Кухарка тайного советника - Красовская Марианна - Страница 38

— Так и сказал? — обалдело переспросила я. — Что всё серьезно?

— Так и сказал.

Я покачала головой и неожиданно для себя улыбнулась. Внутри вспыхнула радость. У нас с Александром всё серьезно!

Мне непременно нужно поговорить с Александром. Посоветоваться. Наверное, извиниться. Зря я ему так грубо ответила днем. Во всяком случае, внутри неспокойно, гадко. Словно съела что-то несвежее, и вот-вот стошнит. Я почти уверена, что он всё понял правильно, но все равно… жру себя поедом. Лет двадцать назад я бы спокойно пережила муки совести, но сейчас уже знаю: надо разговаривать. Вовремя сказанные слова способны многое изменить. Не всегда в лучшую сторону — но всегда в правильную.

Поэтому я сейчас тихо крадусь по сонному дому в спальню хозяина, прекрасно понимая, о чем подумают люди, если меня увидит. И о чем подумает Алекс, когда меня увидит. Последнее, впрочем, меня совсем не тревожит. Я и не против. Так даже лучше будет, он меня обязательно выслушает.

В гостиной мелькает свет. Я замираю, сердце колотится о грудную клетку с такой силой, что почти больно. Сейчас меня застукают, и позору не оберешься. Ах, зачем я это делаю — мне сама судьба подсказывает, что не нужно никуда идти! Что, Ольга, до утра не утерпела? Уж признайся себе, что не только за разговорами крадешься, словно вор!

Жаркий невнятный шепот, шелест одежды… Совершенно недвусмысленный жалобный женский стон, тяжелое мужское дыхание. Кровь бросилась мне в голову, ревность затмила глаза. С кем это он там? Марика? Кто-то из горничных? А может, Софьина секретарша, которая на него бросает томные взгляды?

Прокралась, заглянула в щель и тут же отпрянула, едва не засмеявшись. На диване в тесных объятиях сплелись два тела, и если первое я без труда узнала по двум змеящимся по обнаженной спине черным косам, то второе опознала лишь тогда, когда оно, в смысле, тело, чертыхнулось и сильными руками сняло Софью с себя, шепнув:

— В спальню. Отец твой застукает — головы оторвет обоим.

Господин Ян Рудый.

Я меланхолично подумала, что голову льер Лисовский оторвет вряд ли, скорее уж коварный любовник лишится совсем другой части тела. Софья мотнула головой, повисла у Рудова (который, к слову сказать, был чуть более одет, чем она) на шее и прильнула к его губам. Сразу было ясно, кто инициатор этого разврата. Он, впрочем, принимал не менее деятельное участие: подхватил ее на руки и поволок в спальню.

Выждав немного — не выскочит ли, теряя штаны — я открыла дверь, собрала валяющуюся на полу одежду и унесла мужской камзол и шейный платок в комнату гостя, а Софьино платье и туфли — к себе вниз. Лампу масляную погасила. Подушки на диване поправила. Не нужно, чтобы болтали. Софья — девочка умная, знает, что делает. Наверное. В любом случае, уже поздно, всё свершилось.

Спускаюсь вниз, ложусь, тихо глядя в пустоту. Никакого голоса совести я уже не слышу, остается только иррациональный страх за девочку Александра. А что, если Ферзь окажется подлецом? Что, если Софья забеременеет, а он ее бросит? Что, если будет, как со мной? Но нет, Ферзь — не Машкин отец, а Софья не малолетняя дурочка. Да и льер Лисовский не спустит, если Ян так поступит. Хватит переносить свои проблемы на других, Оль. Угомонись, ты не мать Тереза.

И все же рано утром я не выдержала, подскочила с рассветом, натянула платье и побежала наверх. Все еще спали, даже горничные. Стукнула пару раз в двери Софьи, покачала головой, услышав сдавленные мужские ругательства и шум.

— Кто там? — испуганно пискнула девушка. — Почему так рано?

— Потому что сейчас ваша камеристка придет вас будить, — громким шепотом предупредила я. — Льер Рудый, вашу одежду я отнесла в вашу комнату.

— Ольга, вы красотка, — Ян приоткрыл дверь, воровато огляделся и полуголый, в одних криво сидящих штанах и с сапогами в руках побежал по коридору в свою комнату, не забыв послать мне воздушный поцелуй. Вот же ловелас!

Романтика, чтоб ее!

— Льера, можно? — я осторожно заглянула в спальню.

