Женская психология - Хорни Карен - Страница 10

Я имею в виду, что мальчики могут осмотреть свои гениталии, чтобы проверить, имеют ли место ужасные последствия онанизма^[40]. Девочки, напротив, в буквальном смысле "пребывают во мраке" по этому поводу и остаются в полном неведении: в порядке ли их гениталии? Естественно, отсутствие возможности осмотра себя не может сравниваться со случаями острого страха мальчиков перед кастрацией, но в случаях не столь выраженного страха, которые встречаются гораздо чаще, я думаю, что такое различие очень важно. В любом случае материал, собранный мной в процессе психоанализа женщин, привел меня к заключению, что этот фактор играет значительную роль в женской ментальности и что он вносит свой вклад в ту особую внутреннюю неуверенность, так часто встречающуюся у женщин. И именно под давлением этой тревоги девочка нередко ищет убежища в роли мужчины.

Каков же выигрыш в уходе от женской роли?

Я сошлюсь на опыт, имеющийся, наверное, у всех психоаналитиков: они обнаруживают, что подсознательное желание быть мужчиной попадает, в общем, на сравнительно благоприятную почву: однажды возникнув, оно становится устойчивым, так как является выражением стремления избежать осознания либидонозных желаний и фантазий, связанных с отцом. Таким образом, желание быть мужчиной содействует подавлению кровосмесительных женских желаний или сопротивлению их "вытаскиванию на свет Божий". Такой типичный и постоянно повторяющийся опыт вынуждает нас, если мы верны психоаналитическим принципам, заключить, что фантазии о том, чтобы быть мужчиной, предназначены в раннем периоде именно для того, чтобы оградить субъекта от либидонозных желаний, связанных с отцом. Фантазия "я мужчина" позволяет девочке "уйти" от женской роли, в данной ситуации — слишком перегруженной виной и тревогой. Естественно, что попытка отойти от женского стиля жизни к мужскому неизбежно приносит чувство неполноценности, так как девочка начинает примерять к себе чужие притязания и оценивать себя мерками, чуждыми ее биологическому естеству, и при этом, конечно же, сталкивается с чувством, что она никогда не сможет соответствовать им полностью. Хотя чувство неполноценности очень мучительно, аналитический опыт убедительно доказывает нам, что Эго переносит его легче, чем чувство вины, связанное с сохранением женской полоролевой установки, и, следовательно, для Эго — несомненный выигрыш, когда девочка, избегая Сциллы-вины, ищет убежища у Харибды-неполноценности.

Для полноты картины я упомяну еще об одном преимуществе, которое, как мы уже знаем, получает женщина от процесса отождествления с отцом, происходящего одновременно с принятием роли мужчины. Я, к сожалению, не могу ничего нового добавить к тому, что я уже излагала в моей более ранней работе. Мы знаем, что сам процесс отождествления с отцом является одним из ответов на вопрос, почему уход от женских желаний, направленных на отца, всегда ведет к усвоению полоролевой установки мужчины. Некоторые размышления над тем, что уже было сказано, открывают нам возможность иной точки зрения на этот вопрос. Известно, что когда либидо встречает препятствия на своем пути, практически всегда наблюдается регрессия и активизируется более ранняя фаза развития. Согласно последней работе Фрейда, зависть к пенису представляет собой стадию, предшествующую подлинной объектной любви к отцу. Такой ход мысли, предложенный Фрейдом, помогает нам понять ту внутреннюю необходимость, с которой либидо регрессирует назад именно к этой предшествующей стадии, независимо от того, когда и в какой степени оно столкнулось с преградой кровосмешения. Я в принципе согласна с замечанием Фрейда, что девочка движется к объектной любви дорогой зависти к пенису, но я думаю, что природа этой эволюции может быть изображена иначе. Наблюдая в случаях регресса, какая значительная часть первичной зависти к пенису проистекает из периода, предшествующего Эдипову комплексу, мы должны отказаться от искушения интерпретировать все проявления такого элементарного закона природы, как взаимное влечение полов, только в свете этой зависти.

