Почти родные (СИ) - Доронина Слава - Страница 17

— Обычно я храню личное за семью печатями, но сегодня не тот день, — говорит Андрей, когда мы заходим во двор и направляемся к дому.

Останавливаюсь, наблюдая, как Ковалёв достает сигарету и зажигалку. Затягивается, выпуская струю дыма в воздух. Какими-то чудом я удерживаюсь от того, чтобы не отобрать у него эту гадость. Даже в маленьких дозах курение — вред для организма, а Андрей хочет как можно скорее восстановиться. Зачем, спрашивается, травить себя этой ерундой?

Прижавшись спиной к перилам крыльца, вопросительно изгибаю бровь.

— Рано или поздно наступает момент, когда в паре возникают противоречия, — продолжает Ковалёв. — Это неминуемо. Одни находят выход из ситуации, другие нет. Полагаю, у нас будут серьезные разногласия.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Намекает, что между нами постоянно будут ссоры? Они и так всегда были.

— Все, что ты знаешь о моей жизни из соцсетей, неправда. Это пиар. И не более того.

— Ты на самом деле не спортсмен, а тайный агент? — не могу я сдержать улыбки.

— С недавних пор мои отношения с Натали находятся в рамках делового соглашения. Я востребованный спортсмен, который несколько лет подряд брал призовые места и выигрывал кубки. Она известная личность за границей, работающая над своим имиджем. Интерес общественности к нашей паре был повышенным с самого начала. После одного из скандалов, за которым последовало громкое расставание, менеджеры Натали связались со мной и предложили так же бурно помириться. Якобы фанаты только об этом и говорят. Сначала мы оба отказывались идти на этот шаг, на тот момент даже разговаривать не могли спокойно. Однако, когда эмоции остыли, а наш рейтинг порознь пополз вниз, приняли решение эффектно воссоединиться. Но перед этим поставили подписи на соглашении, что отныне каждая из сторон выплачивает огромную неустойку за не предусмотренное контрактом выяснение отношений и разрыв. Моя популярность на фоне скандала отлично возросла. После примирения — стала еще выше. Чемпионаты и кубки — это, безусловно, полностью моя заслуга, но развивающийся канал, реклама и созданный образ — работа менеджеров Натали. Через пару месяцев, накануне чемпионата, она прилетит в Россию якобы для нашего очередного «воссоединения». Готова ты к такому повороту событий? По-прежнему хочешь лишиться девственности со мной? — прямо спрашивает Андрей.

Я морщусь от услышанного, не сразу уловив суть.

— То есть… ты и твои отношения с этой девушкой… Это все не по-настоящему?

Андрей громко хмыкает.

— Кроме соглашения, ничего серьезного с Натали у нас сейчас нет, хотя близость по общей инициативе иногда случается. На людях мы вместе, в действительности — каждый сам по себе. Надеюсь, ты понимаешь, что подписан также документ о неразглашении. Я ни с кем не обсуждаю свою личную жизнь. Тем более в подробностях.

Сон улетучивается, будто его и не было.

— И Натали это устраивает?

Андрей делает еще затяжку.

— В этом-то и проблема. Она пошла на этот шаг, видимо пребывая в иллюзии, что у нас все будет как прежде.

Ловлю себя на мысли, что и решительность, и упрямство, с которыми я отправилась сегодня в клуб, испарились без следа.

— Я хорошо тебя знаю, ты бы не стал связывать себя отношениями с женщиной, к которой нет чувств.

— Мне стало все равно, какую трахать, — как ни в чем не бывало пожимает плечом Андрей и выбрасывает окурок на газон. — Могу съехать прямо сейчас. Сделаем вид, что ничего не было. Ставить крест на своей карьере я не собираюсь. Если тебе интересно, моя травма не настолько серьезна, как это преподносится публике. Успею восстановить физическую форму и выиграть кубок.

— А потом?

— Что потом? — Андрей прищуривает глаза.

— Что будет после того, как ты выиграешь кубок?

— Все то же самое: продолжу завоевывать новые награды за границей, — припечатывает он словами. — Меня хоть и ведет от тебя так, что едва сдерживаюсь, но будущего нет, Яна. Предложения полететь со мной не будет. Да и в качестве кого? Полагаешь, наши родители придут в восторг, что я мечусь между двумя девушками?