Софья сидела на постели, укрывшись простыней — надутая и взъерошенная.

— Ваши вещи я унесла к себе, — сообщила я. — Принесу, когда случай представится. Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу.

— Заходи, — скомандовала девица. — Ты как узнала?

Я задумалась. А как я узнала?

— Увидела свет в гостиной. Услышала шум, — неопределенно взмахнула рукой я.

— Ясно, — Софья посмотрела на меня с вызовом. — Осуждаешь?

— Нет. С чего бы? Ты совершеннолетняя, он тоже. Главное, чтобы последствий не было, а то льеру Александру не понравится.

Губы у Софьи скривились и задрожали, она стиснула пальцами простыню и зачем-то призналась:

— Я его много лет люблю. Правда. Я не какая-то там гулящая девка.

— Софи, так я тебя не осуждаю. Только… он мужчина. Он и без любви может.

— Знаю, — горестно ответила она. — Но все равно… с ним всё по-другому. Посиди со мной, Оль.

Я улыбнулась, присела рядом на кровать, а льера, захлебываясь словами, принялась рассказывать:

— Я его как впервые увидела, так сразу поняла, что это судьба. Мне никто кроме него не нужен. А он не замечал меня даже, я ему ребенком казалась. Потом, однажды, на маскараде в столице… мы танцевали. Он меня не узнал. Целовались на балконе. Я позволила… всё позволила и не пожалела. А он даже не понял, что стал у меня первым. И вчера я его соблазнила, ты не подумай, он не силой меня взял.

— Он как-то не выказал особого сопротивления, — улыбнулась я, осторожно погладив девушку по плечу, а она вдруг вцепилась в меня и прижалась, как котенок. — Сонечка, зайка, всё хорошо будет. Не жалей ни о чем, не ругай себя, сделанного не вернуть. просто живи дальше. И не бегай за козлами, будь выше этого. Ты красивая, сильная…

— Да где хоть красивая-то? — всхлипнула Софья. — Страшная я! Дылда!

— А Яну нравятся высокие. Он малышек терпеть не может.

— Откуда знаешь?

— Да он говорил как-то… И нет, не думай, я ему неинтересна, он слишком юн для меня. Сонечка, ты очень красивая, яркая девушка. Да, сейчас в моде миниатюрные дурочки, но настоящая красота не в росте и даже не в цвете волос. Таким, как Ян, нравятся умные, уверенные в себе, дерзкие. Всё это в тебе есть. Прекрати пускать по нему слюни и сделай вид, что ничего не было, и тогда он сам прибежит. Хотя… чему это я тебя учу? Твой отец за такие советы голову бы мне оторвал!

— Не уверена, — слабо улыбнулась Софья, выбираясь из моих объятий. — Он тебя очень уважает, мне кажется. А может, всё-таки будешь моей мамочкой, Оль?

— Зайка моя, я влюблена в твоего отца, — пожала плечами я. — Но сама понимаешь — я кухарка, а он льер.

— Сегодня ты кухарка, а завтра — владелица ресторана, — Софья с сожалением покрутила в руках очаровательный корсаж с вышивкой. — Эх, Ян порвал, как жалко!

— Лиска починить может, — сообщила я, понимая, что подарок отца Софья очень удачно использовала.

— Точно же! Пришлешь ее ко мне? Оль, а про ресторан я серьезно! Я все посчитала. Деньги у меня есть. А ты умеешь готовить и сможешь всё организовать. Я возьму тебя в совладелицы, прибыль пополам. Только не сердись, как в прошлый раз.

— Я не хочу ресторан, — вздохнула я. — Слишком сложно для меня. Хочу кондитерскую лавку. Торты на заказ печь, конфеты разные. Зефир бы попробовать. И шоколад можно варить.

— Да, это поменьше масштаб, — кивнула Софья, одеваясь. — Знаешь, по планам к зданию театра хотели пристройку делать. Как раз для того, чтобы там ресторан открыть. Но ресторан — это слишком пафосно, к тому же рядом — через два дома — «Золотая роза». Кофейня, пожалуй, интереснее. Чтобы можно было в антракте пирожное купить или потом посидеть, обсудить спектакль.

Я щелкнула пальцами.

— И цветочный магазин нужно рядом! С букетами всякими разными! Ох ты ж, я знаю человека, кто умеет творить красоту!

Софья посмотрела на меня, приоткрыв рот.

— Я сегодня же в градоуправление схожу, узнаю про планы. Если получится — выкуплю сразу часть здания. Что для кондитерской нужно?