Катарсис (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 11

— Ты откуда про него знаешь и что хочешь?

— Помощи хочу в некоторых научных делах. Мои доложили, что давно уже проводил на Неве какие-то опыты с минами.

— Вот что, братец мой названный, кровно повязанный, я тебе скажу, но ты сам никуда не суйся.

— Да что такое-то?

— Барон Пауль Людвиг Шиллинг фон Кантадт, а для нашего ума Павел Львович, персона сейчас сугубо секретная. Опыты, действительно, были. Еще в двенадцатом году, когда француз Москву занимал, он электричеством на Неве несколько бочек с порохом взорвал. Под водой. А сейчас под моим руководством в саперном батальоне оные мины испытываются и улучшаются.

— То есть, электрический запал у вас есть, а я про это не знаю ничего?! Пыжусь тут, как сова надутая.

— Так это не моя тайна, а государственная. Помилуй, друг, как же я ее скажу?

— Сейчас же говоришь.

— Тут неким образом и ты участвуешь. С твоим пироксилином получается совсем другое дело. Сам додумывай, как оно будет.

— И что, уже построили морские мины?

— Ты же знаешь, как у нас все долго. Это только у тебя захотел, да сделал. А Павел Львович пятнадцать лет назад изобрел, а только теперь до ума доводим. И будем еще лет пять, а то и более. Но секретенШиллинг не этим.

— Чем же еще? Куда секретней? Морские мины с пироксилином и дистанционным подрывом.

— Увы, не тем, что инженер он, а тем, что по секретному ведомству проходит и особым доверием пользуется.

— Разведка, что ли?

— Оно самое. Картографией занимается. Если хочешь знать, именно он в заграничных походах придумал, как литографией карты Франции на всю армию напечатать. Мастеров нашел и все устроил. А потом и в Санкт-Петербурге такую мастерскую создал. Сейчас по Азиатскому департаменту проходит, также назначен председателем Комитета по изданию законов.

— Какой разносторонний человек.

— Еще бы. Только что масоном был одно время, ну да дело прошлое. Тогда это модно было. Теперь, вроде, отошел от них.

— Можно запросто отойти? Только если задание на внедрении выполнял.

— Сам все понимаешь.

— Поговорить с ним никакой возможности нет?

— Отчего же? Пожалуйте. Да только сразу к таким вашим разговорам внимание пристальное будет. И не только известных департаментов, но и самого Государя. А ты такое не любишь. Только умоляю, молчок про все сказанное.

— Не сомневайся. Ты ничего не говорил, я ничего не слышал.

Электрический ток далеко нам проводить пока нечем. Об изолированных проводах я задумывался. Мне нужен электрический запал не для мин, а для запуска ракет. Я заказал пробную партию проводов в резиновой обливке, но применить их пока некуда. Когда Аньош показывал свои богатства, я увидел провода в весьма трудоемкой изоляции. Вываренные в парафине хлопковые нити обматывали проволоку в несколько слоев противоположных направлений. Для экспериментов будем обходиться тем, что есть.

До утра я рисовал чертежи. С электромагнитной индукцией тут еще не знакомы. Брат Аньош ничем не показал удивления. Это он просто хорошо держится. Я то вижу, что трясется от нетерпения. Полноценный прибор соберет сам под моим руководством. Для того, чтобы опробовать эффект, достаточно примитивной схемы. Я дал ему свой провод. Вместе намотали катушку и вставили магнит.

Входит и выходит. Стрелка вольтметра дергается каждый раз.

— Мне нужен генератор, — говорю я, как ни в чем не бывало, — с вращением от потока воды. Можете на пробу сделать ветряк, но это намного хуже. И мне нужен двигатель. Понимаю, что сразу не выйдет.

— Сразу не выйдет, — эхом повторяет он, — простите, мне нужно помолиться.

Я жду около часа. Действительно, молитве уделяется время не меньшее, чем работе. Успел я обсудить текущие вопросы с другими. Ко мне уже очередь.

Ракеты продолжают совершенствовать, правда, не так активно. Пробуют крылья разной формы, но получается плохо. Летит дальше, но не попадает никуда. Улучшают взрыватели, пусковую установку. Даже есть мысли о ее стабилизации. Ребята делают хитрый механизм на гироскопическом эффекте. Всех надо выслушать, всех погладить по головушке и вдохновить.

Йодлик вышел тихий и просветленный.

