Катарсис (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 28

— Бегу.

— Обожди. Я Аньошу обещал сюрприз устроить. Пока есть день, проверь на нем еще свое изделие, прежде, чем паковать.

Монах развернул бурную деятельность. К нашему возвращению ручей, впадающий в болото, запружен. Устроено нечто вроде водяной мельницы. Я мельком ознакомился, но результат порадовал. Генератор работал и выдавал ток. Мало того, от него крутился электромотор. Большой ящик с ротором.

— Отлично, — сказал я тогда, — конечно, еще надо совершенствовать, но начало есть.

— Начало? Да я себе не верю, что такое сделал! — улыбнулся брат Аньош.

— Я бы с удовольствием повозился в лаборатории, но дела не ждут. Следующее задание тебе будет. Сделаешь накопитель электричества, который заряжается от тока. Он у нас теперь будет дешевле намного, чем вольтов столб. Назовем его аккумулятор.

— Как?

— Ну, смотри. Химическая реакция при замыкании цепи начинается и дает ток. Металл и реактив, то есть кислота, расходуются. Надо, чтобы при пропускании тока была обратная реакция восстановления. Давай бумагу.

Я набросал школьный рисунок свинцового аккумулятора на серной кислоте.

— Сейчас не загружайся, — тормошу я его за плечо, — развеешься с Фролом. Будет тебе неожиданный подарок.

После полета монах стал еще задумчивей. Фрол сказал, что тот потом кричал, как мальчишка, а потом молился целый час. Пусть хоть целый день молится, лишь бы не начудил чего.

Хлопоты закончены. Выходим. В каждую установку запряжена четверка лошадей, еще столько же передков с ракетами. Потом пассажирские и ремонтный экипажи, верховые с запасными лошадьми. Хорошо, что дождей нет. Началась пыльная российская дорога.

До Мереславля добрались на второй день. Все знакомо. Встречают, кормят, устраивают, меняют лошадей. Через три дня в Москве. Оказывается, приятно видеть эффект системы, построенной своими руками. Все, кому надо, про нас знают, ждут. Никаких препятствий, накладок и разгильдяйства. А вот за Москвой началисьчужие земли. Калуга, Брянск. Пошли черноземы. Где-то лошадей нет, где-то ночуем в поле. Но продвигаемся вперед. Выдерживаем темп в среднем пятьдесят-шестьдесят верст в сутки. Но все равно медленно. Курьер наш отправился искать ставку, чтобы доложить о приближении. Им легче. Нанимают, хоть и дорого, почтовых или курьерских и делают в день больше сотни верст.

Миновали Киев. Малороссия во всей красе. Бескрайние сжатые нивы, пронзительные августовские звезды, хитрые хохлы с вислыми усами в расшитых сорочках. «Тиха украинская ночь». Пушкин еще не издал «Полтаву», но вот-вот.

Подоспел курьер от самого Государя. В большом конверте с печатями пара листов.

«Дорогой друг, ваше присутствие необходимо как можно скорее. Во избежание военных напастей и для поддержки моей супруги прошу направить Елену Петровну в Одессу. Ее там будут ждать.

Ваш Н.»

Следующая записка от Гурского.

«Встречу лично в Кишиневе. Все наши уже здесь. Объяснения бумаге поручить не могу».

И все. Сейчас в Одессе не только императрица с дочерью. Весь двор туда переехал вместе с обслугой. Алена не хочет меня оставлять.

— Солнышко, а если не поедешь, что станется? — держу я ее за плечи.

— Ничего не станется. Переживут без меня. Там не скучно.

— Прямое указание Николая Павловича. Он меня другом называет.

— Вот это и пугает. Ничего тебе не говорит такая поспешность и пребывание его семьи в Одессе? Ну ты же умный! Скажи, что думаешь.

Как не говорит? Очень даже говорит. Меня всегда спешка заставляла ждать подвоха.

— Ну, давай рассуждать, — я огляделся и увлек ее в сторону от стоянки каравана, — Много странных вещей в этой войне. Донельзя, прямо. И первое то, что Император сам возглавил ее. Ну, нет бы приехал, ну, посмотрел. Так нет же. Впервые со времен Прутского похода Петра Великого Император российский пересек границу Османской империи.

— Думал победить быстро?

