Король сыщиков - Автор Неизвестен - Страница 32

— А как произошло само преступление?

— Вильям Моррис стоял совсем рядом с корзиной шара, — начал объяснение инспектор. — Было замечено, что он разговаривал с братьями Вестерлэнд. Незадолго перед моментом подъема он пожал им обоим руки, а несколько минут спустя произошло нечто невероятное! Шар наполнен был до должных размеров, и воздухоплаватели отдали распоряжение, чтобы канаты, прикреплявшие шар к земле, были обрезаны все сразу по сигналу специально для этого назначенными рабочими. Как только часы пробили полдень, один из преступников подал сигнал и рабочие немедленно перерубили все канаты. В тот же момент другой из братьев накинул петлю гайдропа на шею все еще стоявшего у корзины Морриса и быстро затянул ее; не успел еще несчастный поднять руку, чтобы снять петлю, как уже оказался поднятым на воздух! Я сам видел, как в течение нескольких секунд несчастный, поднимаясь на воздух, бился на веревке, но затем затих. Я думаю, что страшный толчок, которым его рвануло вверх, сломал ему позвоночник.

Нат Пинкертон подумал немного и затем спросил:

— Из разговора, который произошел у Вильяма Морриса с преступниками незадолго до момента подъема, явствует, что он был знаком с ними.

— Уже раньше было замечено, что Вильям Моррис встречался несколько раз в ресторанах с обоими братьями, прибывшими в город дней восемь назад.

— Относительно преступников тут, конечно, не известно никаких подробностей?

— Нет! Они прибыли сюда, вероятно, из Нью-Йорка и намерены были устроить зрелище воздушного полета. Они брали небольшую плату за право входа за загородку, окружавшую место подъема, но, очевидно, главной их целью было убийство и ограбление кассира!

— Вполне согласен с вами! — сказал Пинкертон. — План их был поистине дьявольски хитро задуман. Я думаю, в летописях всех времен и народов не найдется ни одного преступления, равного этому по оригинальности и смелости замысла! Оба эти Вестерлэнда — фамилия эта, конечно, вымышлена, — как видно, народ тертый, и придется-таки повозиться с ними, прежде чем нам удастся забрать их в свои руки.

— Но мы должны добраться до них! — воскликнул директор банка. — Согласитесь сами, что это было бы неслыханно, если бы эти мерзавцы улизнули от правосудия! В самом деле, средь бела дня на глазах тысячной толпы они учиняют такое неслыханное, дерзкое, вопиющее преступление и никто из свидетелей его не может двинуть пальцем, чтобы помешать им! Тысячи людей должны были быть немыми свидетелями этого убийства; они могли лишь кричать и грозить кулаками! А преступники — те лишь смеялись презрительно с высоты! Неужели же эти изверги ускользнут от рук правосудия и будут спокойно пожинать плоды своего страшного деяния?

— Несомненно, я приложу все усилия, чтобы притянуть их к ответу, — спокойно отозвался Пинкертон. — Но позвольте мне продолжать мои вопросы. Сколько лет было Вильяму Моррису?

— Тридцать пять, — ответил Джемс Холли.

— Он был женат?

— Да. Он был женат уже пять лет.

— У него есть дети?

— Один мальчик, трех лет.

— Вы знакомы с его женой?

— Да, я хорошо знаю ее. Супруги часто бывали у меня. Госпожа Моррис одна из самых очаровательных и любезных женщин, каких я когда-либо знал. У меня сердце обливается кровью при мысли о том, как она должна страдать теперь!

Пинкертон повернулся к инспектору:

— Вы уже говорили с госпожой Моррис?

— Нет еще, но я жду ее с минуты на минуту. Я послал к ней спросить, когда она может принять меня, но она ответила, что придет сюда через полчаса сама.

— Вы отлично сделали, поступив так. Я думаю, эта дама может сообщить нам кое-какие важные сведения об обоих преступниках.

Пинкертон не успел кончить фразы, как доложшш о прибытии миссис Эллинор Моррис.

Это была стройная, с внушающей почтение осанкой женщина, на изящном лице которой читалось теперь выражение страшной сердечной боли и безнадежного отчаяния.