— На самом деле это же будет не так… — говорю я, стараясь не показывать, как сильно взволнована.

— А как?

— Ты это специально говоришь…

Андрей не двигается, но его плечи заметно напрягаются.

— Не хочу делать тебе больно, малыш. Ты пожалеешь.

Он заходит в дом, а я остаюсь стоять на улице.

Не знаю, как хватает самообладания, чтобы не наброситься на Ковалёва с кулаками. Гнев вспыхивает с новой силой.

Андрей дал понять, что если продолжу его провоцировать, то мне будет уготована лишь роль второго плана? Но второго ли? Никогда не буду довольствоваться малым! Сломать мою веру в себя никому не под силу.

Ей-богу, какой-то чертов мазохизм, потому что желание быть с Ковалёвым меньше все равно не становится!

Усилием воли заставляю себя не взрываться эмоциями и беру тайм-аут. К подобным откровениям я была не готова. Как и к тому, что, встав утром, увижу в гостиной дорожную сумку Андрея.

Застыв в дверном проеме на кухню, наблюдаю, как Ковалёв пытается налить себе чай, но все делает невпопад. Рассыпает сахар, едва не опрокидывает чашку. Движения заторможенные, рассеянные.

Я подхожу ближе. Андрей выглядит помятым, как будто не спал всю ночь. Волосы взлохмаченные.

— Доброе утро. Все-таки решил уехать?

Он вскидывает взгляд, скользит по моей фигуре.

— Ненадолго. Друг умер. Нужно попрощаться. У меня самолет через два часа. — Его голос звучит глухо и надломленно.

Сердце непроизвольно сжимается от таких новостей и потерянного вида Андрея.

— Пауль? — уточняю я.

— Откуда… — Он осекается и шумно вздыхает. — Неужели ты и впрямь с такими же странностями, как у Яниса? Видишь мертвых?

— Не так, как у дяди, — отрицательно качаю головой. — Но близко. Всю ночь мне снились твои друзья. Как будто парни приехали в Россию зимой, и мы все вместе отправились кататься на снегоходах по лесу. Пауль отбился от группы и потерялся. Мы его долго искали, но тщетно. Проснувшись, не поняла, к чему этот сон, но теперь все встало на свои места. Я хоть и не следила за твоей жизнью, но, благодаря девчонкам. была в курсе всех новостей. Знала, что вы вчетвером — Пауль, Адан, Оскар и ты — вместе тренировались, ездили отдыхать и побеждали. Сочувствую, Андрей.

Глушу порыв подойти к нему и обнять. Он иначе переживает боль. В одиночку. Никого к себе не подпускает. Так всегда было. Даже когда Андрей узнал о смерти родного отца.

Ковалёв не двигается секунду, две, три. Смотрит на меня. У нас и так никогда не было просто в отношениях, а теперь все стало еще сложнее и запутаннее.

— Сядь, — показываю глазами на стул. — Я сделаю тебе чай, а потом отвезу в аэропорт.

— Это лишнее, я закажу такси.

— Для тебя, может, и лишнее, но не для меня. — Задерживаюсь на Андрее взглядом, а потом отворачиваюсь.

В груди и глазах нестерпимо печет.

Возможно, даже к лучшему, что Ковалёв сейчас улетит и мы какое-то время побудем порознь. Жаль, что при таких трагичных обстоятельствах. Надеюсь, за эти дни я точно что-нибудь решу. А еще лучше — если возьму себя в руки и выкину из головы всю дурь. И похоть усмирю.

Прабабушка часто говорила, что молчание и бездействие ломают судьбы людей. Урок — говорить то, что думаешь, и делать, как чувствуешь, — мы с Андреем усвоили замечательно. Я в итоге сделала, что хотела, а он сказал, что думал.

Всю дорогу Андрей сидит с закрытыми глазами. Стараюсь его не трогать и слежу за потоком машин. На светофоре поворачиваюсь и задерживаю взгляд. Андрей такой красивый. Мне стоит усилий заглушить порыв коснуться его и сказать что-нибудь приятное. Зависаю на несколько мгновений, забыв, что стою на повороте. Сзади сигналят, следом подключаются еще люди. Прошептав ругательства, я трогаюсь с места, только сейчас заметив, что стрелка горит зеленым.