— Можно и так решить. Но мне кажется, не в этом дело. Он еще и командование войсками на себя взял. Риск не обоснован. Шапками закидать не получается. Наши отступили. Но он никуда не уехал.

— Так геройская натура.

— Второе, — не возражаю я, — судя по донесениям, странная позиция по отношению к врагам. Гарнизоны сдавшихся крепостей отпускает обратно с оружием. Царь впрямую говорит, что не хочет злить турецкого султана. Для моей головы это усвоить невозможно. То есть, только без обид, немножко повоюем у вас тут, все хорошо, не обращайте внимания. А уж договор с задунайскими казаками из ряда вон выходит и вовсе.

— Слыхала про их преданность. Они перешли на нашу сторону.

— Ага. Перешли. Какая преданность от бывших запорожских казаков, столько лет служивших султану? Первые и лучшие, когда восстание подавить надо. И греков били, и валахов, и молдаван. Даром, что единоверцы. А крепость Исакчи захватили без выстрела для царя. Только вот потом всех их жен и детей в Сечи турки вырезали. Самых красивых продали. Не знали они, что так будет? На что надеялись? Стоило оно того?

— Или что-то знали?

— Вот и я про то. Александра Федоровна сама, Великая княжна Мария Николаевна, Великий князь Михаил Павлович, министры, двор вплоть до рестораторов. Что им надо в Одессе? Из нее войны не видно. Чего ждут?

— Ты хочешь, чтобы я разузнала?

— Мне очень не нравится, что там Михаил Павлович. Я не хочу тебя отпускать.

— Не сомневайся во мне. Найду способ глаза отвести. Но с Государем ссориться тоже не резон.

— Хорошо. Считай, что поедешь с миссией. Посмотришь обстановку. Если все спокойно. Тихо отпросишься и приедешь.

В уездном городке под названием Тирасполь настала пора прощания. И с какой стати он потом оказался в Молдавии? Основал его Суворов, как крепость Среднюю. Потом сделали городом сначала Новороссийской, затем Николаевской губернии, которую переименовали в Херсонскую. Тут мы встали на двое суток. Я провел смотр. Отремонтировали, что сломалось. Заменили лошадок. Приобрели у одного еврея торговца дополнительный экипаж и конную пару.

Треть населения евреи. А что бы и не жить? В отличие от нашего болота здесь в конце марта уже снега нет. А с апреля и вовсе летняя погода. Наши из крестьян кряхтят в усы и бороду, глядя на благодатные условия. Ладно, что сейчас у многих дела налажены, завидовать нечему. Но разница налицо.

До Одессы чуть более ста верст. За два дня доберутся. Алене я отдал десять человек охраны, и Ульяну. Ненавижу долгие проводы, поэтому утром поцеловал жену в губы под стеснительными взглядами команды и велел отправляться. На меня глядя, Фрол обхватил по медвежьи свою красавицу и тоже поцеловал. Та не сопротивлялась и не отстранялась.

Нам до Кишинева около восьмидесяти верст. Тоже недалече. Стараюсь не думать о разлуке. Впереди неизвестно что. Но с Фролом понимающе переглядываемся.

Кишинев городом признан всего десять лет назад. Я так и не допытался истины, что означает это слово в переводе. Одни утверждают, что новый кишлак, другие, что родник, третьи, что места погребения. И с третьими я более согласен. В свое время меня поразил герб города, который потом утвердят. Запомнилась голова быка с красными рогами и красным высунутым языком. И пентаграмма между рогов.

Мой гость из бенедиктианского монастыря любит повторять: власть над миром отражается в символах. Поэтому никакое восхищение хорошим климатом настороженности не убирало.

Мы подъехали к вечеру. Посланные разведчики свободных мест на постоялых дворах не нашли. По-русски там мало кто понимает. Возможно, несколько человек и разместились бы, но мы держимся вместе.Встали лагерем на высокой террасе вблизи берега реки Бык.

Утром к нам прискакал уланский поручик и пригласил за Верхний город. Старый город представляет сбитую кучу глинобитных хибар. Только Мазаракиевская церковь на отшибе выделяется. А вот Верхний город уже современной постройки. Привычная архитектура метрополии: корпус семинарии, европейские дома богатых молдавских бояр радуют глаз. И утопают в зелени.