Пинкертон, представленный ей инспектором, почтительно склонился перед ней и спросил затем:

— Чувствуете ли вы себя в силах, многоуважаемая миссис Моррис, ответить на несколько вопросов, которые я намерен вам предложить? Для успешной поимки преступников мне крайне важно собрать самые подробные сведения об обоих негодяях, причинивших вам такое несчастье.

Она подняла голову и взглянула прямо в глаза сыщику, видимо, стараясь овладеть своим горем:

— Спрашивайте, мистер Пинкертон. Так как я никогда не увижу моего горячо любимого мужа, то мной руководит теперь страстное желание, чтобы негодяи, похитившие его у меня, понесли жестокое наказание за свое преступление. Я не успокоюсь до тех пор, пока не буду убеждена, что муж мой отомщен!

Миссис Моррис громко всхлипнула, и глубоко тронутые ее горем собеседники заметили, что она прикладывала усилие, чтобы сохранить спокойствие.

Великий сыщик помолчал некоторое время, а затем спросил:

— Некоторые подробности, касающиеся вашего мужа, я слышал уже от мистера Холли; от вас же я желал бы узнать кое-что о его отношениях с обоими негодяями!

— Я, к сожалению, знаю о них не больше вас!

— Но вам, конечно, известны какие-нибудь мелочи! Оба эти человека, именовавшие себя братьями Вестердэнд, появились в этом городе около недели назад — не так ли?

— Этого я не знаю; я могу сообщить лишь то, что около недели назад Вильям вернулся вечером домой в сопровождении одного из них. Он представил мне его под именем мистера Генри Вестерлэнда, и гость остался у нас ужинать. Мне он показался несимпатичным при первом же знакомстве. Его лицо, с мрачными сверкающими глазами и с длинной черной густой бородой, внушало мне отвращение, причину которого я не могла понять! Теперь это объяснилось поистине ужасным образом, и я думаю…

Она не могла больше говорить, голос ее прервался от слез, и сознание ужасного несчастья, пережитого только что ею, снова охватило все ее существо.

Пинкертон терпеливо ждал, пока она немного успокоится, а затем спросил ее:

— Быть может, вы в состоянии вспомнить тот день, когда Генри Вестерлэнд впервые посетил ваш дом?

Она подумала минуту и затем сказала:

— Это было в субботу на прошлой неделе.

— И сегодня у нас тоже суббота! Значит, это было неделю назад?

— Как раз в эту субботу прибыли сюда оба Вестерлэнда, мне это известно в точности! — добавил инспектор.

Пинкертон в раздумье опустил голову:

— Отсюда следует, с достаточной долей вероятности, что либо Вильям Моррис знал обоих негодяев, либо эти последние имели какую-нибудь рекомендацию к нему, которой было достаточно, чтобы он почувствовал к ним доверие!

Эллинор Моррис при последних словах вдруг вздрогнула.

— Не знаю… Я думаю… что последнее предположение верно! — прошептала она. — Я только что-то плохо рассуждаю… У меня так болит голова… Я… я не могу больше!..

И бедная женщина почти без чувств откинулась назад на спинку своего стула; глаза ее закрылись, а лицо покрылось мертвенной бледностью.

Пинкертон обернулся к инспектору и сказал ему тихо:

— Велите дать ей поскорей стакан вина, так как мне необходимо довести допрос до конца. Надеюсь, что потом мне уже не придется больше мучить миссис Моррис.

Инспектор Паттерсон тотчас распорядился подать требуемое, и, когда Эллинор глотнула вина, силы вновь вернулись к ней. Она сама попросила, чтобы допрос ее продолжался.

— Вы сказали, миссис Моррис, что, по вашему мнению, эти негодяи имели рекомендации к вашему мужу и что только благодаря этому они получили доступ к вам в дом?

Она сжала обеими руками лоб и напряженно задумалась.

— Обдумайте это хорошенько, миссис Моррис, от вашего ответа зависит многое.

Тогда она ответила медленно, обдумывая каждое слово:

— Да, я вспомнила! Мы поссорились впервые за нашу супружескую жизнь: я рассердилась на него за то, что он обходился так дружески с Гарри Вестерлэн-дом, так не понравившимся мне с первого же дня знакомства. Вильям был очень взволнован по поводу моей антипатии к этому человеку и сказал мне, что этот Ве-стерлэнд — человек весьма порядочный и честный, что он привез с собой рекомендательные письма от его друга, Джона Тейлора, живущего в Чикаго и путешествующего теперь в Скалистых горах.