Великая мать любви - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/154
• Следующая

Я позвонил. Возник, и стал, усиливаясь, приближаться шум шагов. Не мужских, но женских. Жена Бертье, норвежка, сухая, высокая женщина, шла открывать дверь. Многочисленные замки защелкали, отворяясь. "Бонжур, мадам!"

"Бонжур, мсье Лимонов, коман сова, проходите! Мишеля еще нет, но он скоро будет."

Завешенная картинами и картинками прихожая. Особый запах музея, приятный, запах давно высохших красок, старых рам и благородного скрипучего, но ухоженного паркета. Я позавидовал запаху. Я тоже чистое животное, но когда пещера небольшая, и в ней обитают двое, и вторая половина (красивая и своенравная) много курит, то запах есть. И запах еды присутствует, и сырости, и... Я имею то, что я имею... Если книгам его и жене норвежке я не завидовал, то запах: квартиры Бертье нравился мне больше, чем запах моей.

Церемония снимания бушлата, затем передвижения по коридору (несколько белых дверей прикрыты) в гостиную. В гостиной еще

картины, но уже основные богатства: несколько хороших сюрреалистов, пара латиноамериканских известных художников (их я ценю меньше) и даже одна большая работа человека, которого я знал в свое время в Москве, не бесталанная, но все же находящаяся скорее в пределах этнографии, чем искусства. Ни один стул не сдвинут со времени моего прошлого визита. Сейчас она мне покажет, куда мне сесть и предложит выпить. Покажет на диван, на ближнюю секцию его, а выпить я возьму "Шивас-Ригал". Точно, именно на ближнюю секцию дивана указала ее подсохшая рука в благородных кольцах. Садитесь.

Из хулиганства я сел не на диван, но в "его" кресло. Она с удивлением взглянула на меня, но прошла к бару. Отворила створку. "Шивас-Ригал"?

Интересно, каким методом она пользуется для запоминания... Записывает? Я уверен, что семья Бертье общается еще с, по меньшей мере, несколькими сотнями индивидуумов. Дух противоречия шепнул над ухом: попробуй взять водку! "Водка стрэйт, если можно..."

Она чуть вздрогнула спиной, но налила мне водки. Я терпеть не могу водку, и отхлебнув полглотка я мысленно выругал свой собственный дух противоречия, неуместно разыгравшийся сегодня.

"Как вы переживаете холода? - спросила она, усаживаясь в другое кресло и закуривая. - Насколько я помню, вы живете в мансарде в третьем? Надеюсь у вас не очень холодно?"

Вот такими трюками, - подумал я, - Бонапарт завоевывал сердца солдат. Шивас-Ригал, место жительства. "Я удивляюсь вашей замечательной памяти, мадам. Я бываю у вас раз в год".

"О, ничего удивительного, - заулыбалась она. - Я запомнила мансарду под крышей, потому что Мишель, однажды, проводив вас, сказал: Вот приехал молодой человек в Париж, живет в мансарде под крышей. А мне, Ингрид, никогда не привелось приехать в Париж, потому что я в нем родился. Должно быть великолепно приехать в Париж молодым, поселиться под крышей... - У Мишеля было очень грустное лицо".

"У меня холодно, - сказал я. - Четыре окна на улицу, плюс два выходят во внутренний вертикальный двор. Постоянная циркуляция воздуха. Как не топи, все выветривается. Однако я не жалуюсь. Для меня важнее свет, а света на моем чердаке сколько угодно". "У вас опять что-нибудь выходит?"

"Да. - Пошуршав, я извлек из конверта книгу. - Вот, я подписал вам и мсье". "Мишель будет очень рад". "Выходит в январе", - пробормотал я. Из глубины квартиры вдруг замяукала сирена.

29

"Опять! - Она встала. - Что-то не в порядке с alarme*. Уже который раз сегодня. Извините". - Она вышла, прикрыв очень чистую и белую дверь. Я давно уже знал что чистые и белые двери переживают владельцев так же, как и грязные, а сменив сотни крыш над головой, убедился в том, что "стройте свой дом у подножья Везувия", - самая разумная заповедь, однако у них можно было сидеть в пиджаке и рубашке, без четырех свитеров, и я бы выбрал их квартиру, если бы мне предложили выбрать. Разумеется за ту же цену. Романтизм мансарды был мне ни к чему, в моей жизни романтизма было уже много, сплошной романтизм, я бы пожил для разнообразия в теплой квартире. * Сигнализационная система.

Мяуканье прекратилось.

"Без аларма, увы, не обойтись, - сказала она входя и усаживаясь в кресло. - В доме коллекция картин. К нам уже пытались забраться несколько лет тому назад. Но с алармом приходится все время помнить о нем, - она вздохнула. - У нас очень сложной системы аларм, с разными программами..."

"Ко мне влезли в октябре, - сказал я. - С крыши, разбили стекло в окне. Среди бела дня. Правда ничего ценного не нашли, взяли только золотые запонки. Однако противно. Чувствуешь себя жертвой". Я не поведал ей пикантных деталей ограбления. Например то, что чемодан, содержащий коллекцию наручников, цепей и искусственных членов из розовой резины был раскрыт вором или ворами и все эти прелести валялись в центре комнаты. Вор или воры не прихватили ни единого "Эс энд Эм" предмета. Очевидно, у них были нормальные сексвкусы.

"Кошмар! - воскликнула мадам Бертье. - Полиция не обеспечивает секъюрити граждан."

"Секъюрити это миф, - сказал я. - Обеспечить безопасность квартир никакая полиция не в силах. Тотальная секъюрити вообще невозможна..."

"Ну разумеется, - воскликнула норвежская женщина и уселась поудобнее. Лицо ее сделалось оживленным. Очевидно вопрос секъюрити ее живо интересовал. - Но мы не говорим о тотальной секъюрити, речь идет хотя бы о том, чтобы убрать преступников с улиц и от дверей наших квартир".

"Лучше ничего не иметь, дабы ничего не терять, - изрек я мудро. И тотчас сообразил, что говорить подобные вещи в наполненной ценностями квартире глупо. - Что касается личной безопасности, то даже президентов убивают. Простому же человеку уберечься от настоящего врага невозможно. Всякий может убрать всякого. Представьте себе, вы

30

возвращаетесь вечером и у ворот вашего дома сталкиваетесь с человеком... Он преспокойно вынимает револьвер и без эмоций и лишних телодвижений стреляет в вас. Садится в машину и уезжает. Первый полицейский, исключая счастливый случай, появится не раньше, чем через десять минут. За это время автомобиль пересечет треть Парижа..."

• Предыдущая
• 10/154
• Следующая