Белый отряд - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 43

• Предыдущая
• 43/98
• Следующая

– До них семнадцать раз по двадцать шагов… – ответил лучник, водя глазами туда и сюда. – Клянусь моими десятью пальцами, было бы удивительно, если бы мы не смогли сделать им отметину на таком расстоянии. Сюда, Уоткин из Соулея, Арнольд и Длинный Уильям, покажем этим негодяям, что им придется иметь дело с английскими лучниками!

Названные три лучника встали на конце кормы, широко расставили ноги и принялись наводить стрелы на цель, пока их наконечники не оказались на одном уровне с основой.

– У тебя самый верный глаз, Уоткин, – добавил Эйлвард, который стоял рядом с ними, положив стрелу на тетиву. – Целься в негодяя в красной шапке. А вы оба стреляйте в того, со шлемом, я же буду наготове, если вы промахнетесь, – они тоже собираются стрелять. Действуйте, не то мы опоздаем.

Толпа пиратов отхлынула от катапульты, оставив двоих, чтобы сделать выстрел. Один, в красной шапке, наклонился, устанавливая зазубренный камень на длинном конце деревянного рычага, похожем на ложку. Другой держал веревочную петлю, которая должна была освободить захватывающее приспособление и послать вперед неуклюжий метательный снаряд. Так они стояли одно мгновение, и их фигуры выделялись резко и четко на фоне белого паруса. Затем человек в красной шапке упал поперек камня, между ребрами у него торчала стрела; а второй, раненный в ногу и в шею, корчился и бился на палубе. Когда он падал назад, он освободил пружину, и огромное бревно, описав круг, с чудовищной силой швырнуло его товарища в воду так близко к английскому кораблю, что его изуродованное и растерзанное тело едва не зацепилось за корму. Что касается камня, то он взвился вертикально и упал между кораблем и галеасом. При виде этого лучники и матросы заорали приветствия и расхохотались, а преследователи яростно завыли.

– Ложитесь, mes enfants, – приказал Эйлвард, взмахнув левой рукой. – Мы их научим уму-разуму. Вон они тащат щиты и мантелеты. Теперь нам в голову полетят камешки – долго ждать не придется.

Все три судна стремительно шли на запад, английское держалось еще впереди, но галеасы постепенно нагоняли его. Слева четко тянулась черта горизонта без единого паруса. Остров уже лежал далеко позади, похожий скорее на облако; прямо перед ними находился Сент-Олбенс-Хед, а в туманной дали – едва видный Портленд. Аллейн стоял возле румпеля; свежий ветер перехватывал дыхание, резкий зимний воздух пощипывал щеки и трепал его белокурые кудри, падавшие из-под шлема. Лицо его разрумянилось, глаза блестели, ибо кровь сотен его предков – воинственных саксов – начинала бежать быстрее в жилах.

– А что это? – удивился он, когда чей-то шипящий голос как будто зашептал ему прямо в уши.

Рулевой улыбнулся и указал ногой на стрелу, которая впилась в борт, пущенную из самострела, тяжелую, короткую стрелу. В тот же миг рулевой, пошатнувшись, упал на колени, потом рухнул на палубу и безжизненно застыл, а в его спине торчало окровавленное перо другой стрелы. Когда Аллейн наклонился, чтобы поднять его, воздух вокруг уже был полон пронзительным свистом стрел, и юноша слышал, как они сыпались на палубу, точно яблоки, когда яблоню трясут.

– Поднимите еще два щита на корме, – спокойно приказал сэр Найджел.

– И другого человека к румпелю! – крикнул шкипер.

– Действуйте, Эйлвард, с вашими десятью лучниками, – продолжал рыцарь. – А десять лучников сэра Оливера пусть займутся генуэзцем. Я пока не намерен открывать, какими силами мы можем угрожать им.

Десять лучников выстроились в ряд под началом Эйлварда, а молодым оруженосцам, еще понятия не имевшим о войне, было очень полезно посмотреть, какой порядок и хладнокровие царят среди этих старых солдат, как быстро отдаются приказы и как единодушно – все десять как один человек – их выполняют. Товарищи, скрытые фальшбортами, отпускали по их адресу соленые шутки, критиковали, давали советы:

– Выше, Уот, выше!

– Хорошенько навались, Уилл!

– Не забудь про ветер, Хэл!

Так бормотал этот хор, а над ним пели тетивы, посвистывали стрелы и раздавались короткие приказы старшего лучника:

– Поднять луки! Прицел! Стрелять всем вместе!

