Шерловая искра (СИ) - Страйк Кира - Страница 11

В первую очередь попросила Кору сводить меня к её маме. Флита, худощавая женщина лет тридцати пяти, тоже шла на поправку. Пока её всё ещё мучил жестокий кашель, но угрозы жизни не было. Она так искренне радовалась моему выздоровлению, так растрогалась от простого жеста благодарности и участия, что залилась горючими слезами, поминутно винясь и сокрушаясь, что никак не может приступить к своим прямым обязанностям.

Пришлось успокаивать переживательную тётку уверениями в том, что Кора справляется безукоризненно и вообще — самая лучшая помощница в мире. Флиту было так жалко, что даже возникла мысль поделиться с ней на время своим талисманом. Но, слава богу, хватило осторожности остановить этот сердобольный порыв. Дело в том, что шерл помогает только сильным людям, слабых же напротив способен довести до ручки окончательно.

А какая она, сколько в ней характера и силы, которую, как говорится, ложкой не измерить, я не знала. В общем, чтобы ненароком не сделать хуже, рисковать не стала. Все эти "волшебные" штуки не так просты и однозначны, как кажется на первый взгляд.

Перемещаться по замку я пока решалась только в ранние утренние часы, когда, по утверждению Коры, мачеха с дочерью ещё предпочитали нежиться в постелях. Сунулась, было, за пределы своей комнаты самостоятельно, но быстро сообразила, что в одиночном плавании просто заблужусь в этих мрачных коридорах или влезу куда-нибудь не туда, выдавая раньше времени свою дееспособность.

Потому, прикинувшись немножко немощной, попросила Кору сопровождать меня под ручку, помогая, якобы, удерживать не вполне устойчивое вертикальное положение. И следующим стратегически важным пунктом ознакомительной экскурсии по замку стала библиотека отца.

Ею оказалась небольшая комната, с несколькими полками, уставленными книгами. Тонких брошюр, содержанием в несколько листов, и толстых томов ручной работы оказалось неожиданно много.

— Да тут, ей богу, по средневековым меркам, целое состояние. - едва не присвистнув в полном восхищении, я один за другим брала в руки изрядно запылённые фолианты.

Похоже, здесь давно не убирались, на что я и обратила внимание Коры, неуверенно мявшейся рядом. Бардака, как такового, не наблюдалось, каждая книга совершенно определённо занимала продиктованное пока не известной мне логикой место. Но слой скопившейся пыли запросто мог спровоцировать какой-нибудь аллергический ринит.

На уютное кресло, характерно продавленное регулярной и длительной эксплуатацией, без предварительной сан обработки сесть было категорически невозможно. Про небольшой, но очень основательный стол с выдвижными ящиками вообще молчу.

— Что делать будем? — обратилась к спутнице.

— Сейчас кого-нибудь попрошу помочь. — растерянно хлопнув ресницами, та потёрла нос и смачно чихнула. (Ну вот, что говорила!)

— Ни в коем случае. — поспешно остановила её, — Тащи ведро и тряпки, сами управимся… Что? — заметив изумление, тут же нарисовавшееся на лице девчонки, спросила я — Ты разве забыла, что моё выздоровление мы с тобой пока сохраняем в большом секрете? Тебе я доверяю, а кто-нибудь другой быстро проболтается мачехе, и она снова прибежит трепать мне нервы. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ну, не стой столбом, Беги за уборочным инвентарём.

Сдаётся, какую-то часть слов из того, что я сказала, собеседница не поняла, но на этот счёт удивления не выказала. (Вы ведь помните, в замке меня считали заучкой.) Суть просьбы уловила и, молча кивнув, побежала её исполнять.

Я же тем временем с замирающим сердцем открыла первый попавшийся талмуд. Теоретически, навыки прежней владелицы тела должны были достаться и новой, то есть мне. По крайней мере, в этом мы, писатели, в своих историях, уверяем читателей. Но как там на самом деле — сейчас и проверим. Если нет — дело швах.

— Уф-ф! — не удержалась от шумного выдоха облегчения, когда глаза побежали по незнакомым на внешний вид закорючкам, которые неведомыми механизмами чужой памяти стали складываться в слова.

