Генерал-адъютант его величества (СИ) - Леккор Михаил - Страница 2

— Ага, — даже огорчился император. Человек, видимо слаб, независимо от его положения и характера. Все ему хочется быть всего лишь исполнителем и никогда не нести груз ответственности.

— Ну все равно, — успокоился Николай, — меня упомянул Господь, честь-то какая великая получена!

— А скажите, святой человек, — осторожно спросила императрица Александра Федоровна, — а про других он не сказал?

— Конкретно нет, — отрицательно ответил Макурин, — а сам я спрашивать не решился, вы уж извините. Но Всевышний мне сказал, что у людей в моем окружении все будет хорошо, и они станут жить долго и счастливо. Да, кстати, — как бы «вспомнил» Макурин, — Бог также сказал, что я буду жить в семье недурственно и мне не надо покидать мою жену, поскольку это не по-христиански.

Говоря это, он так откровенно смотрел навеликую княгиню, что Татьяне только потупила глазки. Сказал это Бог или нет, но раз святой прилюдно сказал нет, то нет. Ведь и папа и мама выступили против. Мало ли мужчин около нее?

А Андрей Георгиевич пусть и немного даже не соврал, а слукавил, но только чуть-чуть. Точнее, он лишь по-другому объяснил его слова. Это ведь не так наказуемо, не правда ли? Вот тысячи умных людей по-разному объясняют слова и действия ЕГО, Библия называется, и ничего. Ведь он только для добра.

И хотя он понимал, не глупенький ведь еще, что все происки печистого, ведь уже осознанно наврал, но теперь что делать.

Но вслух никто ему не возразил. Да и как это быть может. Спорить с человеком, чья душа дважды была уже на Небе и говорила с самим Господом.

Николай I, словно в такт это мысли, дружески спросил:

— Не знаешь, в этой жизни на Небе ты еще окажешься?

— Не знаю, государь, — вздохнул Макурин, — и Господь Бог не знает.

— То есть, как это? — удивился император, — разве не его это рук божественных?

Он перекрестился на всякий случай, чтобы уж совсем не стали богохульными его мысли.

— Господь наш Всемогущ и Всевластен, — строго возразил ему Макурин, тоже крестясь, — дело все в расстоянии и в объеме информации. Впрочем, то дело Божье и не нам о них судить.

Такая мысль отрезвила всех сидящих, особенно Николая I, который сам был сторонником жесткой иерархичности, считая, что крестьянин должен делать одно, а его господин другое.

— Есть еще у вас вопросы? — спросил он с подтекстом, что хватит уже разговаривать и надоедать такому уважаемому человеку, как святой.

Окружающие поняли его правильно, да и никто не осмелился впрямую спросить святого человека. Даже жена. У нее, конечно, был вопрос и лаже не один, но она решила спросить его позже, в приватной обстановке, например, в постели. Настя уже поняла, что там он гораздо мягче. Да и будь он хоть со раз святой, все равно остается мужчиной, а, значит, подпадает под женские чары, в первую очередь своей жены. Это ведь оказывается под православными канонаами? Сейчас они окажутся в их покоях, затем в постели. Там, конечно, у них будет интим, он мужчина молодой, здоровый, а она красивая и мягкая. И потом будет разговор. Он же не откажется родной жене?

Однако, когда они уже выходили из столовой, ее замыслы были грубо прерваны самим императором. Николай I, хотя мягко и извиняюще, но строго попросил ее мужа:

— Андрей Георгиевич, если ты еще не очень занят, то зайди со мной в мой кабинет, разговор есть, пусть не срочный, но очень важный. И не очень долгий.

Ха, и как откажешься на такую просьбу? Андрей Георгиевич еще в бытность в XXIвеке усвоил, что, когда начальник просит, то он приказывает вдвойне. А когда российский император, этот самодержавный монарх сознательно говорит мягко? Не пригрозит шпицрутенами, а очень вежливо пригласит к себе? Конечно, прибежишь к государю с извинениями.

Так что уж извини матушка Настющка, хоть ты и призывно сверкаешь глазками, обещая обширный спектр плотских удовольствий, но любимая работа во главе с грозным начальником во главе в первую очередь.