Теперь с вражеских судов действовали уже обе баллисты, но они были так замаскированы и прикрыты, что, помимо того мгновения, когда они стреляли, их никак нельзя было обнаружить. Над головами лучников пролетела огромная коричневая глыба, пущенная с генуэзца, и погрузилась в волну. Другая, с нормандца, впилась в шкафут, проломила в трюме спину одной из лошадей и пробила себе дорогу сквозь борт корабля. Две другие, летевшие одновременно, прорвали большую дыру в св. Христофоре, изображенном на парусе, и снесли с полубака троих людей сэра Оливера. Старший шкипер с расстроенным видом посмотрел на рыцаря.

– Они сохраняют то же расстояние, – сказал он. – Наши лучники стреляют превосходно, поэтому те не пойдут на сближение. Но как нам защититься от камней?

– Мне кажется, я могу обмануть их, – бодро ответил рыцарь и отдал лучникам какой-то приказ.

В то же мгновение пятеро из них подняли руки кверху и бросились ничком на палубу. Одного уже сразила стрела, поэтому на ногах остались только четверо.

– Это придаст им смелости, – сказал сэр Найджел, разглядывая галеасы, которые ползли с обеих сторон, подвигаясь с каждым неторопливым и размеренным взмахом длинных весел; вода бурлила и пенилась под их острыми носами.

– Они все-таки держатся на расстоянии! – воскликнул Хаутейн.

– Тогда пусть лягут еще двое, – приказал командир. – Этого хватит, ma foi. Они идут на нашу приманку, как птенцы в силок птицелова. К оружию, солдаты! Знамя вперед, и вокруг него – оруженосцы! Эй, на шкафуте, возле якорей, будьте готовы к броску! Трубите в трубы, и пусть благословение божье поможет честным людям победить.

Не успел он договорить, как с обеих галеасов донесся рев голосов и дробь барабанов, а вода поднялась фонтанами от ударов сотни весел. Пираты налетели справа и слева, борта и ванты были черны от людей, оружие поблескивало. Тяжелыми гроздьями нависли нападающие над полубаком: белые лица, смуглые лица, желтые, черные, светловолосые северяне, загорелые италийцы, жестокие разбойники-левантийцы и пылкие мавры из варварских стран – люди всех оттенков и со всех концов земли, объединенные только общей печатью зверской свирепости.

Притершись с обеих сторон и положив весла вдоль бортов, чтобы они не переломились, пираты с ужасающим воем и криками хлынули, как поток, на беззащитное торговое судно.

Но еще яростнее и пронзительнее завопили они, когда из безмолвной тени фальшбортов вдруг поднялись длинные шеренги английских лучников и стрелы, свистя, смертельной тучей врезались в не ожидавшую этого толпу на палубах пиратских судов. С более высоких частей корабля лучники стреляли прямо вниз, в ряды врагов, стоявших так близко, что стрела могла пробить кольчугу или щит из твердого дерева, будь он хоть толщиной в дюйм. На миг Аллейн увидел, что корму галеаса покрыли бегущие, машущие руками люди с перепуганными лицами, а в следующее мгновение это было уже кровавое месиво, трупы лежали грудами, живые прятались за убитых, ища защиты от внезапно обрушившегося на них вихря смерти. Матросы, которых выбрал для этой задачи сэр Найджел, закинули якоря за борта галеасов, и, таким образом, все три судна, сцепленные между собой железной силой, грузно двигались вперед по морским валам.

И теперь вспыхнул отчаянный и смертельный бой, один из тысячи подобных же боев, которые не описаны ни одним историком и не воспеты ни одним поэтом. В течение ряда веков во всех этих южных водах безымянные люди сражались в безымянных местах, и их единственным памятником становилась безопасность побережий и неразграбленные селения.

Лучникам постепенно удалось очистить палубы галеасов, но с обоих пиратских судов разбойники ринулись на шкафут английского судна, где матросы и часть лучников терпели неудачу и смешались со своими врагами настолько, что товарищи не могли стрелять, чтобы защитить их. Воцарился дикий хаос, в котором топоры и мечи поднимались и опускались, а англичане, нормандцы и итальянцы скользили и спотыкались, сражаясь на палубе, заваленной трупами и ослизлой от крови. Удары, вопли раненных, короткие решительные возгласы британцев и яростное гиканье разбойников сливались в оглушительный шум, а бурное дыхание людей поднималось в зимний воздух, словно смрад раскаленной печи. Великан Черная Голова, высившийся над своими сотоварищами и одетый с головы до ног в непроницаемые латы, повел свою команду, размахивая огромной дубиной, которой он повергал на палубу любого приближавшегося к нему человека. На другой стороне Борода-лопатой, по росту гном, но широкоплечий и необычайно длиннорукий, почти пробился к мачте. Находившиеся между этими двумя грозными противниками моряки оказались постепенно настолько прижатыми друг к другу, что уже стояли спина к спине у основания мачты, а разбойники с обеих сторон нападали на них.

• Предыдущая
• 43/98
• Следующая