Пешка для Ферзя - Красовская Марианна - Страница 1

- Дан, пора вставать, - ласково позвала я сына, на всякий случай отходя подальше. - Дан! Нам сегодня в город ехать.

- Не хочу, - буркнул сын, укрываясь одеялом с головой. - Не поеду никуда.

- Дан, тебя Алекс с Егором ждать будут. И бабушка торт испечет.

- Я спать хочу.

- Даниэль Янович, - мне пришлось повысить голос, чтобы сын меня услышал. - Я кому сказала «вставай»?

- А папа приедет?

Я едва сдержалась, чтобы не сообщить мальчику, что я думаю по поводу приезда его отца. Век бы его не видеть, если честно. Но Даниэль любил своего папу, и я стиснула зубы, не позволяя себе лишнего.

- Не знаю, мой хороший. Ты же понимаешь, что он много работает.

- Я к папе хочу! - в голосе Дана слышны плаксивые нотки.

Дышу сквозь зубы, ногти впиваются в ладони.

- Даниэль...

Кажется, сын уловил мое состояние (все же менталист) и нехотя вылез из-под одеяла. Посмотрел на меня голубыми отцовскими глазами - до чего ж он похож на Яна! - и молча пошлепал к умывальнику. Я сосчитала про себя до тридцати и достала из шкафа чистую рубашку.

Я искренне надеялась, что Ян не приедет. Каждая встреча с ним заканчивалась у нас скандалом, и мы перестали встречаться. Я привозила Дана к отцу и оставляла там, а Ян уже забирал. Я ненавидела своего супруга. Надо признать, он отвечал мне полной взаимностью.

Но собиралась я всё равно с особой тщательностью. Надела синее платье с вырезом, которое так красиво подчеркивало мою фигуру, уложила волосы в строгую прическу, накрасила ресницы и подвела глаза. Шляпка, перчатки, сапожки на небольшом каблучке. А снизу - самое лучшее, самое развратное бельё. Кружевные панталоны, шелковые чулки, расшитый корсет. Всё для тебя, любимый. Ты этого не увидишь, разумеется, но я-то буду знать.

Дан уныло ковырял ложкой пудинг, а потом бубнил себе под нос всю дорогу до Кобора. Я же сидела, как на иголках, и едва не порвала свои перчатки от нервного возбуждения. Для меня эти поездки всегда стресс, я бы лучше вообще из дома не выезжала. Но Ольга, моя мачеха, буквально требует, чтобы я приезжала к ним по воскресеньям. Она считала, что я должна выходить в люди. Я и выходила... до очередной встречи со своим супругом.

Недалеко от Кобора карета угодила в рытвину, раздался страшный треск, ее перекосило. Кучер заявил, что ось сломалась. Я даже не расстроилась: можно было весь день прождать помощи, а потом заявить, что уже поздно и спокойно вернуться домой.

- Вот что, Михаил, - сказала я кучеру. - Распрягай, садись верхом и езжай в Кобор. Пусть пришлют плотника. И Дана с собой возьми, там деду сдашь.

- Да как же я вас здесь одну оставлю, льера? - растерянно спросил пожилой мужчина. - Мало ли что!

- Я же маг, что мне сделается, - пожала плечами я. - Посижу в карете, подожду подмоги. Книжку вон почитаю.

Но моим жизнерадостным планам не суждено было сбыться: вдали раздался топот копыт и показалась туча пыли. Кто-то едет верхом.

- Это папа, - уверенно заявил Дан. - Он сейчас нас спасет!

Я сглотнула. Дан часто угадывал будущее. И в этот раз он оказался прав. Всадник на большом вороном жеребце остановился неподалеку, спрыгнул и широким шагом направился к нам. Ян был всё так же красив: породистое лицо, холодные голубые глаза, великолепная фигура. Он презрительно скривил верхнюю губу, встретившись со мной взглядом, а потом вдруг улыбнулся широко и искренне, раскидывая руки. Даниэль, не раздумывая, бросился в объятия отца. Я отвернулась, не в силах вынести этой взаимной любви. Никак не могу понять, как Ян мог так сильно любить ребенка, которого родила я, и одновременно ненавидеть меня.

- Ну, что тут у вас случилось? - весело спросил льер Рудый, подхватывая сына на руки. Я уже так не могла - мальчик слишком тяжел для меня. - Дан, рассказывай!

В мою сторону даже не смотрел.