Исходя из этого заключения и столкнувшись с вопросом, как же тогда следует понимать психологию этого первичного биологического принципа, мы, казалось бы, должны признаться, что мы этого не знаем. На самом деле, я все чаще обращаюсь к гипотезе, что, возможно, причинная связь может быть совершенно обратной и что именно влечение к противоположному полу, действующее с самого раннего периода, и обусловливает либидонозный интерес маленькой девочки к пенису. Этот интерес, в зависимости от достигнутого уровня развития, сначала имеет аутоэротическую и нарциссическую направленность, как я описывала ранее. Если мы будем рассматривать указанные "отношения зависти" применительно к взаимному влечению полов, перед нами встанут новые вопросы, относящиеся к причинам возникновения Эдипова комплекса у мужчин, и я надеюсь ответить на них в следующей статье. Но если мы предположим, что зависть к пенису является первым выражением загадочного взаимного притяжения полов, тогда окажется, что нет ничего удивительного в том, что анализ обнаруживает ее существование в еще более глубоких временных слоях, чем тот, в котором развиваются желание иметь ребенка и нежная привязанность к отцу. Путь к нежному отношению к отцу может быть подготовлен не только разочарованием в связи с отсутствием пениса, но с таким же успехом и иным образом. И тогда мы должны говорить о либидонозном интересе к пенису как о своеобразном проявлении "парциальной любви", используя термин Абрахама^[41].

Такая любовь, говорит он, всегда имеется в качестве предшествующей стадии подлинно объектной любви. Мы можем также объяснить этот процесс и путем аналогии с переживаниями более старшего возраста: восхищенная зависть прямым путем ведет к любовному отношению. Что же касается чрезвычайной легкости, с которой происходит возврат к зависти, я должна сослаться на определенное аналитическое открытие. В ассоциациях пациенток нарциссическое стремление обладать собственным пенисом и стремление обладать объектом либидонозного влечения часто так переплетены, что порой трудно понять, в каком смысле употребляются слова: "Я его хочу".

Еще несколько слов о женской фантазии кастрации как таковой

Она дала название всему комплексу, так как является самой поразительной его частью. Согласно моей теории женского развития, я считаю целесообразным рассматривать эти фантазии как вторичное образование. Я представляю себе их происхождение так: когда женщина находит убежище в фиктивной мужской роли, ее женская генитальная тревожность до некоторой степени переводится на мужской язык — страх вагинальной травмы становится фантазией о кастрации. Девочка выигрывает от этого, так как заменяет более мучительное чувство неуверенности (обусловленное ее анатомическим строением) и ожидание наказания на конкретную идею. Кроме того, так как сама фантазия кастрации тоже отчасти лишь причудливая тень все того же старого чувства вины, то идея обладания собственным пенисом становится желанным доказательством невиновности. Итак, начало типичных биологических мотивов ухода в роль мужчины, лежит в Эдиповом комплексе.

Но позднее они подкрепляются и поддерживаются реальной дискриминацией женского труда в обществе. Конечно, мы должны признать, что стремление быть мужчиной, когда оно идет от этого источника, является превосходной рационализацией бессознательных мотивов. Но мы не должны забывать, что дискриминация есть часть нашей реальности и что на самом деле она гораздо сильнее, чем большинство женщин это сознает. г Георг Симмель в этой связи говорит, что "большая важность, приписываемая мужчине в социальном плане, возможно обусловлена его позицией превосходства в силе" и что исторически отношения полов можно грубо описать как отношения господина и раба. И здесь, как и везде, "одна из привилегий господина состоит в том, что он не должен постоянно помнить, что он господин, в то время как раб никогда не может забыть, что он раб", Эта привилегия, пожалуй, объясняет недооценку дискриминации в психоаналитической литературе. В реальной жизни девочка от рождения обречена убеждаться в своей неполноценности, высказывается ли это грубо или исподволь.