Андрей Георгиевич тепло попрощался с надутой после такого итога вечера женой, обещал, что скоро вернется, смачно поцеловал ее в румяную щечку. И поспешил в кабинет к императору. Желанная Настя, разумеется, его поймет и обязательно простит. Или она не жительница XIX века?

Николай I, пока ждал своего такого важного поданного, тоже не бил условные баклуши. Перебирал разные официальные бумаги да и вчитался в одну.

— Посмотрел тут по Положению про студентов, — пояснил император. Макурин было начал опасаться, что его втянут ненужное обсуждения совсем неизвестного для него вопроса о студентов, которые он не знал ни в XIX, ни в XXI веке. Однако Николай уже убрал документ в сторону, уведя вопрос совсем в другом направлении, хотя в той же плоскости, пояснив: — нам надо обязательно и по возможности срочно создать такое же Положение по святым — цели, обязанности, круг деятельности, обязательные награды, ведь должность будет весьма почетна. А вдруг появятся еще святые, а государство не готово работать с ним.

Попаданец вначале откровенно обалдел от такого подхода. Слишком уж разные были подходы. Бог, святые, церковь, молитвы. Ведь совсем духовная сфера. С другой стороны, государство, казенные нужды и возможности. Но потом подумал, а почему бы и нет? Светскими же орденами награждают священников, как простых чиновников и ничего. И ведь святые, как прослойка населения, может вполне появится. Где один святой, там может и й, а государство действительно пока совсем не готово. Сам император еще вчера смотрел на него, как на хм…

Покорно согласился:

— Да, ваше императорское величество, такой документ вполне нужен, особенно для чиновников и православной церкви.

— Вот-с! — Николай удовлетворился пока покорностью святого, убрал с бумаги на край стола, — а ты, между прочем, окажешься на острие конфликта, лукаво посмотрел на него, улыбнулся, пояснил: однако, сегодня немного о другом. А именно о твоем не только церковном, но и светском статусе. О нем неоднократно говорили, но как-то без огонька и я, и ты. Больше уточняли о моем положении императора, о чем я тебя искренне благодарю. Но все, обо мне, кажется, уложили. Теперь о тебе. Что ты от государства, и от меня хочешь?

Макурин к такой грубой форме пожелания был еще не готов. Быстро глянул — как смотрит сам император? Кажется, без недовольства, наоборот, государь добр и приветлив, смотрит на Андрея Георгиевич вполне ласково.

Однако нет, он так не может. Нет, он-то хотел бы много, честно говоря, но как посмотрит на это сам Николай? И потом, как соотносится это с положением благочестивого святого? Не слишком ли он собирается брать земного?

Перекрестился мелко, благодаря Господа, сказал своему земному господину:

— Слава Богу, ваше императорское величество, у меня все есть, сыт, обут, одет. Чин и должность вполне высокие.

Император его понял, медленно произнес, взвешивая:

— Я посчитал, что ты сам можешь решить, какое место занять и в российском государстве и обществе. Но если тебе самому трудно, то я помогу.

Николай оценивающе посмотрел на него и Андрей Георгиевич вдруг понял, что тот не играет с ним, он действительно не знает, как ему отблагодарить за полученную недавно услугу. И уже более свободно добавил:

— Ваше императорское величество, святость моя не позволяет мне самому требовать земную благодать. Сами решите, а я приму любую награду со смирением.

Так сказал и опять бросил быстрый взгляд на сюзерена. Тот не сказать, что был доволен, но и не раздосадован точно. Скорее, таким образом, он оказался доволен этим порядком и не доволен работой.

— Ну что же, Андрей Георгиевич, начнем с орденов. Святого и равноапостольного князя Владимира I степени пока достаточно?

Орден Святого князя Владимира I степени был одним из высших наград Российской империи. Хотя и не самой высшей, но по положению святого юридически император награждать уже не мог. То есть как не мог. Император в России единственный мог все, и ему бы юридически ничего не было бы. Его отец Павел I не раз нарушал статуты орденов, даже радостно скалился при этом, и ничего. Правда, позднее императора все же убили, но отнюдь не за это.