Дан, размахивая руками, кричал ему на ухо про то, как я будила его рано утром, про невкусный пудинг, про кочки на дорогах, про сломавшуюся карету, а Ян улыбался нежно и рассеянно и трепал его волосы.

- Я всё понял, - наконец, заявил он. - Ваша рухлядь снова поломалась. В прошлый раз дверь отвалилась, теперь вот ось. Софья, почему ты это старье до сих пор используешь? Пора уж сжечь.

- Другой у меня нет, - ровно ответила я.

- Купи. Я достаточно выделяю тебе денег на содержание.

Я промолчала. Разумеется, он понятия не имеет, что почти все деньги я трачу на школу для деревенских детей. Да и не нужно ему об этом знать, вряд ли он будет доволен.

- Дан, ты поедешь с кучером. Софья, ты со мной, мой конь выдержит двоих.

- Я останусь здесь. Поезжайте без меня.

- Ты идиотка? Я не позволю тебе здесь остаться одной. Вдовцом становиться мне пока рано.

- Да кому я тут нужна? - немедленно вспылила я. - Я менталист...

- И что? Это как-то помешает разбойникам дать тебе по голове и изна... - тут он вспомнил, что у него на руках ребенок и запнулся. - В общем, не спорь.

- Ладно, - сказала я, глядя в сторону. - Бери Дана и поезжай за помощью. Я подожду здесь с Михаилом.

Ян осторожно спустил сына на землю, а потом цапнул меня за локоть и прошипел еле слышно:

- Что, не намиловалась дома-то со своим хахалем?

В первый момент я даже не поняла, о чем он. Но когда поняла - не заорала только потому, что Даниэль рядом был. Меня всю затрясло, я хотела задушить своего мерзкого мужа. Или ударить по голове чем-нибудь тяжелым. Или утопить.

- Думай как хочешь, - с великим трудом сдержалась от площадной брани я. - Но я с тобой не поеду.

- Или ты сейчас сядешь вместе со мной на коня, или я перекину тебя через седло, - тихо пригрозил Ян. - Не жалко сына? Он будет расстроен.

В воздухе ощущалась гроза. Ян был очень зол, и я не понимала, на что, но мне сделалось по-настоящему страшно. Когда такой сильный менталист, как Ян, начинает гневаться до такой степени, что это ощущают другие менталисты - лучше не спорить. Он явно исполнит свою угрозу. К сожалению, я уже знала, что он сильнее меня физически. Если я не хочу безобразной сцены с рукоприкладством на глазах у сына, придется подчиниться.

Молча вырываю у Яна свою руку, иду к его жеребцу. Ян что-то говорит Михаилу, помогает ему распрячь коня и оседлать. Только когда Михаил уже в седле, а Дан с довольным лицом красуется перед ним, Ян взлетает на своего коня и командует:

- Давай сзади.

Хватаясь за его руку, я забираюсь. Я отлично езжу верхом, но сегодня на мне совсем не та одежда. Платье ужасно жалко, теперь всё оно будет в лошадином поту и шерсти, да и сапог на мне нет. К тому же мне приходится прижаться к супругу слишком близко, вплотную, чтобы поместиться в одном седле, а не ехать на лошадином крупе. Обвиваю руками его талию, прижимаюсь щекой к спине. Сердце от такой сумасшедшей близости пускается вскачь. Слишком узкая для верховой езды юбка задирается до неприличия, и мой наглый супруг пользуется этим, поглаживая меня по коленке, отчего по всему телу проходит обжигающая волна. Вздрагиваю всем телом и надеюсь, что он не понял - почему.

- Крепче держись, а не то свалишься и сломаешь себе шею, - бросает мне Ян, и я послушно цепляюсь за его одежду.

- А ты поводья держи, а не меня лапай, - огрызаюсь я.

- Ты моя жена, имею право.

- Я твоя жена только потому, что ты не подписываешь бумаги о разводе.

В самом деле, что за несправедливость! Я отчаянно хочу стать свободной от него, жить и дышать, не думая, что мой муж в любой момент может распорядиться мной, как имуществом, но он мне не позволяет это делать. Хотя разводная грамота выдана нам именно по его инициативе, он потрудился получить ее одновременно с разрешением на брак. Но я не могу ей воспользоваться, потому что мнение женщины в вопросах расторжения брака практически не учитывается, в то время как мужчине достаточно поставить подпись - и он разведен.