Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ) - Аристов Руслан Иванович - Страница 17

Орлов и сам не понимал, как он сдержался и умудрился не заржать.

— Законность — это святое дело, — сказал он, надкусив пирог.

— Мы телеграфировали об этом генералу Хорвату, однако всё было не так просто, как могло бы показаться.

Орлов вопросительно взмахнул ладонью, глядя на атамана.

— В совете была скрытая оппозиция. Они не оценили моих благодеяний, — покачав головой, промолвил Семенов. — После Рождества все эти демократические горлопаны собрались в Железнодорожном доме по поводу разгона Учредительного Собрания, и под это дело — осуждение большевиков в Петрограде, проголосовали постановление о том, что я, есаул Семенов, нарушил их революционные свободы.

Полковник Франк засмеялся.

— Да, друг мой, смешно, — развёл руками атаман, — но мне пришлось брать два десятка человек с винтовками, ехать туда, врываться в зал и всех разоружать — мы изъяли четыре десятка револьверов, на минуточку! Потом я обратился с речью к присутствующим и рассказал, что день назад в Иркутске восстали офицеры и юнкеры, и были перебиты большевиками, и что противодействовать мне — обрекать себя на гибель.

— Это произвело сильное впечатление, — через несколько секунд молчания сказал офицер с погонами поручика. — Я там был с атаманом. Он сказал, что сознательные большевики — это изменники и подлежат уничтожению.

— Поручик Алексеев, — представил его Семенов. — И вот после этого все эти горлопаны стали меня заверять, что никакие они не большевики, а просто примкнули к ним по недомыслию, а не ради выгоды, благополучия или измены, и после этого я получил несколько записок с просьбой поставить на голосование вопрос о сущности большевизма.

— Ничего себе, — Орлов, который окончательно расслабился, начал находить весь этот монолог собеседника крайне забавным. — И что же?

— Пятьдесят восемь голосов, единогласно, постановили считать большевизм идеологией дураков и изменников, а правительство в Петрограде — узурпаторами и немецкими ставленниками. После этого я распорядился никаких собраний без моего и поручика Алексеева ведома не производить, и мои проблемы с местным самоуправлением на этом закончились, я почувствовал себя в Маньчжурии гораздо более уверенно.

— Да здравствует законность, господа! — поднялся с рюмкой поручик Алексеев.

«А Хорват всё лавировал и уговаривал», — пронеслась мысль у Орлова.

— Подайте ещё водки, — повернулся атаман к женщинам, которые с подносами в руках довольно скромно стояли в углу.

— Сию минуту, кормилец, — поклонилась одна из них и вышла в соседнее помещение.

— После этого Хорват телеграфировал мне, что всячески меня поддерживает, но рекомендует это не оглашать публично, — покачав головой, промолвил Семенов.

— Очень мне это знакомо, — засмеялся Орлов. — Дмитрий Леонидович — убежденный демократ, как он сам говорит.

— Да, — покивал Семенов.

Женщины принесли три графина с водкой и ещё пирогов с олениной и капусты. Выпили ещё по рюмке, закусили остатками поросенка.

— У меня очень хорошие отношения с баргутскими монголами, — Семенова снова потянуло на речи. — Я давно знаком с их правителем, князем Гуифэном — ещё прошлым летом я помог ему прекратить вражду с хараченами. И вот в последних числах декабря князь направил мне дружину, взамен я пообещал ему поддержку против других племен, если возникнет надобность. Баргуты прибыли недавно, прошли шестьсот верст, я поставил их на охрану от Даурии до Хайлара...

— Мы их там видели, — перебил его Франк.

— Да, однако их появление обеспокоило китайцев, и буквально третьего дня я получил телеграмму от посла Кудашева из Пекина, что китайское правительство обеспокоено их присутствием и требует их удаления из полосы отчуждения КВЖД или роспуска дружины.

— Китайцы в своём праве, сила на их стороне, — пожал плечами Орлов — это его совсем не удивило.

— Я тоже считаю, что Кудашев и Хорват давят на меня под их воздействием. Однако весь западный участок проходит по территории Барги, и нам просто необходимо поддерживать добрые отношения с баргутами, которые имеют автономию и имеют право использовать русских инструкторов для обучения своих ополченцев, это ещё по соглашению девяносто шестого года записано, поэтому я в своём праве, господа, — обвёл всех взглядом Семенов.