Теперь следующий этап. Уже почти не сомневаясь в успехе, я потянулась за другой книгой, стоявшей на отдельной полке и разительно отличавшейся от предыдущей оформлением богато украшенной кожаной обложки. Загогулины однозначно были иными — более витиеватыми, растянутыми по строчкам, но тоже преспокойно поддавались чтению.

— Отлично. Просто отлично. — удовлетворённо потирая руки, я продолжила исследовать помещение и обратила пристальное внимание на ящики стола.

На великое счастье, они оказались не заперты и хранили в своих недрах стопочки тщательно сортированных листов. В верхнем бумага не самого прекрасного образца была исписана на черновую, о чём свидетельствовали многочисленные исправления, подчёркивания и перечёркивания. Нижний содержал очень аккуратно, рясно исписанные страницы отличного качества.

"История падения великой империи. Правда и ложь." — гласила крупная надпись на верхнем листе.

— Ух-ты-ы-ы! — я бережно и очень осторожно вынула довольно приличную кипу документов.

Рукопись, которая так и не успела стать полноценной книгой. Сто процентов. И писал сей труд, по всей видимости, мой отец. Больше просто некому. В черновиках и чистовике почерк одинаковый.

Впрочем, долго ковыряться и углубляться в чтение мне не позволило скорое появление Коры, вооружённой ворохом тряпья и ведром с водой. Что ж, основательно приводить в порядок книги придётся поштучно, значит позже. Заодно и разберусь, что тут в нашей сокровищнице хранится. А пока следовало навести хотя бы поверхностную уборку.

Провозились долго, оставаться в библиотеке, не рискуя выдать своё пребывание здесь, стало опасно. Пришлось спешно ретироваться. Но с собой в спальню я прихватила заветную родовую книгу, которую обнаружила, целенаправленно порыскав по полкам, пока орудовала тряпкой.

Удобно утроившись в постели так, чтобы в любую секунду при необходимости возможно было быстро спрятать документ под подушку, принялась за его изучение.

Последним по мужской линии стояло имя Кристиан. Это, так понимаю, маленький наследник. Перед ним с датами рождения и смерти значился Хунгор, владетельный ридгон замка Хатол и земель таких-то и таких-то. Ясно, это, значит, папа.

Выше пошли многочисленные перечисления пращуров Тиннариэль. И все ридгоны и ридгонды. Других титулов не упоминалось. Но не могут же все они быть только герцогьями, например, — никакой земли не напасёшься. Более детальное разделение обязательно должно иметь место быть. Но в перечне настойчиво фигурировали исключительно ридгоны. Из чего сам собой напрашивался вывод, что всё высшее дворянство в государстве называлось этим единственным словом.

Больше из этого труда никакой особо полезной информации почерпнуть не удалось.

В дальнейших изучениях содержимого библиотеки обнаружились не только книги и рукописи отца, но и письма "Дорогому другу Хунгору от Мелькора". Мысленно попросив прощения у родителя за вторжение в личное пространство, взялась внимательно изучать послания. И вот они, как раз, оказались просто кладезем нужных сведений.

Во-первых, письма давали ответ на вопрос, откуда у папы имелись все эти редкие иностранные произведения (некоторые из них на вид казались довольно древними). Вот этот Мелькор — в прошлом вояка, по просьбе батюшки тащил их из своих странствий и пересылал товарищу. А отец уже кропотливо изучал и на основании глубокого анализа источников и с той, и с "нашей" стороны пытался составить наиболее правдивую и достоверную версию событий исторического взаимодействия государств.

В душе невольно шевельнулось уважение к папе.

А во-вторых, в переписке имелась информация о злополучной помолвке. Этот Мелькор оказался, собственно, тем самым другом отца, с которым они и состряпали моё обручение с неведомым Ронаном — сыном и наследником почтенного ридгона. Вот за изучением этой новости и застукала меня мачеха в один из дней. Не иначе, кто-то сдал.

Дверь в библиотеку не просто отворилась, а распахнулась так, что шарахнулась ручкой о стенку. Мачеха, видать, так боялась не успеть поймать меня на "месте преступления", что не иначе, как бегом по лестнице бежала. Аж запыхалась, бедная. Стоит, щёки красные дует, глаза закатила, никак дыхание не восстановит после принудительной физкультуры. Нервная женщина.