раздался тихий сигнал входящего сообщения. Машинально Рита открыла сообщение и вздрогнула. Всего три кадра. Три коротких видеокартинки. Но каких! Других доказательств и объяснений уже не надо: Милена и Андрей в самых горячих позах и видах. Краткая надпись гласила: «Снимала для себя, но пригодилось и тебе, чтобы ты не питала надежд».

Это внезапное «ты» от дерзкой мокрощелки резко взбодрило Риту. В голове утвердилась прочная мысль, что обратной дороги нет, и она сделала всё правильно. Внезапно её одолела дикая жажда. Горло буквально скребло сухостью. Она достала из сумки любимую кружку и выпила воды прямо из-под крана. Села в кресло и прикрыла глаза. Надо всё обдумать.

Снова вспомнилась баба Люда и её история. Когда-то Ритин дед – Николай схлестнулся на гулянке с молодой разведёнкой. И было им с бабушкой уже далеко за пятьдесят в ту пору. На бабушкиных глазах всё и происходило. Молодуха (ну, как молодуха, лет 35-40 бабёнке было, точнее Рита не помнила) весь вечер крутилась возле деда Николая, то танцевать его вытаскивала, то в игры вовлекала. И тот встрепенулся, почуял молодой сквознячок, забыл о своих болячках и лихо принялся обхаживать настойчивую даму. А потом и вовсе оба ушли с гулянки вместе.

Баба Люда ничего выяснять и узнавать не стала. Деда с гулянки тоже не ждала, сидя под окошком. Собрала свои личные вещи, да и ушла из дома в соседнее село. Вот так поступила на старости лет. Там у её родителей был старенький домик. Баба Люда использовала его как дачу, постоянно в нём никто не жил. В этом домике баба Люда всю оставшуюся жизнь и прожила.

Много раз дед приезжал за ней, умолял вернуться, говорил: бес попутал. И вообще за один раз прощать положено. Но Люда уже вычеркнула его из своей жизни, обходила его по дуге, как прокажённого. Молча. Не здоровалась, не разговаривала, не замечала.

Та разведёнка к деду прилипла и не отставала. Мужчина он был ещё крепкий, по хозяйству умелый, не бедный. Опять же бывшая жена всё ему оставила ни крошки, ни тряпки из дома не взяла. Дед с той разведёнкой всё же сошёлся потом: не сидеть же одному, но на развод не подавал. Баба Люда тоже заявлений не писала. Так они и считались мужем и женой до самой смерти.

Дети Людмилы и Николая с отцом связь поддерживали, здоровались, но в гости к нему и его новой семье не хаживали. Внуки тоже деда сторонились. И он до конца жизни бывшую жену обвинял в том, что она семью порушила. Не простил ей, что она его не простила. Вот как бывает.

А Ритка так и вовсе с шести лет и во время учёбы в школе жила у бабушки Люды. Не потому что с родителями не ладила, а потому что бабульку свою любила и жалела. Какая разница откуда до райцентра в школу ездить: автобус забирал ребятишек из всех окрестных сёл, где не было школы.

После школы поступила в универ. Тогда и Андрея встретила, ещё в студенчестве. Тогда родители подарили ей однушку, и началась у Риты самостоятельная жизнь. Прожили с ним двадцать два года. Скоро серебряная свадьба была бы.

Рите казалось, что всё у них хорошо. Им обоим за сорок: Рите – сорок два, Андрею – сорок пять. Сыну – двадцать два, дочери – девятнадцать. Не маленькие уже. Каждому помогли квартиры купить, живут самостоятельно. Андрей начальником юротдела работает в крупной фирме, Рита преподаёт в универе. Кажется, только-только жить начали и вот…

С другой стороны, хорошо, что сейчас, а не совсем уж под старость лет. Есть время привыкнуть. Но, чёрт, как больно! Как обидно сознавать, что ты стала лишней в жизни дорогого тебе человека. Как унизительно слушать и видеть перед собой его любовницу!

– Боже мой! Обидно сильно! И больно! – тихо воскликнула Рита. – За что?! Почему это со мной произошло?! – задала она вопросы пустоте сквозь слёзы.

Нет ответа. Говорят, от хороших жён не уходят и им не изменяют. Эта, случайно вспомнившаяся фраза, заставила мысли Риты крутиться по другому кругу. Может, действительно она сама во всём виновата? Не ценила, не понимала, выносила мозг, слишком много требовала?

Но память не подсунула ей никаких таких обидных для мужа моментов. «Или за собой бревна в глазу не видать?» – засомневалась Рита. Но нет! Настырно вспоминались только хорошие и счастливые моменты: как они, взявшись за руки, бежали босиком по лужам под проливным дождём, не успев дойти до Ритиного дома буквально двести метров. Как однажды под Новый год, сцеловывая снежинки с её ресниц, Андрей признался в любви и позвал замуж.

Как вставали по очереди к первенцу: он рос очень беспокойным. Как дружно жили с соседями, выезжая вместе на шашлыки или с детьми в парк. Как покупали большую квартиру, как росли дети и не было у них лучшего отца. Как выросли сын и дочь и отделились от родителей, начав самостоятельную жизнь. И они помогли им, купив каждому по очереди по квартире. Они не были бедными. Не были и очень богатыми. Просто оба умели правильно выделять главное на этапах жизни и этого главного добиваться.

Рита никогда не была транжирой, не гналась бездумно за модой, одевалась качественно и элегантно. И на свои сорок два никак не выглядела. И всё же её время вышло, с горечью осознала Рита. Она вошла в число тех несчастных, которые не удержали своих мужей.

И опять в ней всё взбунтовалось: что значит не удержали?! А надо удерживать?! Ведь если человек хочет быть рядом, его не надо заставлять это делать. А если не хочет? Ищет заботы и ласки на стороне. То стоит ли его держать?! Разве самой себе не будет больно и обидно, что человек рядом с тобой остаётся только по необходимости?! Дикость!

Рита такого не хотела. Она хотела по любви. Но вот любви, похоже, уже и не было. Потому что одно дело лёгкий флирт и совсем другое – постоянный секс и беременность. Это практически вторая семья. Это измена осознанная и тщательно скрываемая. Это жёсткий удар по Ритиному самолюбию и гордости. Непростительный удар!

Долгие тяжёлые рыдания, безысходные мысли и горькие сожаления всё же утомили женщину. Незаметно для себя Рита вначале задремала, а потом и уснула тяжёлым беспокойным сном. К вечеру проснулась с совершенно ясной головой и пониманием ситуации. Первым делом она позвонила дочери и сыну и предупредила их об уходе из дома, чтобы не беспокоились и не искали. Сын сдержанно похмыкал, спросил не торопится ли она с выводами, но уговаривать не стал. Рита его понимала: Сергей очень любил отца, но и её ценил не меньше. Ему надо время, чтобы разобраться и принять чью-то сторону.

А вот Иринка сразу встала за неё. Может, из женской солидарности, а, может, что-то подозревала. Ведь не один же день всё это длилось.

– Мам, ты, главное, не плач и не волнуйся, – уговаривала её по телефону дочка. – Я сейчас к тебе приеду, и мы всё обсудим. Ты где?