— И что же вы ответили Харбину и Пекину? — усевшись на стуле удобнее, спросил Орлов.

— Я телеграфировал послу, что не полномочен рассматривать подобный вопрос и не могу дать определенного ответа до тех пор, пока не подписано новое соглашение о порядке охраны КВЖД.

— Вот как? Хитро! — удивился Орлов — это его впечатлило.

— Да, пока действует прежний порядок, подтвержденный Временным правительством, я не передам охрану моего участка дороги в руки китайцам.

«Серьезное заявление. А сил хватит, господин атаман?» — подивился Орлов, взглянув на Франка.

— Этого всё равно мало — не с нашими силами противостоять сейчас Китаю, — вставил реплику Франк.

— Вот именно, господин полковник, — согласился Семенов, — однако и на китайцев нашелся противовес!

Орлов и Франк переглянулись, потом посмотрели на атамана.

Продолжение — Орлов, Семенов. Февраль 1918 года.

Семенов самодовольно усмехнулся и налил всем водки — выпили.

— Японская Империя — наши настоящие союзники, в этом я уже убедился! — заявил он. — Ещё в начале января мы через Скипетрова связались с японской военной миссией в Харбине, и вот перед Крещением приехал к нам сюда майор Куроки... — многозначительно взмахнул рукой атаман. — Я принимал его здесь, вот за этим столом!

— Это многое объясняет, — протянул Орлов. — Мы слышали об этом.

— Я не делаю из этого какой-то тайны, господа, абсолютно ничего не скрываю, — развёл руками Семенов — на его лице читалось «стыдиться мне нечего». — Майор Куроки теперь официально прикомандирован ко мне японским правительством в качестве советника.

«Ох заливает — японским правительством. Да самим микадо, чего уж скромничать!» — улыбнулся Орлов. — «Местные генералы что-то мутят, очевидно».

— Серьёзное дело! — присвистнул полковник Франк. — Выпьем за наших, кхе, союзничков.

Выпили под огурчики.

«Водка рекой течет, что ж мы так напились, какая там операция завтра», — немного пьяно подумал Орлов. — «Всё как на фронте, и там пьянствовали, бывало, и здесь продолжаем, а дело потом страдает».

— И вот за последнюю неделю господин майор окончательно уладил все вопросы касательно моих войск с местными китайскими властями, с губернатором провинции, — провел ладонью над столом Семенов. — Я телеграфировал на этот счёт князю Кудашеву, что ему следовало бы заботиться о русских интересах, а не о китайских, так как это делаю я, господа!

Сидящие за столом засмеялись.

— Китайцы всё равно или поздно введут свои войска на КВЖД и поставят своих управляющих, — заявил Франк.

— Такой риск есть и он возрастает с каждым днем, — самодовольно покивал атаман. — Российское правительство более не существует, а новая советская власть не признаёт никаких старых соглашений, договоров, да и самих этих дипломатов тоже не признаёт, поэтому всё висит в воздухе, на ниточке старых привычек. Китайцы были бы идиотами, если бы не воспользовались таким шансом. Поэтому нам надо искать защиты у Японии, только они смогут осадить китайцев.

Вошли женщины из соседней и подали ещё два больших, глубоких блюда с горячей картошкой и мясом.

— А что потребуют взамен японцы от вас, Григорий Михайлович? — через минуту спросил Орлов, насыпав себе дымящейся картошечки с подливой.

— Для меня главное, — сказал атаман, прожевав кусок баранины и активно жестикулируя левой рукой, — чтобы соблюдалось соглашение про охрану дороги, чтобы всё оставалось, как было. Японцы теперь своего не упустят, но лучше работать с ними, чем с китайцами, от которых я ничего хорошего вообще не жду в это сложное время безвластия, несмотря на имеющийся у меня с ними договор. Если произойдёт передача дороги в их руки, это будет катастрофа для всего Дальнего Востока, а ведь они могут и силой забрать, могут, — покачал он пальцем. — Поэтому когда приехал майор Куроки, у меня сразу упал камень с души — я мог рассчитывать на содействие первоклассной державы.