— Мы можем продолжать? — Спрашиваю я.

— Прошу прощения. Мне нужно было привести в порядок мысли. Дело в том, что я увидел не просто изобретение. Это новый закон мира, созданного Господом. Он позволяет получать электричество не только от вольтова столба, но от любой силы, что вращает вал. Я рассмотрел ваши чертежи и прошу открыть мне, откуда эти знания. Они не ваши. Простите мою дерзость.

— Не извиняйтесь. А то, что открывается вам или мистеру Фарадею, кому принадлежит? Вы уверены, что это не послано свыше?

— Мир идей? Я согласен с этим. Но имею ввиду другое. Вы будто воссоздаете образ в голове. Ученые же получают идею, а потом развивают ее, исследуют все стороны от частности. И из того рождается цельная картина. А вы действуйте, как пророк. Видите цельную картину, но не подробно, а размыто. Понимаете ее полностью, но части приходится воссоздавать.

— Вы правы. Так и есть. Я знаю, что должно получиться, и мне приходится достраивать до целого. Но откуда знаю, извольте не спрашивать. Пусть и у меня будет маленькая тайна.

— Не маленькая, судя по тому, что я увидел за полдня.

Мы еще раз обсудили, что должно выйти для начала. Я вспомнил про постоянный и переменный ток, про щетки для его съема и прочие детали. Аньош не перебивал, а я не торопился. Пусть привыкает к новым мыслям. В отличии от меня, он именно ученый и привнесет свое. Я даже очень хочу, чтобы привнес. Любую технологию можно довести до совершенства. Почему же это должны быть двигатели внутреннего сгорания, а не электрические?

В помощники и ученики Йодлику определены пятеро самых смышленых ребят. Образование на уровне гимназии они в Костроме получили. Удалось сговориться с Баумгартеном за отдельную плату. Это теперь называется экспериментальные классы. На свидетельство об окончании мне наплевать. Нужно системное образование. Еще десять человек учатся в разных институтах Санкт-Петербурга за очень большую отдельную плату почти тайком и под легендами. Не любят там простолюдинов. Да и я не афиширую свое покровительство. Надеюсь, что через пару лет у меня будут серьезные инженеры и химики-производственники.

Рослин заматерел, раздобрел, носит на сюртуке пришитый на боку лисий хвост и на поясе широкий нож, как у меня, чем очень гордится. В приватных разговорах любит напомнить, что «победа куется здесь, на болотах, в избах и лабораториях, в кабинетах и на полигонах. И то, что разнесло в клочья английский линейный корабль, родилось именно тут». Ему не возражают, а смотрят с умилением. Ольга Филипповна беременна вторым. И очень счастлива. Два года первому карапузу. Химик выписывает все возможные книги и журналы не только по химии, но и по всем наукам, которые доступны. Собирается приличная библиотека. В кулуарах научные споры бывших крестьян и мещан.

Монах начал работу без раскачки. Очень самостоятельный и деятельный. У меня аж слюнки потекли на такие кадры. Для его прикрытия разработали легенду. Теперь он юродивый Стеша. Живет на презрении у барина. Выпускать его запрещено. Посторонним показывать тоже. Но он и не стремится. Через три дня электрическая лаборатория работала на полную. Я только успевал деньги выделять на медные провода, реактивы, клей и прочие мелочи.

В канун Рождества прискакал курьер Веретенникова с письмом от Сергея Павловича Петрова, моего побратима, оставшегося в Чили. Я читаю вслух узкому кругу самых близких: «Дорогой брат, вот уже скоро два года, как мы не виделись. События вьюном крутятся. Сначала личное. У нас с Ариной родился сын. Назвали Андреем в твою честь. И надо же случиться редкой удаче, что русский транспорт «Кроткий» зашел в Вальпараисо. Как про то узнал, так поспешил я прибыть на судно, где по заведению должен быть священник. Капитан Фридрих Петрович Врангель или по урождению Фердинанд Фридрих Георг Людвиг фон Врангель (пишу для тебя особо) любезно предоставил мне оного для отправления Таинства Крещения и прочего потребного. Так что не только окрестили Андрейку, но и сами исповедались и причастились. Корабль простоял менее недели. И очень нам повезло, что я был сие время в порту по своим делам. А младенец родился исключительно крепкий и здоровый. Кожей ровно кофий с молоком, темноволосый и кудрявый. Я души в нем не чаю.